Бизнес-план убийства
Шрифт:
– Сочувствую, Сидор Тихонович, но я человек неизбалованный, мне лишь бы голову к подушке приклонить. Тем более у вас тут такая красота!
– Да, места у нас изумительные, – согласился он. – Потому и старые клиенты не забывают. Вот и завтра одна компания пожалует. Уже предупредили. “Новые русские”!
– Ага! А вы говорите – Канары!
– Ну-у, тут особый случай. Просто одна женщина из этой компании, Жанна Ворохова, имеет родню в нашей деревне. Да только слыхал я, что развелась она с мужем, с Эдуардом, то есть, так что гулять завтра будут уже без нее.
– Большая компания, что ли? – как бы из вежливости осведомился я.
– Не-е… Неполный десяток человек.
– Всего-то? А у вас восемь домиков. Поместимся уж как-нибудь.
– Из этих домиков половина – в аварийном состоянии. Того и гляди, крыша провалится.
– Так я не капризный,
– По правде говоря… – он смущенно вздохнул и понизил голос: – Я-то лично не против, но тут такая закавыка: они оплатили все места. Хотят праздновать без посторонних.
– Вот как? – удивился я. – Но ведь у вас тут даже “дикари” обитают, палаточка вон стоит в уголке…
Он оглянулся.
– Да, палатка. Только это не “дикари”. Бригаду из конторы прислали. Теннисный корт будут делать. Не знаю только, когда начнут. Пока что они нашу клюквянку осваивают, ну, бражку…
– У вас, Сидор Тихонович, оказывается, “новые русские” веселятся, бригада спортплощадку строит – какое же это запустение? – снова вставил я, чувствуя, что мой ушлый собеседник определенно юлит.
– Э-э, долго рассказывать.
– Кстати, а что у нас за праздник завтра? Какое такое великое событие собираются отмечать ваши гости? Что-то я давно не заглядывал в календарь…
Он почесал коротко стриженый затылок:
– Я так думаю, что праздника этого в календаре нет. Какой-то там у них юбилей. Но отмечать будут крепко.
– Дров не наломают? Домики ваши не пожгут? – забеспокоился я.
– Ну что вы! – запротестовал он. – Народ все серьезный, ответственный, из бывших. Алексей Михайлович, тот один может выкушать бочку, и ни в одном глазу. Константин пьет только коньяк, маленькими глоточками, как раз пол своему нутру, и никогда не напивается. Эдуард, правда, может нажраться, и тогда уж точно полезет в бутылку. Прежде-то Жанна лихо его урезонивала, а теперь вот не знаю. Новой его супружницы не видал ни разу. Понятия не имею, что за фифочка. Слыхал только, что молодая, чуть не в дочки ему годится. – У моего собеседника вдруг развязался язык: – Да я же знаю их как облупленных лет пятнадцать, если не двадцать! Алексей Михайлович раньше был для них царь и бог! Эдик и Костя каждое его слово на ус мотали, лишнюю рюмку опасались при нем выпить! Хотя он не запрещал. Замечательный человек Алексей Михайлович! Веселый, щедрый, душа нараспашку! Он и сейчас таким остался. Вот голову даю наотрез – пригласит завтра на шашлыки! И его жена Валюша – милейшая женщина! Всегда доброе слово найдет, а то и гостинчик для внука передаст. А вот Эдик и Костя – фрукты! Новая генерация! Нет, раньше они были другими. А может, проще. Все время подшучивали друг над дружкой, но до злобы у них никогда не доходило. А сейчас смотрят один на другого волками, за всякую мелочь цепляются… И уже Алексей Михайлович для них не указ. Огрызаются, по-своему сделать норовят. Ну, а я для них и вовсе вроде пустого места. Костя, тот еще ничего, поздоровается, о погоде расспросит. А Эдик может даже не заметить. Бизнесмен! Хозяин жизни! Не знаю только, на чем он бизнес свой сделал. Вот таких людей вырастили на свою голову. Жанну мне жалко, дочку ее, Юлечку, еще жалче… Не сумела-таки наша Жанночка обломать этого носорога. Нашла коса на камень! Вот Люсьена – другое дело. Ох, лисица! Вертит Костей, как хочет, и все мягкой лапкой. Он же без ее совета лишнего шагу не ступит…
Я весь обратился в слух, но Сидор Тихонович так же внезапно переменил тему:
– Так что же мне делать с вами? Я вам так скажу: даже если бы не завтрашняя гулянка, останавливаться на базе вам все равно не с руки. Удобств никаких, даже телевизора нет… – Он задумался ненадолго. – Эх! Я вижу, вы человек серьезный, положительный и вроде бы не сильно пьющий. Да у нас в деревне таких гостей чуть не в каждом доме примут. Вот, правда, сейчас на выходные, да еще по хорошей погоде, ко многим родня понаехала из города. Взял бы вас к себе, да у меня семья большая, шумно, маленькая ребятня, вам не понравится. – Тут он с силой хлопнул себя по лбу: – Так я отведу вас, пожалуй, к старому Ворохову! Дом большой, а живет он один. Вы согласны немного заплатить вперед?
– О чем разговор?!
– Так пойдемте прямо сейчас, пока он не уснул, а то у нас в деревне старики спят крепко, из пушки не разбудишь!
Я кивнул, выражая согласие с его предложением.
Груздев вышел через калитку, закрыл ее за собой на символический засов и наказал собаке:
– Полкан! Я скоро вернусь! А ты сторожи
Сказано это было нарочито громко, наверняка с таким расчетом, чтобы услыхали в палатке.
Пес Полкан, несмотря на беспородность, отличался, кажется, сообразительностью, если судить хотя бы по тому, что он ни разу не прервал своим лаем нашей с Груздевым беседы. Вот и сейчас, мотнув лохматой мордой, пес с важным видом затрусил к линии домиков.
– Эх, Дмитрий Сергеевич! – снова обратился ко мне Груздев. – Вот вы тут обронили
фразу, дескать, отдайте, как директор, распоряжение персоналу… Помилуйте! Какой персонал! В моем лице перед вами находится ровным счетом весь персонал пансионата! Ибо я – и директор, и администратор, и электрик, и кладовщик, и уборщик, и сторож… – Он мельком огляделся вокруг: – Нет, сказать по правде, сторожем оформлена моя жена. Но у нее и по дому работы хватает. Вот я и дежурю за нее. В будние дни еще ничего, свои-то сюда не полезут. А вот в выходные, когда наезжают из города, надо держать ухо востро. Да еще эти спортсмены-строители, – он кивнул на палатку, – так и поглядывают, что и где плохо лежит…
Двигаясь по тропинке, мы подошли к границе лужайки, где начиналась узкая полоска леса.
Директор-сторож остановился на миг и очертил рукой панораму озера:
– Не там поставили лагерь, ох, не там!
– Отчего же не там, Сидор Тихонович? – удивился я. – Пейзаж такой, что сам просится на рекламный ролик.
– На будущий год этому пансионату исполнится полвека, – вздохнув в очередной раз, пояснил Груздев. – Задумывался он как база отдыха для лесорубов, участки которых были рассредоточены в ту пору вдоль всех приладожских рек. А лес тогда сплавляли по воде. Порой в реке воды не было видно, одни бревна. Потому и поставили пансионат на озере. Да не учли, что оно – Прохладное. Со дна бьют холодные ключи, и потому даже в жаркий день водичка такая студеная, что особо не поныряешь. Но выбора тогда не было. А лет тридцать назад сплавлять лес по местным рекам запретили. Вода в Свияти постепенно очистилась, а вода там ласковая, приятная, теплая, как парное молоко. В реке народ и купается. И рыбы там больше. Даже пацаны редко заглядывают на озеро, не говоря уже о ветеранах. Но тому есть еще одна причина…
Мы миновали полосу леса и вышли к дороге в том самом месте, где я сошел с автобуса. За дорогой откос плавно сбегал к реке. Кроны плакучих ив нависали над водой.
С нашей стороны дороги, напротив, местность начинала плавно повышаться, переходя в гряду невысоких холмов, которые, очевидно, и образовывали дальний берег озера. Весь этот участок был покрыт лесом: ближе к дороге – лиственным, на холмах – хвойным.
Вдруг мне показалось, что на ближнем склоне в просвете между деревьями промелькнул каменный крест. Второй, третий…
Невольно я остановился.
Остановился и Груздев, а затем, будто подтверждая мою догадку, вытянул руку по направлению к склону:
– Здесь у нас старинное кладбище. Называется Инженерным. Ведь в этих краях еще полтораста лет назад хозяйствовал лесопромышленник Фазанников. В Карповке находилась его главная сплавная контора. И будто бы желал он утвердиться здесь прочно, навсегда. Лесопилки ставил, мельницы, бумажные фабрики. Инженеров заграничных приглашал. Тут у них и усадьбы стояли. Да, видно, не судьба. Одного инженера деревом придавило, второй замерз по пьянке, третий вроде бы сам повесился – и все в один год. Ну, а поскольку были они не нашей веры, не православные, то похоронили их отдельно, вот как раз туточки. Так и повелось. Преставится кто из начальства, здесь и хоронят. И кладбище оттого назвали Инженерным. А у Фазанникова дела и вовсе пошли наперекосяк. Что-то пожары сожрали, что-то он в карты проиграл… Умер он тоже нехорошо, страшно. Будто бы отрекся от веры и той же ночью сгорел в своем доме вместе с полюбовницей. Похоронили обоих на Инженерном. Богато похоронили. Склеп поставили. До сих пор стоит. А только место это нехорошее. Сатанинское. Все плохое, вся жуть случается почему-то именно там. Отдыхающего одного убили лет семь назад. А в позапрошлом году пропал начальник арболитового цеха. Месяц искали. С собаками. По всей округе. Самые дальние делянки осмотрели. Не нашли. А только сунулись на Инженерное кладбище, там он лежит, бедолага, и в аккурат в склепе Фазанникова, распух уже весь. Не-ет, во всей деревне по доброй воле туда не пойдет ни один человек, особенно после заката. Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что пансионат поставили не там?