Бирит-нарим
Шрифт:
Мгновение Илку молчал, а потом кивнул и сказал:
– - Ты хозяин Аккаде, ты старший и сильный. Я подчиняюсь твоему слову и буду ждать твоего возвращения. Но перед тем, как отправишься в дорогу, прими от меня дар.
– - Дар?
– - повторил Лабарту и улыбнулся.
Илку поднялся и, звонко хлопнув в ладоши, выкрикнул имя. Где-то в глубине дома зашуршали занавеси, послышались торопливые шаги, и в комнату вбежал слуга. Едва взглянув на своего господина, он припал к земле и так замер. Был он уже не молод, наголо обрит и облачен в чистые длинные одежды. На предплечье
– - Найди Нидинту, Кури и Адад-Бааля, -- сказал Илку.
– - Пусть собираются в путь. Я отдаю их другому хозяину, и завтра утром они покинут Аккаде.
– - Я услышал твои слова и исполню, -- ответил раб, не поднимая головы. Потом выпрямился, поклонился, прижав руки к сердцу, и исчез в коридоре.
Зачем, Илку? Неужели ты думаешь, что я отправляюсь в путь без слуг? Татану богат и корабли его готовы к отплытию...Там гребцы, опытные корабельщики и доверенные слуги старика. Зачем мне еще трое?
Лабарту не смог сдержать усмешку, и Илку обернулся, качнул головой.
– - Не отказывайся от моего дара, -- проговорил он.
– - Все трое молодые и здоровые, кровь у них -- чище утренней росы. Возьми их, пусть они поддержат твою жизнь.
Жертвы...
Становясь богачом, Илку всегда наполнял свой дом рабами, и Лабарту знал, что многих бывший хозяин Аккаде держал лишь ради крови. Когда в твоем доме есть люди, предназначенные в пищу, можно не бояться жажды. Так считали многие экимму, и многие держали при себе человека, кровь которого пили время от времени.
Многие, но не Лабарту.
Человек, живущий рядом и год за годом, иногда даже дюжины лет питающий тебя своей кровью... В этом не было преступления против законов и правил, установленных в незапамятные времена. Но все же Лабарту неприятно было даже думать о таком.
– - Я не держу жертв.
– - Ему показалось, что слова звучат слишком резко, и все же не смог сдержаться.
– - Когда мне понадобиться кровь -- я найду ее. Мне нет нужды везти их с собой.
– - Ты отправляешься в море, -- возразил Илку.
– - Многое может случиться в море. Ты пойдешь через другие земли, кто знает, каковы экимму, живущие там? Если ты повезешь с собой мой дар, тебе не придется спрашивать разрешение пить кровь в чужих городах. Возьми их, прошу.
– - Я не привык сдерживаться, -- проговорил Лабарту.
– - Быть может, я убью их, утоляя жажду.
– - Они твои, -- засмеялся Илку.
– - Делай с ними, что хочешь!
Лабарту рассмеялся вместе с ним, а потом, поднявшись с расшитых подушек, сказал:
– - Ты мой друг, как я могу не принять твой дар? Но, может быть, я и не прикоснусь к ним. Может быть, они вернутся в Аккаде без единого следа от клыков.
– - Может быть, -- согласился Илку, все еще улыбаясь.
– - Просто возьми их с собой.
Глава третья
Нидинту
1.
Рассвело, и первые солнечные блики играли на волнах за бортом. Своевольные, мутные воды Тигра все быстрее влекли корабли вниз по течению, и попутный ветер раздувал паруса. Голоса людей на пристани, крики птиц и шум ветра -- прощание с Аккаде. Впервые за много лет покинуть свой город и отправиться в путь...
После бессонной ночи клонило в сон, и хотелось опустится на тростниковый настил и спать, пока солнце не поднимется к зениту, пока не переменится ветер и гребцы не налягут на весла под окрики корабельщика... Но Лабарту стоял на корме и смотрел на пристань уплывающую вдаль.
Еще затемно город проснулся и ожил -- столько нужно успеть сделать, пока не настало время полуденного зноя. Ремесленники спешили приняться за работу, торговцы открывали лавки... В мастерских при доме Илку уже разожгли огонь в печах, запахло раскаленным металлом и стало жарко, как в разгар лета. А сам Илку, должно быть, беседует с надсмотрщиком за рабами, или идет во дворец в сопровождении писца и телохранителя. В храме жрецы поют гимны и возносят утренние жертвы, а внизу, у подножия зиккурата многоголосая толпа уже заполнила площадь. Кто раскладывает товар, кто торгуется взахлеб, и вот-вот начнется представление с ручными медведями и обезьянами из далеких стран...
Лабарту закрыл глаза. Запахи города отдалялись, исчезали, и почти не заглушали аромата прибрежных цветов, воды и утреннего солнца.
Уплываем. Скоро скроется из виду мой город.
Аккаде. Отсюда, с кормы уходящего в странствие корабля, город этот вновь казался столь же необычным и чудесным, как и трижды по шестьдесят лет назад, когда Лабарту впервые подошел к его воротам. Город, выстроенный по приказу Шаррукина, царская столица, источник страха и порядка. Перед ним трепещут черноголовые и дикие кочевые племена. Люди говорят: нет подобного этому городу, боги благословили Аккаде, дали ему власть и славу.
И вся его кровь принадлежит мне.
Мне не быть сильным, предназначение мое не исполнилось. Но все экимму Аккаде склонились передо мной, и я -- хозяин величайшего города. Я достиг того, чего хотел.
Так ли? Мысль эта не принесла с собой ни гордости, ни покоя. Ничего. Словно это были лишь слова, и ничего не стояло за ними.
Но я хозяин Аккаде. Я...
Солнечные лучи уже касались кожи, ласкали, звали к себе. И Лабарту отвернулся от исчезающего города и взглянул на солнце.
От сердца разлилось тепло, потекло по жилам -- сияющий золотой свет. Еще сильней захотелось спать, и в этот миг Лабарту жалел лишь о том, что нельзя погрузиться в сон прямо так -- стоя на палубе и не сводя глаз с солнечного диска.
Мы плывем вслед за солнцем. Вслед за солнцем...
2.
– - А ты видел море?
– - спросил Син-Намму, глава корабельщиков.
Они сидели под тростниковым навесом и смотрели на проплывающий мимо берег. На финиковые пальмы, величественные и высокие, на акации, подступающие к самой воде, и на заросли тамариска. Ветер был попутным, лодки, не торопясь, шли вниз по течению. У главы корабельщиков не было сейчас особых дел, и он пришел развлечь Лабарту беседой.