Битва королев
Шрифт:
– …но у меня теперь есть муж, которого я люблю. Я не думаю, что Господь сочтет это грехом.
– Вы нарушили обещание, данное Ему. Каждый раз, когда вы ложитесь с мужчиной в постель, вы оскорбляете этим Господа и Святую церковь.
– Я так не считаю.
– Вы… глупая девчонка!
– Ну уж нет! – взвилась Элеонор. – Я никакая не девчонка, а взрослая и счастливая замужняя женщина!
Генрих не мог не восхищаться сестрой. Конечно, он должен почитать праведного архиепископа, но все-таки какова Элеонор! Ведь кажется, что ей совсем безразлично, как к ней отнесется служитель
Генрих в глубине души ожидал от Всевышнего немедленных действий. Господь мог, например, тут же сделать Элеонор немой или слепой… или наказать бесплодием. Впрочем, Генрих не ручался за последнее – это дело будущего, но первых двух страшных наказаний Элеонор определенно избежала.
– Вы дали Господу повод для великого огорчения, – заявил старец.
– На свете так много монахинь и так мало счастливых жен, – сказала Элеонор.
– Бесстыдница! – крикнул святой праведник.
– Это я-то? Неужели? – в ответ расхохоталась Элеонор.
– Прошу тебя, будь осторожна, сестра, – с неожиданной лаской в голосе предупредил ее Генрих. Больше всего он желал скорейшего окончания неприятной сцены.
Поэтому он поспешил высказаться, прежде чем архиепископ успел раскрыть рот для очередного выпада против Элеонор:
– Скажите, милорд архиепископ, что должна сделать моя сестра? Мы же не можем расторгнуть брак? Умоляю, посоветуйте что-нибудь.
– Прошение об освобождении от обета должно быть послано в Рим незамедлительно.
– Это будет сделано, – пообещал Генрих.
Архиепископ обратил к Элеонор ледяной взгляд.
– Только один человек отправится к его святейшеству с прошением. Один и без всякой свиты. Пусть это будет Симон де Монфор.
Как она ненавидела в этот момент святого старца! Он не в силах разрушить их брак, но смог хитростью надолго разлучить их.
Однако решение это пришлось Генриху по душе. Пока де Монфор будет отсутствовать, бароны немного поостынут.
Зато Элеонор рассердилась не на шутку. Она знала, что добром это не кончится. Ей придется заплатить дорогую цену за возмутительный в глазах церкви и знати поступок. Но все же в чем-то она победила. Она останется супругой де Монфора, который все-таки когда-нибудь к ней вернется.
Печаль Элеонор из-за временной разлуки с Симоном несколько смягчилась открытием того, что она беременна. Возможно, Папа Римский, узнав, что брак получил вполне весомое подтверждение, придет к выводу, что ничего другого не остается, как пожаловать ей церковное освобождение от обета.
Своим чередом, пропутешествовав в Рим туда и обратно, Симон возвратился в Англию, а сынишка Элеонор появился на свет в замке Кеннелоу. Элеонор решила назвать его Генрихом в честь старшего брата, чем очень порадовала короля.
Стремясь показать, что Элеонор полностью прощена, он пожаловал молодым супругам графство Лестер, а Симону – титул эрла.
Сам Генрих в это время пребывал в величайшем волнении из-за беременности королевы. Когда родился мальчик, названный Эдуардом, он ликовал безмерно.
К сожалению, у Симона оставалось много долгов еще со времен его жизни во Франции. Средств,
Генрих взбеленился. Ему показалось, что сестра злоупотребляет его добротой. Она льстит ему, когда ей что-нибудь нужно, а под шумок обделывает с супругом темные делишки.
Ричард часто предупреждал его об этом. Супруг Элеонор настолько обнаглел, затесавшись в королевскую семью, что стал посылать свои неоплаченные счета Его Величеству словно своему казначею.
Генрих яростно обрушился на Симона в присутствии высших церковников, собравшихся в Вестминстере ради совершения благодарственного молебна после разрешения королевы от бремени. Он обвинил де Монфора в совращении своей сестры, в подкупе Папы Римского с целью получить освобождение Элеонор от обета и, наконец, в увиливании от уплаты своих долгов.
– Если вы немедленно не скроетесь с глаз моих, то попадете в Тауэр! – кричал король.
Симон был сбит с толку. Ему почудилось, что Генрих вдруг с помощью каких-то колдовских чар обратился в своего знаменитого папашу. Они с Элеонор тотчас же покинули двор – как говорится, от греха подальше.
– Он к утру образумится, – убеждала мужа Элеонор.
– А если нет? Мне что-то не понравился его взгляд.
– Тогда что нам делать?
– Забирай малыша. Мы на время уедем из страны, так будет безопаснее. Я понял, что он ничего не забывает. Он помнит все обвинения против меня и пустит их в ход, когда ему взбредет это на ум.
Элеонор вздохнула. Она понимала, что Симон прав. Впрочем, ей было все равно, где жить, лишь бы не разлучаться с ним.
Через неделю они уже были во Франции.
Изабелла, графиня Корнуолл, была глубоко несчастна. Она знала, что Ричард только и занят поисками предлога, как избавиться от нее. Ему следовало бы прислушаться к ее предсказанию, что в силу своего возраста она скоро перестанет быть ему желанной.
Она скучала по Элеонор и завидовала ее счастью. Впрочем, подруга ее заслужила право быть счастливой и добилась своего, потому что обладала силой духа и упорством – качествами, которыми Изабелла восхищалась. У самой Изабеллы не было ни того, ни другого. Она была лишь слабой женщиной, красота которой быстро увядала.
Ричард теперь редко навещал ее. Он делал иногда попытки изобразить пылкую страсть, но она уже не обманывалась в его чувствах к ней, как раньше.
Ей было известно, что Ричард не теряет надежды получить от Папы разрешение на развод, в котором ему отказали пять лет назад.
Иногда ее одиночество становилось совсем невыносимым. Родители Изабеллы давно умерли, старший брат, на которого она всегда полагалась, тоже отошел в мир иной. Единственным ее утешением был сын, но недолго оставалось ждать того дня, когда и его заберут у нее. Мальчикам благородного происхождения не дозволялось расти под крылышком матери. Его отошлют куда-нибудь, где будут обучать и воспитывать из него настоящего мужчину, как они это называли. Нежная материнская забота рассматривалась как помеха при подготовке молодого хищника к будущим схваткам на жизненном поприще.