Беззвёздная дорога

emilyenrose

Фингон даже не позволил себе задуматься. Он протянул фиал.

— Возьми его, — сказал он.

Один из близнецов потянулся за ним. Однако его рука прошла прямо через фиал Галадриэль, и там, где его рука пересекла хрустальную сферу белого сияния вокруг стекла, она, казалось, была сделана из тени.

— Я же говорил тебе, — сказал другой, — это не наша судьба!

— Я знаю, — ответил второй брат. Он посмотрел на Фингона. — В любом случае тебе он обязательно понадобится, — сказал он. — Если ты найдёшь путь. Мы только следим за дорогой.

— Простите меня, — сказал Фингон.

—

Я надеюсь, что ты найдёшь своего друга. Нет, действительно! — сказал мальчик, перехватив взгляд брата. Это был грустный близнец. — Никто не должен оставаться здесь.

— Неужели вы никак не можете взять фиал? — сказал Фингон. — Неужели никто не может вам помочь?

Суровый близнец ответил:

— Только не ты! — Он подошёл и встал у барьера из листьев со своим копьём. Его брат подошёл к нему и занял своё место напротив. Он ещё долго смотрел на Фингона и его звёздный фиал.

— Стой, — сказал он мягко, наконец. — Кто идёт?

Фингон мог бы заплакать. Но он ответил так, как должен был.

— Фингон, — сказал он. — Сын Финголфина, прозванный Отважным.

— Что у тебя тут за дело?

— Я ищу того, кого любил, — сказал Фингон.

— Почему он попал сюда?

— Потому что он совершил много плохого, — сказал Фингон. Говоря это, он смотрел между близнецами в великом горе.

Все молчали.

Затем суровый мальчик сказал:

— Когда-то у меня был друг, который всегда попадал в беду.

— Не было его у тебя, — буркнул его брат.

— Ты несёшь с собой свет. Ты сломал стену. Мы не можем тебе препятствовать. Проходи! — Он отошёл в сторону. — Но берегись!

— Проходи! — эхом отозвался второй. Он тоже отошёл и отвёл барьер из листьев, сделав проход, лишь настолько широкий, чтобы можно было пройти. — И удачи тебе.

Фингон медленными шагами прошёл мимо них, всё ещё сжимая мерцающий звёздный фиал. Когда он прошёл мимо, он обернулся. В этот раз они не исчезли. Они стояли со своими копьями, следя за ним…

Нет. Они следили за светом.

Где-то во тьме, на расстоянии Фингон слышал тихие щёлкающие и стрекочущие звуки, которые издавали пауки. Они могли видеть звезду, мерцавшую в их мраке, а маяк, в который звезда превратила ту стену, уже исчез. Теперь они могут вернуться, чтобы посмотреть, есть ли для них тут добыча. Он всё-таки не стал убирать фиал. Фингон поднял его и пошёл спиной вперёд по серой дороге столько, сколько мог, покуда близнецы не исчезли во тьме, и ему показалось, что он увидел, как через дорогу за ним снова поднимается стена.

Только тогда он снова положил звёздный фиал в карман у себя на груди.

И снова ничего не было видно, кроме серой дороги, чистой и прямой, и всё ещё достаточно широкой, чтобы по ней могла пройти армия. Фингон шёл по ней со спокойной решимостью. Что бы тут ни было, видение или сон, призрак Пустоты или истинный дух, или даже сам Моргот; что бы ни таилось тут, во тьме — он встретит это лицом к лицу. Он несёт с собой свет Эарендила. Его оказалось недостаточно, чтобы спасти близнецов. Но ради этого света он будет чтить их до конца дороги — ради света, ради жалости и ради даров, некогда данных в любви.

Вскоре он пришёл к пропасти. Это была чёрная

яма, перерезавшая дорогу, такая же глубокая, как высока была стена. Фингон стоял на её рваном краю; здесь дорога, казалось, кончалась, и заглянул вглубь. Внизу, во тьме, шевелились отвратительные существа. Он взглянул через пропасть. Она была очень широка. Однако на самом дальнем её конце он, как ему показалось, увидел серую линию. Дорога снова начиналась там.

Пути дальше нет! — сказали ему близнецы.

Он оглянулся. Во тьме он заметил несколько туманных очертаний. Кучи скал, наваленных на краю пропасти; и что-то перевёрнутое, изогнутое, распавшееся в кучу гнилых досок. Фингон, заморгав, взглянул на него. Когда-то это, наверное, была ладья. Он не мог понять, почему бы это здесь могла находиться гниющая ладья.

Он снова склонился над краем и посмотрел вниз. Падать было очень далеко. Затем он напряг глаза, снова посмотрев на другой край. На том конце дороги, как ему показалось, был какой-то силуэт, похожий на протянутую сломанную руку. Может быть, иссохшее дерево?..

Фингон улыбнулся.

Он размотал верёвку, которую носил с собой всё это время вокруг талии и через плечо. Один конец он завязал вокруг прочной скалы, которая стояла на краю чёрного провала. Затем он обвязал другой конец верёвки вокруг одной из немногих оставшихся у него стрел и прицелился. Стрела попала в цель: эльфийская верёвка была лёгкой. Она, дрожа, впилась в ствол засохшего дерева. Фингон прочно натянул её, снова привязал оставшуюся к прочной скале, и посмотрел на тонкий мостик, который он сделал. Любой эльф мог пройти по такой тропе, хотя обычно верёвки были привязаны покрепче. Если бы дерево сломалось, или же оказалось бы, что стрела вонзилась в него недостаточно глубоко, Фингон вполне мог упасть в пропасть. Но если бы у него не было верёвки, ему пришлось бы вечно беспомощно сидеть на краю.

— Будь благословенен, Сэмуайз! — сказал он.

Он снова закинул лук за спину. Глубоко вздохнул и оглянулся.

И побежал по мосту.

Сухое дерево действительно сломалось, но произошло это, когда Фингон уже добрался до дальней стороны, и ему удалось прыгнуть обратно на дорогу перед тем, как верёвочный мостик прогнулся. Он с некоторым удовлетворением оглянулся через пропасть. Он знал, что на другом конце верёвка хорошо привязана, поскольку он сам привязал её там к скале. Теперь, когда он был здесь, он увидел, что такие скалы есть и на этом конце. Он заново привязал верёвку к одной из них; ещё раз подёргал узлы и выдернул стрелу из дерева.

Серая дорога звала его. Теперь должно было быть уже недалеко. Фингон пошёл дальше.

Он был прав. Идти ему оставалось недалеко.

Впереди него во тьме вздымались три чёрные горы. Под тенью этих отвратительных вершин были огромные чёрные ворота. И страшнее всего, что он когда-либо уже видел в Пустоте, были эти скалы и эти врата. Казалось, из них сочилось зло, что было более тёмным и жестоким, чем ленивая жадность пауков; он было более яростным и свирепым, чем голод дракона.

Некоторое время Фингон стоял, молча глядя на пики Тангородрима. Серая дорога закончилась у него под ногами. Маэдроса не было видно.