Битва за любовь (Запах серы)
Шрифт:
Джейми повиновался, а она усадила ребенка на кресло, пересекла комнату и остановилась перед Джейми.
— Сними рубашку, — приказала она.
— Не сниму!
Дженни выдернула подол рубашки из килта и потянулась расстегивать пуговицы. После короткого сопротивления Джейми без слов, но достаточно ясно дал понять, что сдается. Изо всех сил стараясь держаться с достоинством, он повернулся к сестре спиной и снял с себя спорное одеяние.
Дженни взглянула на его спину, и на лице у нее появилось такое же застывшее выражение, какое я видела у Джейми в моменты
— Если ты и повел себя как дурак, Джейми, то, кажется, заплатил за это сполна. — Она осторожно накрыла ладонью самые страшные рубцы. — Наверно, было очень больно.
— Что и говорить.
— Ты плакал?
— Да! — ответил он, непроизвольно стиснув кулаки.
Дженни обошла его и повернулась к нему лицом. Запрокинула голову и широко раскрыла глаза.
— Я тоже, — произнесла она тихо. — Каждый день с тех пор, как они тебя увели.
Широкоскулые лица почти зеркально отражали одно другое, но выражение их было таково, что я поднялась и направилась к двери в кухню, оставляя брата с сестрой одних. Закрывая дверь за собой, я успела увидеть, что Джейми, хрипло проговорив что-то по-гэльски, протянул руки к сестре. Она вступила в его объятия, и золотисто-рыжая голова склонилась к черноволосой.
Глава 27 ПОСЛЕДНИЙ ДОВОД
За обедом мы ели, как волки, потом удалились в большую, полную воздуха спальню и уснули как собаки. Солнце, должно быть, поднялось высоко, когда мы утром пробудились, но небо затянули облака. О том, что время уже достаточно позднее, можно было судить по оживлению в доме, где каждый занимался своим делом, да и по соблазнительным запахам, доносившимся снизу по лестнице.
После завтрака мужчины собирались идти по делам: посетить арендаторов, осмотреть заборы, починить телеги — и вообще поразвлечься. Они задержались в передней, чтобы надеть куртки, и Айен заметил большую корзину Дженни, оставленную на столике возле зеркала.
— Прихватить яблок из сада, Дженни? Тебе тогда не надо будет идти так далеко.
— Хорошая мысль, — подхватил Джейми, окинув критическим взглядом торчащий живот сестры. — Не хотелось бы, чтобы она обронила кое-что на дороге.
— Смотри, как бы я не обронила тебя прямо на том месте, где ты стоишь, Джейми Фрэзер, — отпарировала Дженни, спокойно помогая Айену натянуть куртку на плечи. — Сделай хоть одно полезное дело, прихвати с собой на улицу этого чертенка. Мистрисс Крук в прачечной, оставь его там.
Она дернула ногой, пытаясь отцепить маленького Джейми, который, ухватившись за материнскую юбку, нудно просился на руки.
Дядя послушно подхватил племянника поперек живота и потащил его к двери вверх ногами — к полному восторгу маленького чертенка.
Дженни удовлетворенно вздохнула и принялась рассматривать свое отражение в зеркале, оправленном в позолоченную раму. Послюнила палец и пригладила брови, потом застегнула платье
— Приятно хотя бы кончить одеваться, когда никто не цепляется за юбку и не обхватывает тебя за колени. Бывают деньки, когда и в уборную с трудом вырвешься в одиночку, слова не скажешь, чтобы тебя не перебили.
Щеки у нее слегка разрумянились, а черные волосы блестели на голубом шелке платья. Айен, улыбаясь, смотрел на нее добрыми карими глазами, любуясь цветущим существом.
— Может, ты бы пока поговорила с Клэр, — предложил он. — Она, по-моему, человек воспитанный и станет слушать, но, ради Бога, не читай ей своих стихов, не то она со следующей каретой удерет в Лондон, прежде чем мы с Джейми, вернемся.
Дженни щелкнула пальцами у него перед носом, ничуть не обиженная его поддразниванием.
— Я не из пугливых, муженек. До будущего апреля карет не предвидится, а к тому времени она к нам привыкнет. Отправляйся-ка ты, Джейми ждет.
Пока мужчины занимались делами, я и Дженни сидели в гостиной; она вышивала крестиком, я разматывала запутавшуюся пряжу и разбирала цветные шелка.
Внешне вполне дружелюбно мы прощупывали одна другую в разговорах и краешком глаза наблюдали одна за другой. Сестра Джейми и его жена; о чем бы ни заходила речь, в подтексте, не выраженном словами, неизменно присутствовал Джейми — отправная точка наших рассуждений.
Общее детство связало их навеки, как уток и основу некоей ткани, хотя узор этой ткани сильно стерся под влиянием разлуки и подозрений, а позже — брака. Нить Айена присутствовала в этом узоре с самого начала, моя же была совсем новой. Воспримет ли, вместит ли уже готовая ткань новую нить?
Наш разговор не подчинялся определенной логике — по крайней мере внешне, однако у каждой или почти каждой фразы было свое внутреннее, истинное, глубинное содержание, вполне ощутимое.
— После смерти вашей матери вы самостоятельно вели дом?
— Да, с десяти лет.
(Понимай; я любила и воспитывала его с раннего детства. Что сделаете вы с тем, кому я помогла стать мужчиной?).
— Джейми говорит, что вы на редкость умелая лекарка.
— Я вправила ему плечо, когда мы встретились впервые. (Да, я способна и добра. Я буду заботиться о нем.)
— Я слышала, что вы вступили в брак весьма поспешно? (Вы стали женой моего брата из-за его земель и денег?)
— Да, это было и в самом деле поспешно. Я даже не знала фамилии Джейми до церемонии венчания. (Я не знала, что он здешний лэрд. Я вышла за него ради него самого.)
Так оно и шло все утро, и во время легкого завтрака, а также в послеобеденные часы: мы беседовали, обменивались пикантными сведениями, мнениями, шутками, как бы примеряясь одна к другой. Оценить по достоинству женщину, которой пришлось с десятилетнего возраста вести большое домашнее хозяйство, а после смерти отца и исчезновения брата управлять имением, было не слишком просто. Мне было любопытно, что она думает обо мне, но она, как и ее брат, способна была, когда ей так хотелось, хорошо скрывать свои мысли.