Битва за Рим (Венец из трав)
Шрифт:
Конечно, у Суллы были свои далеко идущие планы. Волнений в Каппадокии в ближайшие несколько лет ожидать не приходилось. Митридат будет отсиживаться и собирать силы в Понте – хотя его и не мешает еще припугнуть. К тому же Сулла так и не выиграл никакого сражения и видов на обогащение в Каппадокии тоже не имел. Если в Эзебии Мазаке когда-то и имелись какие-либо богатства, они давно перекочевали к Митридату. В этом Сулла не сомневался.
Ему было строго приказано изгнать Митридата и Тиграна из Каппадокии, посадить на трон Ариобарзана и не вести военных действий за пределами Киликии. Как претор он обязан был подчиняться приказам метрополии. Однако… никаких поползновений со стороны Тиграна не было заметно. Он не присоединился в этом походе к Митридату. Это означало, по мнению Суллы, что Тигран, непокоренный, укрылся от римлян за стенами своих гор и знать ничего не желал о Риме.
Но разве не прямая обязанность наместника – донести до Армении волю римского народа? Не было никакой уверенности в том, что послания Рима доходят до Тиграна без искажений, учитывая, что передавались они через Митридата. И кто его знает, вдруг где-нибудь на пути в Армению Суллу ожидает богатая награда? Такая награда была ему крайне нужна. Каждый мешок золота, достававшийся лично наместнику, обычно сопровождался таким же мешком для римской казны. Поэтому наместникам многое прощалось. Обвинения в растрате, взяточничестве и казнокрадстве выносились чрезвычайно редко.
После восьмидневного ожидания Сулла приказал вести войско на Мазаку, сохранив построенный им на равнине укрепленный лагерь. Тот мог пригодиться впоследствии. Вряд ли Митридату пришло бы в голову его разрушить.
Вступив в город, они направились прямиком во дворец, чтобы вновь усадить на законный трон Ариобарзана. Царица Лаодика и юный Сулла сияли. Народ ликовал и выходил приветствовать своего царя.
– Было бы мудро с твоей стороны немедленно приступить к формированию и обучению армии, – сказал напоследок Ариобарзану Сулла. – Рим не всегда может вмешиваться в дела Каппадокии.
Ариобарзан обещал тотчас последовать его совету, но у Суллы имелись на сей счет некоторые сомнения. С одной стороны, казна Каппадокии была пуста, а с другой – каппадокийцы не были воинственны от природы. Из любого римского крестьянина получался при выучке превосходный солдат. Из каппадокийского пастуха – никогда. Однако большего Сулла сделать не мог.
Лазутчики доносили Сулле, что Митридат пересек реку Галис и направляется к Зеле. Ни один из лазутчиков, конечно, не мог бы сказать, сообщил ли Митридат что-нибудь Тиграну. Правда о поражении Митридата, вполне возможно, всплывет только при личном свидании Тиграна с Суллой.
Из Мазаки Сулла повел свою армию через холмы Каппадокии к Евфрату, чтобы форсировать реку под Томисой. Стояла поздняя весна, и проходы в горах, кроме тех, что возле Арарата, были открыты. Однако если подождать еще, путь к Арарату также откроется. О своих планах Сулла не сообщил ни сыну, ни Морсиму, так как пока сам имел о них весьма смутное представление.
Между Мазакой и Даландой простирались Передне-Таврские горы, оказавшиеся более легкими для перехода, чем ожидал Сулла. Хотя пики их были высоки и заснежены, перевал был удобным. Римляне проходили живописными ущельями, по дну которых бежали быстрые горные реки. Нанесенную потоками плодородную почву обрабатывали крестьяне, надеясь получить урожай за короткий в горах сезон. Местное население редко подвергалось набегам завоевателей и веками жило, не ведая войн и не отрываясь от своей земли. Сулла пополнял запасы провианта у трудолюбивых крестьян и приказывал не топтать поля и посевы. Это была чудесная сонная страна. Лазутчики Суллы не дремали и доносили ему, что по ту сторону Евфрата Тигран не ждет его прихода.
В Мелитене не было ни одного города, однако провинция была богата плодородными землями долины Евфрата, окруженной горами. Население долины, более многочисленное, чем в горах, не привыкло видеть армии на марше: даже Александр Великий в своих походах не посещал Мелитену. Тигран для вторжения в Каппадокию предпочел более короткий путь – севернее, через верховья Евфрата.
И вот глазам римлян открылась полноводная река с обрывистыми берегами. Сулла, взяв за руку сына, взволнованно следил глазами за ее течением, удивленный цветом зелено-голубых, с молочным оттенком, вод.
– Сможем ли мы организовать переправу? – спросил он Морсима.
Однако киликиец был в этом не опытнее, чем Сулла, и с сомнением покачал головой:
– Может быть, только позже, когда растают снега, если они в этих горах вообще когда-нибудь тают. Местные жители говорят, что Евфрат не столько широк, сколько глубок. Возможно, это полноводнейшая река в мире.
– Разве через нее нет мостов? – раздраженно осведомился Сулла.
– В этих местах, чтобы построить мост, требуется такое инженерное искусство, какое местным народам неведомо. Я знаю, что Александр Великий наводил мост через Евфрат, но ниже по течению и в другое время года.
Сулла пожал плечами:
– Что ж, у меня нет инженеров, но нет и времени. Мы должны достигнуть цели и вернуться, пока перевалы свободны от снега. Хотя, я полагаю, мы пойдем обратным путем через Северную Сирию и Аманские горы.
– Куда же мы направляемся, отец? – спросил, улыбаясь, Сулла-младший. – Теперь мы достигли Евфрата, и ты увидел его…
– Но я еще не насмотрелся! Поэтому мы пойдем на юг вдоль берега, пока не найдем надежной переправы.
Возле Самосаты река все еще была чересчур быстра и широка. Местные жители предлагали переправу на своих плоскодонных лодках, но Сулла, осмотрев их, отказался.
– Мы пойдем дальше на юг, – сказал он.
Следующая переправа была возле Зевгмы, у границы Сирии.
– Как там в Сирии после смерти Грипа, при Цизицене? – спросил Сулла у местного жителя, говорившего по-гречески.
– Не могу сказать, римский господин, – ответил тот.
Когда армия уже была готова к выступлению, могучая река вдруг успокоилась. И Сулла решился:
– Будем переправляться на лодках, пока есть возможность.
На другом берегу он вздохнул с облегчением, хотя от него не ускользнуло, что его солдаты переправлялись как будто через загробный Стикс, боясь попасть в царство мертвых. Он собрал офицеров и дал им подробные инструкции насчет того, как поддерживать дух солдат. Сулла-младший слушал внимательно.
– Мы пока не возвращаемся домой, – говорил Сулла. – Поэтому нужно поднять настроение солдат и вселить в них уверенность. Я сомневаюсь, что в пределах нескольких сот миль вокруг есть хоть одна армия, способная победить нашу, – если такая армия вообще имеется. Скажите солдатам, что ими командует Луций Корнелий Сулла – великий полководец, не чета всяким Тигранам и Суренам Парфянским. Скажите, что мы – первая римская армия, пересекшая Евфрат, и уже одно это служит гарантией нашего успеха.
Ввиду наступления лета и жары Сулла не хотел спускаться на равнины Сирии и Месопотамии: палящее солнце и монотонность похода деморализуют солдат быстрее, чем препятствия и неизвестность. Поэтому от Самосаты он повернул вновь на восток, направляясь к Амиде, городу на Тигре. На север лежала Армения, на юг – Парфянское царство, но сама эта пограничная территория ничьими войсками не охранялась. Армия Суллы продвигалась пламенеющими маковыми полями. Одной из главных забот оказалось пополнение провианта, так как, хотя земли там кое-где и возделывались, на продажу у местных жителей находилось немного.