Библиотека географа
Шрифт:
Я сверился со своими записями и согласно кивнул.
— Тогда это точно он. Она часто рассказывала мне о странном старикане из дома напротив. Говорила, что у него нет друзей, что он родом из далекой страны, ужас как много всего знает, но живет одиноко и это очень печально, — ну и так далее в том же духе. Насколько мне известно, она для него готовила и даже играла с ним в шашки.
— Как ее зовут?
— Ханна Роув. Она начала работать у нас в этом году, и все наши мальчики сразу же на нее запали.
— Она что — хорошенькая? — Я старался, чтобы мой голос звучал ровно
— Вот видите! — расплылась в улыбке Донна. — Все-таки он живой человек и ничто человеческое ему не чуждо. — Она рассмеялась. Я покраснел. — Ханна очень хорошенькая. Разве что малость высоковата, но это единственный ее минус, если высокий рост можно считать недостатком. — Донна сделала паузу, перевела дух и понизила голос. — Честно говоря, любимицей коллектива ее не назовешь. Хотя мы, например, отлично ладим.
— А что с ней не так? Почему ее недолюбливают?
— Трудно сказать… Вероятно, мне не следовало затрагивать эту тему. Но уж коли мы об этом заговорили… Возможно, все дело в том, что молодая красивая женщина невольно вызывает пересуды среди людей предпенсионного возраста.
Я неопределенно кивнул. Мне еще не приходилось слышать, чтобы Донна отзывалась критически о своих знакомых, и теперь она, совершенно очевидно, чувствовала себя не в своей тарелке.
— Значит, Ханна вам все-таки нравится? — спросил я.
— Разумеется, нравится… Хотя не могу утверждать, что знаю ее достаточно хорошо. Но она вежливая и серьезно относится к служебным обязанностям. — Донна сделала паузу и сглотнула. — Признаться, я пока не думала приглашать ее на ужин или какое-нибудь семейное мероприятие, но с другой стороны… По-моему, она достаточно искренняя и сердечная.
— Думаете, она станет со мной разговаривать?
— Думаю, станет. Во всяком случае, очень на это надеюсь. Мне кажется, с твоим обаянием тебе нечего опасаться. — Она протянула руку и ободряюще похлопала меня по коленке.
— Не уверен в этом, но все равно спасибо. Вы не знаете, случайно, номер ее домашнего телефона?
— Номер ее телефона? Как-то мы очень уж быстро продвигаемся, ты не находишь? — подмигнула она. — Боюсь, я не знаю ее домашнего номера, но уверена, что в отделе информации он есть. Однако лучше позвонить прямо в школу. Она будет там, это точно. Кстати, мне нужно туда вернуться. Я сказала Джоанне, что отлучусь всего на пять минут. — Донна взглянула на часы и посмотрела в окно. Подобно большинству линкольнских старожилов, она, ненадолго отлучаясь, никогда не выключала мотор своей машины (я всякий раз удивлялся, наблюдая этот феномен). — О'кей! — воскликнула она, поворачиваясь к Арту. — Надеюсь, ты сегодня все-таки поешь? Ленч, который я приготовила, съест Пол, ну а тебе придется заскочить домой и взять что-нибудь из холодильника.
— Пытаешься учить меня, что делать? Почему бы тебе заодно не напомнить, чтобы я не стоял долго у открытого холодильника? Вдруг продует? — Арт подпер щеку рукой, приняв позу обиженного школьника.
Донна показала ему кулак и по-матерински поцеловала в
— Ему просто повезло, что я его люблю. В противном случае я бы его убила… Ну пока, мальчики. Главное, не перерабатывайте! — И она кокетливо помахала нам на прощание, прежде чем покинуть кабинет.
Когда ее шаги затихли в коридоре, я положил ленч Арта на его стол, но он пододвинул его ко мне.
— Тебе в любом случае придется съесть это. Я захвачу что-нибудь из дома.
Я пожал плечами и взял контейнер, задаваясь вопросом, когда мой родной отец в последний раз предлагал мне сандвич, приготовленный дома, но ничего такого не вспомнил. Мы с отцом не были близки до такой степени. Другое дело, мой брат Виктор, который окончил факультет правоведения, обзавелся семьей, собственным домом и играл в гольф по уик-эндам. К нему отец по причине сродства характеров испытывал большее притяжение. Виктор же ухитрялся поддерживать родственные отношения и с отцом, и со мной ровно в той степени близости, которая всех устраивала.
Всякий раз, когда отец интересовался, чем я собираюсь заняться в жизни, в его голосе заранее сквозили пессимистические нотки. Эти же нотки звучали, когда на День благодарения в прошлом году он заявил мне, что «многие очень успешные люди начинали свою карьеру с того, чем ты сейчас занимаешься». Я сказал жене Виктора Анне, что сие стоит отпраздновать, и попросил подать к столу три бутылки вина. Когда же отец огорчился, что я расстался со своей, как он выразился, «весьма умной девушкой ориентального происхождения», я потребовал принести еще три, чтобы заодно отметить и это. В последнее время отец изменил тактику и вместо декларативного недовольства все чаще выражал по моему поводу сожаление — особенно когда узнал, что мне нравится моя работа и я собираюсь заниматься ею и впредь. В этой связи я все время тянул со звонком ему, поскольку не сомневался, что он пригласит меня на Рождество к себе в Индианаполис, где, то и дело вздыхая, будет обсуждать мое поведение со своей новой женой, постоянно напряженной искусственной блондинкой, и обретенными во втором браке великовозрастными тупоголовыми пасынками.
— Между прочим, ты сейчас занимаешься самым настоящим журналистским расследованием, — заметил Арт, — а не обычной рутинной работой, связанной с жизнью местной общины, которую делал раньше для моей газеты.
Я неопределенно пожал плечами, поскольку не до конца понимал, к чему он клонит.
— Я это к тому, что такой материал надо печатать в более крупном издании, нежели наш «Курьер».
— В каком, к примеру?
— Чтобы обсудить это, я и попросил тебя прийти сегодня пораньше, — сказал Арт и потянулся к телефону.
— Кому вы собираетесь звонить?
— Линни, — бросил Арт, набирая номер. — Иначе говоря, Эйлин Коулин. Она заместитель редактора большой бостонской газеты, мы с ней… — И замолчал на полуслове, прислушиваясь. — Линни? — певуче повысил он тон на втором слоге, и губы его растянулись, словно в широкой улыбке. — Да, нормально. А как ты? Подожди секундочку — я включу громкую связь.
В офисе послышалось низкое женское контральто с сильным бостонским акцентом.