Биография Бога: Все, что человечество успело узнать
Шрифт:
Глава 8 Научная религия
Потрясение основ религиозного мировоззрения – Волна межконфессионального насилия в Европе – Христианская версия атомизма – Рене Декарт и «чудесна я наука» – Механическая вселенная, научный Бог и человеческий разум – Блез Паскаль – пророк катастрофы христианства – Барух Спиноза, первый последовательный секулярист – Демократизация Европы – Универсальная механика Исаака Ньютона – Атеизм как мишень для критики рационалистов – Богословие сдается науке.
В 1610 году английский поэт Джон Донн (1572—1631) скорбел о состоянии мира, как он думал, идущего к своему концу. Человек глубоко консервативный, Донн был жертвой Реформации.
Открытье – все на атомы крошится.
Все – из частиц, а целого – не стало… [652]
Мир словно пострадал от землетрясения. На небосводе загораются новые звезды, а старые исчезают. Ранее думали: «Уж небо так блаженно, в движеньях гармонично, совершенно». А теперь оказывается, что планеты не описывают идеальные круги, а странствуют по странным орбитам. [653] Основы потрясены. И где как теперь быть уверенным в истине?
В своем пессимизме Донн был не одинок. В том же 1610 году Генрих IV Наваррский, – быть может, единственный монарх, которому удавалось противостоять волне межконфессионального насилия, грозившей захлестнуть Европу, – пал от руки католического фанатика. Это убийство потрясло Европу XVII века так же, как Америку ХХ века – убийство президента Кеннеди. [654] Генрих пытался сдерживать религиозные страсти, приводившие Францию к кровопролитиям, и следовать нейтральной линии. Он даровал гражданские свободы французским протестантам, а когда парламент изгнал иезуитов, восстановил их в правах. Его смерть, шокировавшая умеренных христиан, равно католиков и протестантов, была дурным знаком: политике толерантности приходит конец.
К 1600 году ситуация в Англии накалилась: не за горами была гражданская война. Немецкие княжества стремились добиться независимости от Священной Римской империи и сформировать национальные государства. Швеция поддерживала протестантских князей, а австрийские Габсбурги – католиков. В 1618 году началась кровопролитная Тридцатилетняя война, унесшая жизни 35% населения и превратившая Центральную Европу в могильный склеп. Религия была неспособна удержать конфликтующие стороны от войны. Чем больше католические зелоты убивали протестантов, а протестанты рушили католические твердыни, тем больше люди доброй воли отчаивались в мирном решении вопроса.
Однако не все разделяли опасения Донна насчет «новой философии». Фламандский иезуит Леонард Лессий (1554—1623), один из ведущих европейских теологов, – яркий образец того, что некоторые католики мыслили шире, чем Ватикан. [655] Лессий был сторонником католической контрреформации, учился в Риме у Беллармина, а по возвращении в Лувенский университет ввел в учебную программу сочинения Фомы Аквинского (под новым соусом). Однако Лессий также человек Возрождения, открытый самым разным культурным и интеллектуальным веяниям. Он изучал право и экономику и одним из первых понял переменчивую роль денег в зарождающейся капиталистической экономике. В 1612 году, спустя всего два года после «Звездного вестника», Лессий не только аплодировал открытиям Галилея, но и подтвердил их, ибо также наблюдал в телескоп щербатую поверхность Луны и спутники Юпитера. Такое свидетельство «премудрости и могущества Божьего» наполнило его «глубоким восхищением». [656]Католические зелоты убивали протестантов, а протестанты рушили католические твердыни.
Эти замечания можно найти в трактате Лессия «О божественном Промысле и бессмертии души» (1612), направленном «против атеистов и политиков». В наши дни есть некоторое беспокойство относительно «атеизма», однако в ту пору данное понятие еще не означало отрицания существования Бога. Обычно его относили к любым убеждениям, которые полагали неверными. Для Лессия «атеизм» – одна из ересей прошлого. Единственные «атеисты», которых он называет по именам, это древнегреческие философы. Особенно его беспокоили «атомисты» – Демокрит, Эпикур и римский поэт Лукреций (около 95—55 до н. э.) – которые считали, что вселенная возникла по воле случая. Демокрит развивал теорию о бессчетных частицах, столь крошечных, что они «неделимы» ( атомос ), которые носятся по пустому пространству, а время от времени сталкиваются, образуя материальные тела. В Европе начала XVII века возродился интерес к атомизму. Как видим, он беспокоил и Джона Донна. [657] Бесконечное космическое пространство Демокрита хорошо соотносилось с коперниканской вселенной, отныне лишенной небесных сфер. Однако Демокрит не видел нужды в вышнем Боге, а этого Лессий уже не мог принять. Апеллируя к стоической философии Цицерона, он доказывал, что сложное устройство природы требует разумного Творца. Отрицать руку божественного Промысла столь же абсурдно, сколь воображать, что «богатый и пышный дворец» возник сам собой «лишь благодаря случайному соединению разрозненных камней». [658]
А вот еще одна яркая фигура – Марен Мерсенн (1588—1648), французский математик и член францисканского ордена. Он был горячо увлечен наукой и поддерживал Галилея даже в те времена, когда это было политически неосмотрительно. [659] Однако в сочинении «Нечестие
В ноябре 1628 года Мерсенн побывал на конференции в Париже, где видная группа философов выслушивала анализ схоластики в присутствии папского нунция и кардинала Пьера де Берюля (1575—1629). Среди присутствующих был также философ и ученый Рене Декарт, отказавшийся присоединиться к аплодисментам. С точки зрения Декарта, ученые мужи делают серьезную ошибку: довольствуются знанием, которое имеет лишь вероятностный характер. Сам он разработал философский метод, основанный на математических науках и дающий абсолютную точность. Дело нелегкое, но если этому методу упорно следовать, его можно с успехом применить к любой области знания, включая богословскую. После конференции де Берюль отвел Декарта в сторонку и сказал, что на нем лежит долг (и даже божественная миссия) опубликовать свой метод, если есть шанс, что он вытянет Европу из бездны.
Декарт в свое время учился в иезуитском колледже Ла Флеш в Анжу, основанном Генрихом IV, где ему привили вкус к чтению. С восторгом он знакомился с работами Галилея. Увлек его поначалу и скептицизм Монтеня, хотя с годами он пришел к выводу, что это неподходящая весть для мира, раздираемого воинствующими догматиками. На философии Декарта лежит печать ужасов его времени. Он видел, как сердце Генриха IV, мученика терпимости, погребли в соборе Ла Флеша. На протяжении всей своей жизни он сохранял убеждение: на небеса могут попасть как католики, так и протестанты. Целью же своей он ставил отыскать истину, с которой все согласятся: католики, протестанты, мусульмане, деисты и «атеисты». И тогда все люди доброй воли заживут мирно и счастливо.
Сложность, которую обнаружили ученые во вселенной, убедила теологов, что Бог есть Умный Устроитель.
Идеи Декарта сформировались на полях сражений Тридцатилетней войны. После обучения он поступил на военную службу в войска Мориса Оранского (1567—1625). По ходу солдатской службы он побывал в самых разных местах Европы и познакомился с некоторыми выдающимися математиками и философами. Впоследствии он утверждал, что больше узнал в армии, чем в университете. Не понаслышке зная об ужасах войны, он понял: надо искать выход из богословского и политического тупика, угрожающего разрушить цивилизацию. Единственным путем вперед же было возвращение к первопринципам и попытка начать заново. В 1619 году Декарт перешел на службу к герцогу Максимилиану Баварскому. Когда он направлялся к новому месту службы, сильный снегопад заставил его целый день просидеть в маленькой комнате ( poкle ) под Ульмом на Дунае. Там ему в кои веки выпала возможность спокойно поразмыслить в одиночестве. В этом-то нежданном ритрите он и изобрел свой метод. Декарту явились три сна, повелевающие заложить основы «чудесной науки», которая сведет воедино, под знаменем математики, все дисциплины: теологию, арифметику, астрономию, музыку, геометрию, оптику и физику. К тому же ему не давал покоя вызов Монтеня под конец «Апологии Раймунда Сабундского»: доколе мы не найдем вещь, в которой мы уверены полностью , мы не можем быть уверены ни в чем. И вот, Декарт поставил монтеневский скептицизм с ног на голову и сделал опыт сомнения основой уверенности.
Для начала, по его мнению, мыслитель должен опустошить свой ум от всех знаний, которыми он как будто располагает. Исходная установка такая:
Никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т. е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению. [662]
Это очень похоже на отрицание, как о нем писал Дионисий Ареопагит, только в рационализированном варианте. [663] Ученый должен освободить ум от истин откровения и традиции. Он не может доверять собственным чувствам: кто знает, возможно, то, что издали кажется круглым, вблизи окажется квадратным. Он не может быть уверен даже в реальности окружающих предметов: откуда известно, что мы видим их не во сне? Откуда известно, что мы бодрствуем? Задача состоит в том, чтобы найти идеи непосредственно самоочевидные; только «ясные» и «четкие» истины могут стать основой для Универсальной Математики.