Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета

Библейскій греческій языкъ по отношенію къ Ветхому Завту былъ средствомъ распространенія въ мір откровенныхъ истинъ и предуготовленiемъ къ проповди Евангелія, а въ Новомъ Завт служилъ органомъ возвщенія благовстія Христова. Понятно отсюда, что этотъ языкъ, будучи предъизбраннымъ носителемъ библейскаго содержанія, является для людей и первйшимъ орудіемъ его познанія. Этимъ сразу опредляется первостепенная важность изученія библейскаго языка, чрезъ который сообщено человчеству божественное откровеніе въ начал и усвояется во вс дальнйшія времена. При такихъ условіяхъ нтъ надобности говорить объ общей, принципіальной значимости библейской греческой филологіи, какъ наиболе существеннаго вспомогательнаго пособія при изученіи и уразумніи слова Божія. Слдуетъ подчеркнуть особо разв лишь одно, что филологическимъ путемъ отчетливе обрисовывается все своеобразіе библейской терминологіи и чрезъ это наглядне представляется вся „оригинальность“ библейскихъ концепцій. Въ результат такого неотразимаго и объективнаго сравненія обычнаго съ необычнымъ ясне раскрывается для нашего ума все новое въ библейскихъ понятіяхъ, которыя и воспринимаются потомъ именно въ качеств высшихъ. Значитъ, филологическій методъ облегчаетъ точное постиженіе библейскаго содержанія въ первоначальной непосредственности и съ характеромъ идейной его чрезвычайности. По всмъ этимъ свойствамъ греческая библейская филологія иметъ великую богословскую цнность—помимо спеціально-научныхъ примненій. Тмъ печальне, что эта отрасль знанія досел не получила у насъ должнаго развитія и не обладаетъ соотвтствующею литературой [1] —кром немногихъ работъ [2] . Въ силу сего кажутся полезными предлагаемые общіе очерки по данному предмету. Первый изъ нихъ взятъ изъ неоконченнаго еще „Библейскаго Словаря“ Вигуру и принадлежитъ о. Вито (Dictionnaire de la Bible, publi'e par F. Vigоuгоux, t. III, Paris 1903, col. 312—331: Grec Biblique pal M. l’abb'e Joseph Viteau), зарекомендовавшему себя многими учеными работами о библейскомъ греческомъ язык—особенно Новаго Завта (напр., Etude sur le Grec du Nouveau Testament. La Verbe: Syntaxe des Propositions. Paris 1893. Etude sur le Grec du Nouveau Testament, compar'e avec celui Les Septante: Sujet, Complement et Attribut. Paris 1896).

Онъ касается всего библейскаго греческаго языка и въ цлостной картин показываетъ общую, родовую его типичность при оттненіи характерныхъ отличій ветхозавтнаго и новозавтнаго языковъ въ ихъ взаимныхъ отношеніяхъ. Второй трактатъ посвященъ собственно новозавтному греческому языку, но разсматриваетъ его въ связи съ обще-библейскимъ—въ научномъ освщеніи компетентнаго американскаго богослова, покойнаго Дж. Тэйера [3] , извстнаго англійскою обработкою латинскаго Гриммовскаго Словаря къ Новому Завту (А Greek—English Lexicon of the New Testament, New Yoik—Edinburgh 1893 и позднйшія изданія), а здсь представившаго систематическій обзоръ новозавтнаго библейскаго языка и отдльныхъ его писателей въ англійскомъ „Библейскомъ Словар“ Хастингса (А Dictionary of the Bible ed. by James Hastings, vol. III, Edinburgh 1905, p. 36 a—43 b: Language of the New Testament by Prof. Dr. Joseph Henry Thayer). Въ примчаніи приводится характеристика греческой ветхозавтной Библіи берлинскаго профессора Адольфа Дейсмана, сторонника и усерднаго двигателя новйшаго направленія въ области библейской греческой филологіи. Вито и Тейеръ принадлежатъ больше старой школ, но—при спеціальныхъ цляхъ взятыхъ трактатовъ—это не вредитъ ближайшей цнности послднихъ, поскольку авторы принимаютъ новйшія научныя данныя и уклоняются лишь отъ частныхъ научныхъ теорій, чмъ избгаютъ нкоторыхъ крайностей въ освщеніи предмета. Въ итог—у нихъ мы имемъ объективно-точное описаніе послдняго съ детальными статистическими указаніями и принципіальными сравнительно-филологическими разъясненіями, а этимъ вполн обезпечивается научное освдомленіе съ библейскимъ греческимъ языкомъ, какъ особымъ орудіемъ сообщенія библейскаго откровенія. Спб. 1911, VI, 23 — четвергъ [4] .

Николай Глубоковскій.

Библейскимъ греческимъ языкомъ называютъ греческій языкъ Ветхаго и Новаго Завта. Первый слагается 1) изъ греческаго послклассическаго языка, на которомъ говорили въ эпоху перевода LXX-ти или написанія ветхозавтныхъ книгъ, и 2) изъ элемента евраистическаго, а во второй входятъ 1) греческій послклассическій языкъ, употреблявшійся въ эпоху происхожденія новозавтныхъ книгъ, 2) элементъ евраистическій и 3) элементъ христіанскій.

1. Распространеніе аттическаго діалекта:

а) Періодъ александрійскій или македонскій. Побды Александра в., войны и политическія потрясенія, происшедшія при его преемникахъ, стерли маленькія греческія національности, насильственно привели въ соприкосновеніе грековъ и азіатовъ (включая сюда египтянъ), установили между ними необходимыя взаимныя соотношенія и разрушили духъ націонализма, обособленности и исключительности. Вотъ тогда-то и происходитъ распространеніе эллинизма, его цивилизаціи и языка.—До Александра в. были только греческіе діалекты, между которыми главнйшимъ является аттическій. Отсел аттическій діалектъ мало по малу вытсняетъ другіе діалекты. Онъ слдуетъ за войсками Александра в. и его преемниковъ и повсюду идетъ вмст съ эллинизмомъ—даже до границъ Индіи. Онъ входитъ въ Палестину и иметъ блестящій успхъ въ Египт, въ Александріи. Онъ становится языкомъ странъ греческихъ и эллинизированныхъ, вообще—всего греко-восточнаго міра.

б) Періодъ греко-римскій. Римляне низвели Грецію на степень провинціи подъ именемъ Ахаіи въ 146 г. до р. Хр. Они овладли также Египтомъ и эллинизированными странами западной Азіи вплоть до Месопотаміи. Тогда аттическій діалектъ распространился въ сторону запада и — можно сказать — захватилъ Римъ; онъ проникъ до Испаніи и Галліи, благодаря купцамъ, рабамъ и т. д.

2. „Общепринятый“ греческій языкъ или греческій послклассическій.

Аттическій діалектъ, который распространился по берегамъ Средиземнаго моря и боле или мене во внутреннія страны на Запад и на Восток, прозванъ грамматиками II-го в. „языкомъ общепринятымъ“· и „языкомъ эллинистическимъ“ . Новйшіе называютъ его также „діалектомъ александрійскимъ“ и „діалектомъ македонскимъ“, потому что онъ принадлежитъ періоду александрійскому или македонскому. Но при этомъ не нужно смшивать его ни съ діалектомъ македонскимъ, на которомъ говорили въ Македоніи до Александра в. и который намъ мало извстенъ, ни съ діалектомъ александрійскимъ или тмъ „общепринятымъ языкомъ“, видоизмненнымъ мстными особенностями, какимъ пользовались въ Александріи. Нын „языкъ общепринятый“ гораздо чаще называется „послклассическимъ греческимъ языкомъ“. Аттическій діалектъ, сдлавшійся „языкомъ общепринятымъ“, вовсе не есть литературный аттическій языкъ Аинскихъ ораторовъ и историковъ, но тотъ аттическій діалектъ, какимъ говорилъ народъ и въ Аинахъ и вдали отъ европейскихъ и азіатскихъ береговъ Эгейскаго моря. Онъ обязанъ своимъ распространеніемъ торговл, мореплаванію, войнамъ, экспедиціямъ, эмиграціямъ, колонизаціямъ, обстоятельствамъ политическимъ,—однимъ словомъ,—тысячамъ соотношеній, установившихся между людьми по необходимымъ потребностямъ практической жизни. „Общепринятый языкъ“—въ существ своемъ—есть языкъ разговорный, простой и обиходный, на которомъ писали, какъ говорятъ, а иногда и прямо народный. Въ теченіе двухъ періодовъ—александрійскаго и римскаго—онъ является также и живымъ языкомъ, при чемъ подвергается внутреннимъ и вншнимъ вліяніямъ, измнявшимъ его непрерывно.

3. Характеристическія особенности „общепринятаго яаыка“.

Главнйшія изъ нихъ таковы: а) Образованіе многочисленныхъ словъ производныхъ и сложныхъ или новыхъ многосложныхъ, подъ вліяніемъ сокровенныхъ идей самого языка и по аналогіи. Усвоеніе такъ называемыхъ поэтическихъ словъ и формъ; принятіе словъ и формъ чрезъ позаимствованіе изъ умирающихъ діалектовъ; введеніе необходимаго контингента иностранныхъ словъ—семитскихъ, персидскихъ, египетскихъ, латинскихъ, даже кельтскихъ. Измненіе въ произношеніи и орографіи. Варіаціи въ род именъ, его флексіяхъ именныхъ и глагольныхъ съ нкоторою тенденціей къ единообразію. Исчезновеніе двойственнаго числа, а равно словъ и формъ такъ называемыхъ классическихъ.—Измненіе смысла словъ и выраженій, нкоторые термины, употреблявшіеся въ общемъ смысл, принимаются въ спеціальномъ и наоборотъ; теряется прежній смыслъ и сообщается смыслъ новый старымъ словамъ; первоначально метафорическій смыслъ извстныхъ словъ и выраженій совсмъ забывается и утрачивается.—Физическая природа странъ, гд теперь говорятъ на „общепринятомъ язык“, новыя условія жизни при развитіи цивилизаціи, измненія политическія и соціальныя—вызвали новыя идеи, новыя метафоры и—вслдъ за симъ—новыя слова и новыя рченія. Новыя идеи—религіозныя, философскія, научныя и т. д.—тоже сопровождались новыми терминами и новыми выраженіями, при чемъ старыя слова получали смыслъ новый и—въ особенности—спеціальный.—Новыя отношенія устанавливаются между словами и ихъ дополненіями и являются новыя конструкціи. Конструкціи аналогичныя или равнозначущія воздйствуютъ другъ на друга или смняются между собою; тоже по отношенію къ употребленію падежей (съ предлогами и безъ нихъ), частицъ, видовъ, формъ предложеній.—Употреблявшійся большинствомъ народа и на значительномъ пространственномъ протяженіи,—„общепринятый языкъ“ весьма слабо былъ подверженъ вліянію риторовъ, грамматиковъ, литераторовъ, а—напротивъ — наклонялся къ тому, чтобы обогащаться оборотами и терминами совершенно простыми, народными.—Единый повсюду, „общепринятый языкъ“ тамъ и сямъ представлялъ, однако, мстныя особенности; таковъ, напр., греческій языкъ эллиновъ Александріи.—Отъ діалекта аттическаго и литературнаго и другихъ исчезнувшихъ діалектовъ онъ разнится настолько, что труды поэтовъ и классическихъ прозаиковъ требовали комментированія. Тогда-то и рождается филологія со схоліастами, грамматиками и пр.—Послклассическіе писатели, желавшіе подражать классикамъ, составляютъ какъ бы школу; они называются аттическими. б) Произношеніе испытало существенныя перемны. Литературныя формы аттическаго діалекта не соблюдались. Не ищите больше ни періодовъ хорошо связанныхъ и ловко варіируемыхъ, при чемъ части распредляются гармонически и взаимно уравновшиваются съ искусствомъ и граціею; ни выдленія главной идеи, вокругъ которой группируются второстепенныя, соподчиняясь ей; ни тонкихъ оттненій мысли; ни метафоръ, сравненій и намековъ классическихъ авторовъ: ни аттикизмовъ въ мысли и въ выраженіи. Языкъ всхъ, на которомъ писали вс,—„общепринятый языкъ“ избгалъ періодичности, синтетичности, однимъ словомъ, литературности. Онъ—языкъ простой, аналитическій, разлагающій сложныя сочетанія на краткія фразы, больше любящій выражать идеи раздльно, чмъ сливать ихъ; прежде всего онъ стремится къ ясности, простот, легкости.—Но они. еще и интернаціональный, употреблявшійся весьма различными народами, которые ни греки, ни европейцы, каковы, напр., сирійцы, іудеи Александріи и Палестины.—Это языкъ универсальный: онъ служитъ всмъ и на все; изворотливый и гибкій—онъ можетъ быть употребляемъ всми, можетъ выражать вс новыя идеи, даже иностранныя.—Литературная дятельность не сосредоточивалась больше лишь въ Аинахъ или даже въ Греціи, а проявляется въ Александріи. Антіохіи, Пергам, Родос, Рим и др.

4. Іудеи-эллинисты.

Знаніе и усвоеніе греческаго языка іудеями—таковъ одинъ изъ результатовъ македонскаго покоренія. Въ теченіе періодовъ александрійскаго и греко-римскаго эллинизмъ и вмст съ нимъ—греческій языкъ вторгаются или хоть пытаются вторгнуться въ Палестину. Греческія колоніи окружаютъ Палестину почти со всхъ сторонъ. То же встрчается и внутри этой страны. Греческіе города ея заключали тогда лишь меньшинство іудеевъ, какъ города іудейскіе заключали меньшинство грековъ-язычниковъ. Разные иноземные властители Палестины ввели туда элементы эллинизаціи, каковы разные чиновники греческаго воспитанія, литераторы и риторы греческіе, наемные солдаты, говорившіе погречески. Иродъ I имлъ при своемъ двор образованно-литературныхъ грековъ въ род ритора Николая Дамасскаго (Іосиф. Флав. Древн. іуд XVII, V: 4). Къ сему присоединились праздники, игры, гимназіи, театральныя представленія у грековъ или эллинистовъ Палестины. На большіе религіозные праздники собирались въ Іерусалимъ массами иноземные іудеи-эллинисты наряду съ тысячами іудеевъ, жившихъ заграницей и говорившихъ погречески. Много такихъ эмигрировавшихъ іудеевъ потомъ возвращались въ Палестину, чтобы окончить дни свои въ Іерусалим или Іуде. По необходимымъ требованіямъ практической жизни, ради торговли, индустріи, по причин сосдства устанавливаются взаимныя соотношенія между совмстными элементами населенія—іудейскимъ и греческимъ. Вс эти условія въ своей совокупности повели къ тому, что іудеи Палестины пріобрли знаніе греческаго языка, хотя бы ограниченное. Много палестинскихъ іудеевъ эмигрировало: это „іудеи разсянія". Обычно они усвояютъ языкъ новой страны. Говорящіе погречески іудеи,—а такихъ было множество,—это такъ называемые „эллинисты“ (; Дян. VI, 1. IX, 29) или „эллинствующіе“ (ср. „жить какъ греки“ иля „говорить погречески“), между тмъ всхъ язычниковъ, говорившихъ погречески, іудеи называли „греками“= . Но греческій языкъ, какимъ говорили іудеи, иметъ отличія и Іосифомъ Скалигеромъ (въ Апіn advers. in Euseb., in-f., Женева 1609, стр. 134) названъ „эллинистическимъ“. Вмсто „греческій языкъ“ или „идіомъ“ „эллинистическій“ лучше бы говорить „греческій языкъ евраистическій“, „іудейско-греческій языкъ“. Образованно-литературные іудеи, напр. Іосифъ Флавій и Филонъ, употребляютъ литературный греческій языкъ своей эпохи, а не греческій евраистическій, почему къ нимъ неприложимо то, что сказано здсь объ эллинствующихъ іудеяхъ и ихъ язык.

5. Образованіе эллинистическаго языка.

Литературно-образованные евреи знаютъ только еврейскій языкъ. А въ занимающіе насъ періоды времени національнымъ языкомъ іудеевъ служитъ арамейскій, который нсколько отличался отъ еврейскаго по манер мыслительнаго процесса и по словесному выраженію. Однако мы примняемъ опредленія „евраистическій“ и „евраизующій“ одинаково и къ арамейскому языку, какъ къ еврейскому, ибо здсь не мсто для такихъ различеній. Говоря вообще, первые эллинствующіе іудеи Палестины и іудеи разсянія узнали греческій языкъ изъ разговора, по ежедневнымъ сношеніямъ ради торговли и практической жизни,—отъ боле многочисленной части населенія, говорившей погречески, но мене культивированной; они узнали языкъ разговорный или близкій къ „языку общепринятому“ . Ихъ непосредственного цлію было достигнуть возможности понимать грековъ и самимъ стать понятными для нихъ. Эти іудеи еще много времени продолжали мыслить поеврейски или на еврейскій ладъ, хотя понимали и говорили погречески. Поскольку духъ языка еврейскаго существенно разнится, отъ греческаго,—отсюда натурально, что въ употреблявшійся ими греческій языкъ іудеи вносили столько евраизмовъ и придавали ему столь замтную евраистическую окраску, что онъ совершенно различался отъ „языка общепринятаго“ . Это греческій языкъ евраистическій. Іудеи-эллинисты передали его своимъ дтямъ, а равно и іудейскимъ эмигрантамъ, непрерывно прибывавшимъ изъ Палестины; эти послдніе научались погречески въ особенности у своихъ собратьевъ—іудеевъ, съ которыми они, естественно, поддерживали первыя и наиболе частыя сношенія. Посему евраистическій языкъ греческій есть втвь „общепринятаго языка“ , а окончательно онъ опредлился, какъ разговорный греческій языкъ, собственный въ іудейской рас. Потомъ, когда священныя еврейскія книги были переведены или составлены на этомъ евраистическомъ греческомъ язык,—онъ явился также и въ качеств языка письменнаго. Іудеи, говорившіе погречески, жили въ странахъ весьма различныхъ и весьма удаленныхъ одна отъ другой. Но идіомъ у нихъ везд оставался одинаковымъ. Основою ихъ языка былъ „языкъ общепринятый“ , одинаковый везд, кром мстныхъ особенностей. Вліяніе еврейскаго языка воздйствовало на него везд тожественнымъ образомъ. Наконецъ, вліяніе священныхъ книгъ, которыя теперь читали погречески, могущественно содйствовало единообразію разговорнаго евраистичскаго греческаго языка во всемъ іудейскомъ „разсяніи“. По мр того, какъ протекали годы, іудеи продолжали поддерживать боле частыя сношенія съ греками по языку; первоначальная грубоватость евраистическаго греческаго языка постепенно смягчалась; странность этого языка уменьшалась; греки получали возможность боле легко объясняться съ іудеями-эллинистами и непосредственно знакомиться съ еврейскимъ мышленіемъ и евраистическимъ греческимъ языкомъ.

Эти два названія обозначаютъ вс каноническія и неканоническія книги Ветхаго Завта, переведенныя или составленныя на греческомъ язык. Въ занимающіе насъ періоды іудеи „разсянія“ и Палестины раздлялись съ точки зрнія языка—на три категоріи: одни знали только поарамейски и поеврейски, другіе—поарамейски, поеврейски и погречески, третьи только погречески. Лишь іудеи второй и третьей категоріи могли писать книги, составленныя погречески. Въ теченіе александрійскаго періода Александрія была колыбелью іудейско-греческой литературы. Населеніе этого города заключало тогда три главнйшіе элемента: греческихъ поселенцевъ, коммерсантовъ и весь греческій элементъ при двор и въ администраціи; египтянъ или туземцевъ; іудейскихъ поселенцевъ и коммерсантовъ изъ всхъ частей міра. Александрія была городомъ космополитическимъ. Іудейская колонія была многочисленна и могущественна. И именно ради нея прежде всего перевели погречески священныя еврейскія книги. Переводчики или составители LXX-ти обнаруживаютъ иногда извстную греческую культурность, между тмъ они, повидимому, не были литературно образованными, ибо не являются господами въ греческомъ язык, плохо зная традиціонныя его правила. Они заране и вполн были открыты вліянію еврейскаго языка, который сильно воздйствовалъ на ихъ языкъ. Книги LXX-ти произошли отъ разныхъ переводчиковъ или составителей, писавшихъ съ извстными промежутками другъ посл друга; даже больше того,—нкоторыя книги могли быть составлены не въ Александріи, а въ другомъ мст. Посему иногда чувствуется разность руки и стиля, но все-таки этотъ языкъ остается въ существенномъ тожественнымъ: это есть греческій евраистическій языкъ такой, на какомъ говорили въ Александріи, въ ндрахъ іудейской общины. У LXX-ти мы имемъ послклассическій греческій языкъ этого города съ мстными особенностями и съ огромною примсью евраизмовъ, изъ коихъ многіе уже должны были содержаться въ обиходномъ язык александрійскихъ іудеевъ, — и вліяніе еврейскаго текста способствовало только увеличенію количества ихъ, съ неизбжною шероховатостью.

1. Греческій элементъ послклассическаго греческаго языка у LXX-ти.

Въ принципіальномъ смысл считаютъ принадлежащимъ къ „общепринятому языку“ все, что, съ одной стороны, уклоняется отъ языка классическаго и—съ другой— не является евраистическимъ. Примры: а) Новыя слова и новыя формы (діалектическія, александрійскія, народныя): , , , . б) Слова сложныя (прямо или чрезъ производство): , , , , , . в) Флексіи существительныхъ. Въ родит. пад. , (Числ. IX, 23); въ дат. пад. (Исх. XV, 9), (Быт. XV, 15); въ вин. пад. и (Ру. V, 6. 14). г) Флексіи глаголовъ: (Тов. II, 2), (2Цр. XXII, 34) и (Иезек. XXVII, 14); въ прош. несоверш. (2 Цр. VI, 3), (Исх. XVIII, 26); въ будущ. , , , (Пс. CXXVІІ, 2); въ аорист , , (Іис. Нав. VIII, 29), (Іис. Нав. III, 14), и (Ру. IV, 11 и I, 10), и (Иса. XXII, 23 и Числ. XI, 2), —желат 3-го л. множ. ч. отъ (Быт. XLIX, 9), (Іов. XVIII, 9); въ прош. сов. (Исх. V, 29). д) Синтаксиса. Употребленіе непереходнаго значенія отъ нкоторыхъ глаголовъ въ род (Исх. VII, 13), (Второз. XXXI, 20), (Исх. XXXI, 18). Совсмъ нтъ двойственнаго числа. Посл собирательнаго един. числа т слова, которыя относятся къ нему непосредственно, обыкновенно согласуются съ нимъ (въ числ), но въ дальнйшемъ теченіи фразы глаголъ является уже во множ. числ. Нарчныя частицы движенія могутъ быть замняемы частицами покоя. Частица нершительности есть ; она соединяется съ относительными (, , , и пр.) для обозначенія, что смыслъ относительнаго или частота дйствія неопредленны, при чемъ во второмъ случа употребляется съ временемъ въ изъявительномъ наклоненіи (Исх. XVI, 3). Много мстоименій въ качеств подлежащихъ или дополненій. Частицы подчиненія мене многочисленны и мене употребительны, чмъ въ классическомъ греческомъ язык, а въ обычномъ простомъ язык говорили безъ связныхъ періодовъ. Необычайно часто употребленіе неопредленнаго наклоненія съ членомъ или безъ него (напр., ). Непрямая рчь регулярно уклоняется при всхъ формахъ и—слдовательно—при косвенномъ желательномъ. Распространено употребленіе причастія въ качеств родит. самостоятельнаго. Сочетаніе глагола со своимъ дополненіемъ можетъ измняться, напр съ (Исх. XIV, 25), (Числ. XXXV, 26). Есть тенденція употреблять предлогъ между глаголомъ и дополненіемъ и пр.