Битвы за корону. Прекрасная полячка
Шрифт:
И мы разъехались в разные стороны. Атаман подался на запад вместе с одной моей сотней, оставив вторую в Колывани и растолковав, чем им пока без него заниматься, а я обратно, к королеве и Шеину. Михаилу Борисовичу я вручил остатки серебра (часть еще раньше отправил с Корелой) вместе со списком, сколько долей кому причитается. Ему же поручил произвести смену стрельцов, а заодно организовать их отправку обратно вместе с моими гвардейцами, но ехать неторопливо, без спешки, чтобы я мог их догнать по пути в Москву. Местом встречи назначил Дмитров.
Сам я, распрощавшись с королевой, направился на восток, в Ругодив. На этот город нападения войск короля ожидать не приходилось, слишком близко Ивангород, а уж после того, как Шеин восстановит на месте руин оборонительные сооружения, снабдив их пушками, они и близко не сунутся. Но меня интересовало иное. Если уж устраивать шведам «теплую гостеприимную встречу», то по полной программе, чтоб запомнилась она Карлу до самого конца его правления. Следовательно, начинать надо с гаваней.
Флот на Руси отсутствовал, но у Марии Владимировны он имелся, хотя и незначительный, в виде трех каррак, захваченных нами зимой. Принадлежали они шведскому королю, который присылал на них то ли смену наемникам, то ли пополнение, да оно и неважно. Главное, их можно было присвоить как трофейные, поскольку не купеческие.
Вообще-то судов могло оказаться гораздо больше, ибо королева поначалу возжелала взять себе все корабли, стоявшие у причалов бывших Нарвы и Ревеля. Но я категорически отсоветовал ей это делать, пояснив, что купцы — народ обидчивый и злопамятный. Коли с ними поступить таким образом, они вообще перестанут использовать ее города в качестве транзитных портов. Наоборот, лучше заняться обратным, объявив о новых льготах по случаю ее восшествия на престол. Небольших — там полушкой меньше, здесь на копейку пошлину сбавить. Убыток от того будет маленький, в сотни рублей, зато реклама получится чудесная, и прослывет королева покровительницей торговли, что в перспективе принесет ей тысячи, а может, и десятки тысяч.
Что касаемо каррак, то с такой флотилией о морских сражениях не могло быть и речи. Но если драться в открытую со шведами пока нечем, то при наличии пусть всего трех средненьких как по размерам, так и по вместимости посудин вполне можно создавать учебную базу для морских пехотинцев. А имея их и прикупив в Новгороде или прямо тут десяток-другой морских ушкуев, отчего бы не применить к шведам «комариную» тактику — налетели роем, под покровом ночи, покусали и мигом обратно, под защиту двух крепостей — Ругодива и Ивангорода.
И я объявил набор в Особый морской полк. Сотник Самоха, несмотря на его любовь к морским песням Высоцкого, особенно к «Корсару», возглавить их отказался, заявив, что хочет служить только под моим началом и быть подле. Уговаривать его я не стал. Колхоз — дело добровольное, как любила приговаривать моя бабушка Мира. Море — тем паче. К тому же сама собой высветилась иная кандидатура — сотник Звонец прямо-таки влюбился в него. Он-то и был указом Марии Владимировны назначен гросскапитаном. Полк получился небольшим, составленным из двух сотен добровольцев, но лиха беда начало. Правда, учитывая, что в основном эти добровольцы были из стрельцов, соблазненных удвоенным жалованьем, пришлось выделить ему десяток спецназовцев Вяхи Засада. Надо ж кому-то учить ребяток на практике.
Покончив и с этим, я прикинул, что, даже потратив еще несколько дней, вполне успеваю вернуться к середине мая в Москву. То есть моей будущей свадьбе шестого июня, под Троицу, ничто не угрожает. Следовательно, успеваю реализовать возникшую у меня еще на пути в Прибалтику идею. Настала пора пополнить царскую казну. Ни к чему сокровищам Ивана Грозного оставаться втуне, захороненными в толще стен Хутынского монастыря. Прожектов-то у меня в голове масса, а денег на их реализацию в казне — кот наплакал.
Правда, это изрядно удлиняло дорогу обратно, но овчинка стоила выделки. А кроме того, если загодя позаботиться о найме стругов, то часть времени можно преспокойно наверстать. По Волхову до Ильмень-озера, далее по Мете, быстренько перемахнуть волок, и вот тебе Тверца, впадающая в Волгу. А там и до Дмитрова рукой подать, от которого до Москвы один день конного пути.
Но, еще не успев добраться до Хутынского монастыря, я изменил свой план. И виной тому оказались… слухи. Да-да, они, треклятые. Не знаю, кто из лукавых исчадий ада придает им столь потрясающую скорость, но разлетаются они по миру мгновенно, особенно плохие. Казалось, Колывань от Великого Новгорода достаточно далеко, но новгородцы уже давно знали о том, что король Речи Посполитой не смирился с потерями своих городов, послав огромное войско. Взяв же их обратно, это войско не преминет в отместку напасть и на Русь. Вначале на Псков, затем придет черед Ивангорода, Яма, ну и самого Новгорода.
Но это полбеды. Тут я мог развеять все опасения, сообщив утешительные новости о разгроме поляков. Но ведь ходили слухи, что Сигизмунд не просто задержал посольство королевы Ливонии, но приказал заковать их в железа, посадить в самое мрачное подземелье самой мрачной башни в Варшаве и ежедневно самолично спускается туда, чтоб их мучить. Тем, кто не верил, выкладывали красочные подробности всевозможных пыток. А ведь в состав посольства входил мой двоюродный братец Александр, между прочим, приходившийся родным сыном все той же матушке настоятельнице Введенского монастыря. Да-да, я не оговорился, именно родной — порезвился в свое время мой дядя Костя на русских просторах. Мало того что украл у царя невесту из-под самого носа, так он и рога ему наставить ухитрился с четвертой женой. [70]
70
Об этом подробно рассказывается в книге «Царская невеста» — заключительной части трилогии «Лал — камень любви».
Представив, в какой панике сейчас пребывает бывшая царица, я поначалу решил отправить к ней гонца. Мол, все в порядке с вашим сыном, чай, поляки — не татары, и задержка послов вовсе не означает, что их сунули в мрачные сырые казематы и подвергают пыткам. Просто Сигизмунд решил их придержать, дабы весть о нападении на Эстляндию Ходкевича и Сапеги не долетела до Колывани и Руси раньше времени. Теперь же польские рати разгромлены, и король вскорости непременно отпустит пленников.
Но потом подумалось, что с моей стороны это форменное свинство. Она мне сотни тысяч, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой, бери — не хочу, а я ей грамотку-отписку с гонцом, хотя нахожусь поблизости, в двухстах верстах. Нет уж, сам поеду. Опять задержка? Да, но тоже не ахти какая. Раздолбать стены, извлечь оттуда золото, составить опись, а потом доставить его телегами до Великого Новгорода да найти струги — на все нужно время. То есть если не ждать, а отправиться во Введенскую обитель, получится, припозднюсь от силы на сутки, максимум на двое.
Хотел прихватить с собой и князя Хворостинина-Старковского, как очевидца, но не стал. Наивен Иван Андреевич, по простоте души ляпнет что-нибудь лишнее, а ведь посольство королевы, судя по его рассказам, и впрямь содержалось далеко не в шикарных условиях.
Людей распределить труда не составило. Трем десяткам из сотни, остававшейся со мной, я поручил наем стругов и поиск телег, на которых им надлежало выехать в Хутынский монастырь, а то вдруг там не найдется достаточного количества подвод. Еще полусотне под руководством Хворостинина предстояло заняться ударным трудом по извлечению самих сокровищ, а два десятка я забрал с собой.