Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета
Шрифт:
Въ нкоторыхъ отношеніяхъ посланіе св. Іакова сходно по характеристическимъ особенностямъ съ посланіемъ къ Евреямъ. Разумется, по стилю первое совершенно отлично: онъ изящный, отрывистый, живой, острый, по временамъ живописный, если не сказать—поэтическій. Но въ его вокабуляр равно господствуютъ разнообразіе и обширность, а по искусному пользованію греческимъ языкомъ этотъ писатель не ниже никого изъ другихъ новозавтныхъ писателей. Особенны для него сложныя , , , , , , , , , , , , , , „книжные“ термины , , , , , , , , , , и картинныя , , , , , , , , , . Это посланіе иметъ до семидесяти словъ, свойственныхъ только ему, между тмъ посланіе къ Евреямъ, которое почти втрое больше, превосходитъ это количество едва на сотню, а 1-е Петрово, почти равное по величин съ Іаковлевымъ, мене, пожалуй, на десятокъ по числу своихъ особенныхъ терминовъ. Думаютъ, что нкоторыя изъ
Пропорціонально своему краткому объему—посланіе св. Іуды столь же характерно по терминологіи, какъ и Іаковлево. Слова и фразы въ род , , , , , , , , , , достаточно обозначаютъ его индивидуальность.
Вокабуляръ Петровыхъ посланій представляетъ то явленіе, что изъ ста двадцати и одного словъ, находимыхъ въ нихъ и не встрчающихся боле въ Новомъ Завт, только одно —общее для обоихъ посланій, между тмъ каждое изъ нихъ содержитъ, приблизительно, по равному количеству особенныхъ терминовъ, а именно: первое около шестидесяти трехъ, второе до пятидесяти семи, хотя по объему они относятся почти какъ семь къ пяти.
Апокалипсисъ, самый яркій евраистическій и оріенталистическій обращикъ литературы въ Новомъ Завт, обязанъ своею лингвистическою индивидуальностію не столько вокабуляру (—хотя лишь ему свойственны слова и фразы въ род , (о діавол), , , , , , , , , , , , , , , … , , , , , —), сколько неустранимому невниманію къ принятымъ условностямъ греческой грамматики, чему образцы , , , , , , , вь сопутствіи винит. пад. (VIII, 13. XII, 12), … и пр.: сюда же можно причислить наклонность къ употребленію именит. пад., хотя здсь дло не столь ясно въ указанномъ смысл (ср. I, 5. II, 18. III, 12. VII, 4. IX, 14. XIV, 12. 14. XIX, 11). Отступленія отъ обычныхъ законовъ греческой конструкціи повременамъ столь смлы и капризны, что иногда возбуждается даже вопросъ, не есть ли этотъ трудъ—по крайней мр, частію—механическое воспроизведеніе арамейскаго оригинала?
Неотрицаемая индивидуальность нкоторыхъ новозавтныхъ писателей побуждаетъ насъ предостеречь противъ увреннаго преувеличенія маленькихъ варіацій во фразеологіи до степени доказательства различія по авторству или существенной разницы по мысли. Измненія въ вокабуляр писателя, даже въ его стил, могутъ вызываться обсуждаемымъ предметомъ, или характеромъ и обстоятельствами адресуемыхъ лицъ, а то бываютъ ничмъ инымъ, какъ разными манерами, которыя временами овладваютъ и потомъ смняются новыми у всхъ писателей — кром самыхъ опытныхъ. Напр., уже отмчено (см. W. Н. Simcox, The Writers of the New Testament, p. 37), что св. Павелъ для выраженія „во всемъ“ употребляетъ въ посланіяхъ къ ессалоникійцамъ и Коринянамъ (12 разъ), а въ пастырскихъ посланіяхъ (6 [5] разъ), между тмъ въ посланіи къ Филиппійцамъ (IV, 12) соединяются оба: (ср. 2 Кор. XI, 6). Съ другой стороны, сходство, даже совпаденія, по языку, иногда достойныя замчанія у различныхъ новозавтныхъ писателей (для примра ср. Павловы посланія и І-е Петрово, или 1-е Петрово и Іаковлево, или же писанія св. Луки и посланіе къ Евреямъ), представляютъ проблемму, которую не мсто обсуждать здсь. Достаточно подчеркнуть, что они указываютъ на раннее возрастаніе отличительной религіозной терминологіи, ставшей общимъ достояніемъ въ широкихъ кругахъ среди братства врующихъ; слдуетъ имть въ виду и то, что не все взаимное вліяніе христіанскихъ вождей одного на другого исчерпывалось только взаимодйствіемъ ихъ чрезъ свои писанія. Сверхъ сего, и совпаденія и разности въ вокабуляр располагаютъ насъ снова напомнить, что новозавтный греческій языкъ—не изолированный, а можетъ быть правильно оцненъ лишь при изученіи въ его соотношеніяхъ съ письменнымъ и розговорнымъ языкомъ апостольскаго періода.
Въ этомъ трактат намекалось уже не разъ, что еще много неизвстнаго касательно разныхъ деталей, относящихся къ новозавтному языку. Этой неизвстности не должно преувеличивать, и она не такого свойства, чтобы порождать неясность насчетъ общаго содержанія библейскаго ученія. Однако въ ея устраненіи равно заинтересованы и ученый филологъ и христіанинъ. Откровенное признаніе сего служитъ необходимымъ предвареніемъ для терпливаго изученія и разслдованія, какими только данная неясность и можетъ быть уничтожена. Сверхъ и помимо предметовъ неясныхъ отъ недостатка историческихъ свдній—напр., „крещеніе мертвыхъ ради“ (1 Кор. XV, 29), о „дар языковъ“ (1 Кор. XIV и др.), апостольскомъ „жал въ плоть“ (2 Кор. XII, 7) и пр.,—есть пункты лексикографическаго и грамматическаго свойства, гд руководящими толкователями еще не достигнуто единодушія и гд—посему—требуются новыя ученыя разысканія.
Среди первыхъ (лексикографическихъ) пунктовъ можно указать: (Филипп. II, 6; въ новозавтномъ греческомъ язык совсмъ или насколько сглажено и потемнилось различіе между отглагольными словами на -, и -?), (н. VIII, 25), (. I, 43. н. XI, 38 и др.), (1 Кор. XI, 10), (1 Петр. II. 21), (Мрк. XIV, 72), (M. VI, 11. Лк. XI, 3), (Евр. XII, 1), (2 . III, 18), (Мрк. XII, 4), (Евр. IX, 1), (или у Мрк. II, 23), (Евр. II, 1), (Рим. III, 9), (Іуд. 12), (Дян. I, 4), (1 Кор. II, 13), (Іак. I, 17), (Іак. III, 6). Дале: каково различіе—или насколько оно соблюдалось новозавтными писателями—между и (напр., Гал. I, 6 сл.), и (напр. M. I, 19), и (напр., Филипп. II, 6) и др.? Насколько сближаются случаи сочетаній съ и съ , а разница между нкоторыми падежами посл предлоговъ (напр., ) у классиковъ насколько становится незамтною? Всегда ли съ неопред. накл. выражаетъ цль (намреніе)? Какое различіе между и ? Всегда ли равняется „потому что“? Гд равнозначуще причинному почему (Мрк. IX, 11. 28), а вводитъ ли прямой вопросъ? Употребляетъ ли св. Павелъ 1-е лицо мн. ч. объ одномъ себ? и др. и др.
Обращаясь къ пунктамъ боле строго-грамматическимъ, мы можемъ упомянуть касательно употребленія и силы члена: сколько тутъ уклоненія (если оно есть) отъ классической нормы—съ (напр., Еф. II, 21. ІII, 8. Дян. II, 36. 1 Тим. I. 16); съ ; съ ; въ сочетаніяхъ въ род тхъ, что въ Рим. V, 7. ІII, 30. 1 Тим. II, 15? Соблюдается ли со строгостію классическое правило, требовавшее члена предъ аттрибутнвнымъ причастіемъ, которое слдуетъ за чмъ-либо опредленнымъ (ср. 1 Петр. ІII, 19. 20)? Есть ли разница по значенію между и (ср. Ін. XII, 9. 12 и Мрк. XII, 37)? Какая разница между и въ 2 Тим. II, 26? Употребляются ли и пр. возвратно? Всегда ли есть просто относительное мстоименіе (тоже, что : ср. М. XXII, 2. XVIII, 23)? Каково значеніе род. пад. во фразахъ (ср. Рим. I, 17), ’ (Рим. II, 22)? Различается ли по значенію отъ (ср. Дян. IX, I. 7. XXII, 7. 9. XXVI, 14 и см. А. Buttmann, Grammatik des Neutestamentlichen Sprachidioms § 132, 17; § 144, 16)?
Формулированные выше пункты потому названы „проблеммами“, что относительно ихъ все еще продолжается разногласіе въ извстныхъ комментаріяхъ, хотя о нкоторыхъ можно спросить, не покончены ли они уже по сужденію ученыхъ? Къ сему можно прибавить группу экзегетическихъ проблеммъ,—напр., M. VI, 13. Лк. XII, 49. XVIII, 7. Дян. XXVI, 28 сл. Іак. IV, 5. 2 Петр. I, 20,—вмст съ общими вопросами въ род слдующихъ: Какое вліяніе (если только оно было) оказывали переписчики на стиль новозавтныхъ писаній? Какія указанія (если только они есть) даютъ новозавтныя писанія о мст своего происхожденія? Какое вліяніе (если только оно было) имлъ еврейскій параллелизмъ на изглажденіе въ іудейско-греческомъ ум тонкихъ оттнковъ разности между греческими синонимами? Какое вліяніе (если только оно было) оказывало употребленіе іудейскихъ руководствъ въ дл согласія по форм или по употребленію цитируемыхъ ветхозавтныхъ мстъ? (Достойно вниманія согласіе въ сложныхъ цитатахъ—при уклоненіи отъ LXX-ти въ тхъ же частностяхъ—въ Рим. IX, 32. 33 и 1 Петр. II. 6-8: ср. Рим. XII, 19 и Евр. X, 30).
Ничуть не будетъ излишнею самонадянностію думать, что все еще тяготющія надъ новозавтнымъ греческимъ языкомъ неясности постепенно станутъ умаляться, пока въ конц концовъ исчезнутъ совсмъ. Немалая помощь при достиженіи этого результата можетъ быть извлечена изъ литературныхъ остатковъ отъ временъ, непосредственно предваряющихъ и сопровождающихъ христіанскую эру. Боле аккуратное изданіе и тщательное изученіе этихъ остатковъ, уже привлекшихъ усилія ученыхъ, даетъ результаты, которые оправдываютъ и даже превосходятъ ожиданія. Частности, отдльно незначительныя, оказываютъ важную пользу въ своей совокупности. Изрядныя прибавленія къ нашимъ познаніямъ о язык александрійскаго и греко-римскаго періода уже получены изъ надписей и—особенно—папирусовъ (изъ коихъ иные восходятъ ко днямъ Птоломеевъ), добытыхъ за нсколько послднихъ десятилтій,—и теперь справедливо питать увренность, что это лишь начатки богатой жатвы открытій. Созвучія во фразеологіи поучительны даже и тогда, когда интеллектуальное и религіозное качество соотвтствующихъ имъ концепцій можетъ быть глубоко различнымъ (напр., , , употребляются о римскихъ императорахъ и въ вокабуляр стоиковъ). Сверхъ того, неизмнность и—во многихъ случаяхъ—опредленная дата многихъ изъ этихъ источниковъ ставятъ ихъ свидтельство выше подозрнія въ возможности клерикальныхъ измненій, отъ которыхъ не всегда вполн свободенъ текстъ даже самыхъ лучшихъ изъ существующихъ новозавтныхъ рукописей.