Бирюзовые серьги богини
Шрифт:
— О чем ты поешь? — спрашивала Сима, любуясь лучезарными глазками сына, а он смеялся в ответ и обхватывал ручонками за шею, отчего сердце матери таяло, растекаясь воском.
Сима дошла до станции метро, спустилась и, сев в поезд, снова задумалась. Все чаще она размышляла о своей жизни, выстраивая из прошедших лет и значимых событий, логическую цепочку. Так ли она живет, то ли делает, что должна? Эти вопросы не давали покоя.
Она а не хотела возвращаться в университет. Но прошел один учебный год, потом второй, ребенок подрос, дома все успокоилось, и Сима вдруг поняла, что жизнь проходит где-то рядом с ней, а она — только наблюдатель.
Все реже к ней заходила Марина. Казалось, что подругу вертит в круговороте событий, и лишь каким-то чудом она успевает выпрыгнуть из него, окатить с головой рассказами о своей бушующей жизни и снова убежать, оставив Симу на обочине.
Саша приходил часто. Алешка радовался «Сясе», ворковал с ним, они вместе ходили гулять. Но Симе трудно было общаться с Сашкой, как с другом. Она ловила его грустные взгляды, но ответить взаимностью не могла. Слава богу, что у Сашки хватало ума не говорить о своих чувствах.
Сима вдруг поймала себя на мысли: «А есть ли те чувства, о которых я думаю?» Ведь он же сам сказал ей, что они просто друзья. Почему его взгляды кажутся ей какими-то особенными?.. Да и стал бы влюбленный парень ждать ответных чувств так долго? Нет, скорее всего, нет. Тем более, что Сашка возмужал, и хоть в общении он все еще казался Симе мальчишкой, другие девчонки так не считали. Когда Сима восстановилась и пришла в новую группу второкурсников, Сашка заглянул к ней на первой же перемене. Тогда Сима и заметила восхищенные взгляды девчонок, не без интереса посматривающих на старшекурсника, да и на нее тоже.
«Может быть, мама была права, и мне надо было воспользоваться моментом и выйти за Сашку замуж?» — думала Сима. Но тогда Сашка был для нее просто однокурсником, а надежда на встречу с Арманом не оставляла, как Сима не пыталась ее заглушить. Это сейчас она вспоминает ту стремительную любовь, как мимолетный эпизод своей жизни и уже смирилась с тем, что она так и останется лишь воспоминанием. А тогда… Сима взгрустнула.
Шум летящего под землей поезда ворвался в замороженную тишину ее сознания. Сима даже качнулась от резкого перехода от грез к действительности.
— Станция Сабира Рахимова, конечная, — услышала Сима и поняла, что проехала свою станцию.
На другой стороне перрона люди заполняли вагоны поезда, готовящегося к отправке, и Сима направилась к нему.
— Привет, подруга, — знакомый голос раздался у самого уха.
Сима обернулась: на нее, улыбаясь во весь рот, смотрела Маринка.
— Привет! Ты как здесь? Я тебя уже два дня в универе не вижу…
— Я сачкую, — откровенно призналась Маринка и, расширив глаза, скосила их в сторону, показывая на высокого парня в кожанке, что недвусмысленно держал ее за руку.
— А-а! — с пониманием протянула Сима, — А как потом пропуски будешь отрабатывать? — поинтересовалась она, но вопрос утонул в голосе диктора, сообщающего об отправлении поезда.
Пока они ехали, Маринка, несмотря на шум и грохот, успела доложить подруге, что она выходит замуж и они с ее женихом — тем самым парнем в кожанке! — ездили на рынок за тканью для свадебного платья и всякими мелочами. Сима обиделась было, что Маринка сказала ей об этом только что, но, глядя на счастливую подругу, не стала укорять ее, а еще раз подумала, с какой легкостью живет Марина. «Может быть, моя проблема как раз в том, что я все усложняю?» Снова вспомнился Сашка. Его Сима, как и Маринку, не видела два дня.
— А Сашка? Тоже жениться собрался? — шутливо спросила она, перекрикивая шум поезда.
— Сашка? Не знаю. — Марина не совсем поняла «тоже» в вопросе Симы, но, зная о друге чуть больше, решила успокоить.
— Да у них так — несерьезно все. Смазливая девочка, сама к нему липнет.
Ответ Марины прозвучал в тот момент, когда поезд остановился. Сима, говоря о женитьбе Сашки шутя, услышав о его «несерьезных отношениях с какой-то смазливой и липнущей девочкой», растерялась, не зная даже как реагировать. Маринка сразу сообразила, что ляпнула не то.
— Не бери в голову, Сима! Он же мужик, как ни как! Ты лучше скажи, пойдешь ко мне в свидетельницы? — перевела она тему, но Сима ее не услышала.
С натянутой улыбкой она кивнула в ответ и пошла к выходу, сказав, что ей надо бежать.
— Так это не твоя станция… — Марина хотела было задержать подругу, но не успела. Сима вышла, двери захлопнулись.
«Все. Дождалась! Ни мужа, ни друга, никого!» Хотелось плакать. И светлый день уже не радовал, и сама себе Сима казалась безнадежно устаревшей: и своим мировоззрением, и немодной одеждой, и даже учебой среди однокурсников, моложе ее на два-три года.
Дома мать встретила, ворча, и с Алешкой на руках.
— Что так долго? Он мне уже все руки оттянул — что-то куксится сегодня, посмотри, как бы ни заболел. Говорила тебе вчера — закрой окно, продует ребенка! А тебе все воздуха мало!
Сима молча забрала Алешку. Он снова потянулся к бабушке, захныкал. Сима потрогала лоб сына.
— Вроде не горячий… Ты что, Лешка-картошка, а? Бабушку замучил сегодня, ая-яй, — она попыталась пошутить, но получилось совсем грустно.
Валя заметила, что дочь какая-то сама не своя.
— Устала?
— Немного. Знаешь, Маринка замуж выходит… и у Сашки… любовь…
Валя все поняла.
— Это тебе кто сказал?
Плечи Симы приподнялись и опустились.
— О чем? О Маринке или о Сашке? — она ехидно рассмеялась. — Впрочем, какая разница. И о том, и о другом мне сказала Маринка.
Валя всплеснула руками.
— Вот балаболка!
Сима не стала дальше слушать мать и, прижав к себе сына, ушла в свою комнату. Завалившись с ним на кровать, она взяла резинового зайца с большими желтыми ушами и выразительными нарисованными глазами, пощекотала Алешку. Заяц пискнул. Алешка гыкнул от удовольствия, сжал игрушку обоими ручонками. Заяц протяжно засопел.