Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
Черты лица чрезмерно суровы, под глазами заметны тёмные круги, отчего лицо казалось невыразимо мрачным, а вся та мягкость, которая подчёркивалась божественным сиянием, исчезла без следа.
И всё же нынешний Цзюнь У выглядел наконец живым. Пусть и болезненным.
— Ваше Высочество, — произнёс советник, — вы потерпели поражение. Даруйте самому себе освобождение.
Цзюнь У в некотором замешательстве переспросил:
— Я потерпел поражение?
Чрезмерная мощь магической силы принца ударной волной пробила свод грота,
С неба тонкими струйками закапал дождь. Цзюнь У лежал на земле, Се Лянь стоял и взирал на него сверху. К своему удивлению, принц увидел в его взгляде тень избавления от тяжкой ноши.
Ему невольно подумалось: наверное, в глубине души Цзюнь У всё время носил желание быть поверженным, чтобы кто-то прервал эту вереницу повторяющихся дней, полных безумия и раскола собственной личности.
Внезавно Цзюнь У задал вопрос:
— Как называется… тот приём?
Се Лянь рукавом стёр кровь с лица и ответил:
— Разбивание камня на груди.
Цзюнь У застыл, словно о чём-то подумав, усмехнулся, вздохнул, закрыл глаза и проговорил:
— Красиво.
Больше он не проронил ни слова, но по его лицу все видели, насколько он измотан, больше скрывать это было невозможно. Се Лянь наконец убрал руку с рукояти Фансиня. Не зная, что делать дальше, он невольно поискал глазами Хуа Чэна. Тот оказался на том же месте, посреди единственного уцелевшего участка Небесного моста, где уже долго стоял и спокойно ждал принца, заведя руки за спину. Увидев, что Се Лянь обернулся, Хуа Чэн с улыбкой поймал его взгляд.
Советник, сидя возле неподвижного Цзюнь У, сказал Се Ляню:
— Ваше Высочество, ступайте.
Но сам он вставать не собирался.
— Наставник, вы не пойдёте с нами?
Советник покачал головой:
— Я побуду с Его Высочеством, не волнуйтесь. Ведь когда-то я этого не сделал.
Дождь усиливался, омывая лицо Цзюнь У, его закрытые глаза, смывая кровь и жизнь, вытекающую из его раны.
Се Ляню даже показалось, что три лица, омытые дождём, как будто сделались менее отчётливыми. Впрочем, возможно, ему только показалось.
Постояв немного в молчании, Се Лянь снял со спины доули и уронил её, прикрыв лицо Цзюнь У.
Канга на запястье Му Цина разжалась сама по себе, и он пинком запустил её в лаву, с трудом вернув себе привычное состояние холодного спокойствия. Дух нерождённого спрыгнул с плеча Фэн Синя, на четырёх конечностях подполз к лицу Цзюнь У и осторожно потрогал, совершенно иначе, нежели ранее прыгал по лицу родного отца, чем разозлил Фэн Синя до полусмерти.
Се Лянь же, не обращая внимания больше ни на что, с разбитым лицом помчался к Хуа Чэну, словно обрёл новую жизнь… А ведь он и правда едва спасся от смерти. Врезавшись в Хуа Чэна со всего размаху, он воскликнул:
— Сань Лан!
Хуа Чэн протянул к нему руки, отшатнулся на шаг, едва не сбитый принцем с ног, заключил его в объятия и, лучезарно улыбаясь, произнёс:
— Гэгэ, видишь, я же говорил, ты обязательно победишь! — затем приподнял его лицо, внимательно осмотрел и вздохнул: — Опять ты довёл себя до такого состояния.
Там, где пальцы Хуа Чэна касались лица Се Ляня, пролетала малюсенькая серебристая бабочка, и раны сразу затягивались. Се Лянь так же лучезарно улыбнулся в ответ:
— В следующий раз подобного не повторится!
Хуа Чэн, приподняв брови, напустил на себя суровость:
— Следующего раза не будет.
Помолчав, Се Лянь без улыбки серьёзно сказал:
— Сань Лан, тогда, на горе Тунлу, я говорил, что расскажу тебе кое-что, когда мы выберемся, помнишь?
Хуа Чэн улыбнулся:
— Разумеется, помню. Я помню всё, что ты говорил, гэгэ.
Опустив голову, Се Лянь с трудом набрался смелости и наконец искренне начал:
— События, упомянутые Цзюнь У, тоже имеют отношение к этому. Честно говоря, я вообще-то давно должен был рассказать тебе, но никак не мог решиться, боялся, что ты узнаешь…
— Боялся, что я узнаю, что Ваше Высочество едва не стал Белым бедствием, верно?
Се Лянь оторопел:
— Ты…?
Хуа Чэн больше не стоял перед принцем — опустился на одно колено и поднял на него взгляд, с улыбкой говоря:
— Ну как? Гэгэ, теперь… вспоминаешь?
Как же не вспомнить?
Ведь тогда… безымянный призрак точно так же преклонял перед ним колено!
Та белая маска и улыбающееся лицо Хуа Чэна в этот миг слились воедино. Сердце Се Ляня дрогнуло, колени подкосились, и он просто сел перед Хуа Чэном, бормоча:
— Сань Лан… это… это был ты!
Хуа Чэн усмехнулся, продолжая стоять на одном колене и глядя на принца единственным глазом.
— Ваше Высочество, я всё время присматривал за тобой.
Се Лянь только и смог выговорить:
— Ты… ты…
Он наконец понял, что означали все те слова, которые Хуа Чэн говорил ему как будто невзначай.
Вот оно что. Принцу никогда не приходило в голову, что Умин — и есть Хуа Чэн!
Он всё знал. Он всё видел. Он всегда был рядом!
Тысячи чувств, десятки тысяч слов внезапной волной нахлынули на принца, затопив его сердце. Трогательное волнение, стыд, душевная боль, безумная радость, а ещё глубже — восхищение и любовь, от которых нет спасения.
От переполняющих эмоций грудь принца готова была взорваться, он не мог вымолвить и слова, только бросился к Хуа Чэну, обнимая его с криком:
— Сань Лан! — он, казалось, мог сказать теперь только это, и потому позвал вновь: — Сань Лан!
Хуа Чэн от его броска не устоял и тоже сел, прижимая Се Ляня к себе и громко смеясь. Страх и волнение как рукой сняло, Се Лянь крепко обнял Хуа Чэна за шею и так рассмеялся, что захотелось плакать.
Но слёзы не успели упасть из его глаз, принц вдруг заметил весьма скверную деталь.