Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
Хуа Чэн был демоном, но его тело при этом ничем не отличалось от тела обычного человека.
Вот только сейчас… Хуа Чэн, которого обнимал принц… его яркие красные одеяния… сделались чуть прозрачными.
Се Лянь испуганно схватился за Хуа Чэна.
— Сань Лан?! Что с тобой?
Хуа Чэн по-прежнему спокойно отвечал:
— Всё в порядке. Просто немного перестарался.
Се Ляня его ответ поверг в смятение.
— Почему ты сразу мне не сказал… Разве это называется «всё в порядке»?!
Магические
Магические силы, которые Хуа Чэн переливал Се Ляню, всегда казались неисчерпаемыми, он отдавал их с неизменной улыбкой, словно для него это ничего не значило. И всё же магические силы — не песчинки, приносимые морской волной. Как они могут быть неисчерпаемыми?
Нельзя винить Хуа Чэна в том, что «сразу не сказал», принцу оставалось винить лишь самого себя, что совершенно об этом не подумал. Охваченный сожалением и беспокойством, Се Лянь произнёс:
— Я верну их тебе.
Затем схватил лицо Хуа Чэна и приник к нему поцелуем. Фэн Синь и Му Цин, которые собирались было подойти к ним, при виде такой картины мгновенно отшатнулись на несколько чжанов, оставляя двоих решать проблему своими силами.
Проклятая канга больше не сдерживала принца, и он изо всех сил передавал Хуа Чэну все магические силы, которые только мог собрать, чтобы тот поскорее восстановился. Но отстранившись после долгого поцелуя, Се Лянь обнаружил, что красные одежды Хуа Чэна на рукавах и его серебряные наручи остались прежними и даже сделались ещё более прозрачными!
Се Лянь застыл, в его сердце закрался панический страх, он невольно снова попытался поцеловать Хуа Чэна, но тот оказался быстрее — первым обхватил ладонями лицо принца, оставил на губах лёгкий поцелуй и с улыбкой произнёс:
— Я, конечно, очень рад, что гэгэ проявил инициативу, но всё же нет нужды передавать мне магические силы. Впрочем, если гэгэ хочет просто поцеловать меня, без магических сил, я совершенно не возражаю. Чем дольше, тем лучше. Подобные порывы в высшей степени приветствуются.
Се Лянь, вцепившись в него, на грани срыва закричал:
— Что это значит?!
— Мне просто придётся немного отдохнуть, ничего страшного, гэгэ, не надо бояться.
— Как я могу не бояться? — Се Лянь схватился за голову. — Я сейчас с ума сойду!
Зная Хуа Чэна, он не позволил бы Се Ляню увидеть себя в таком состоянии, если бы проблема не была действительно серьёзной, настолько, что её уже невозможно скрывать!
Столько магических сил, что хватило разбить проклятую кангу… но сколько же именно? Наверняка можно без преувеличения назвать их поток безбрежным морем, бесконечной рекой… Но разве для самого Хуа Чэна это могло пройти бесследно?
С каким трудом… с каким трудом Се Лянь наконец разделался со всеми навалившимися бедами. Объяснился с Фэн Синем и Му Цином. Избавился от проклятой канги, что сдерживала его восемьсот лет. Признался Хуа Чэну в том, в чём всё время хотел, но никак не решался признаться.
Но когда Се Лянь, улыбаясь от души, примчался наконец к Хуа Чэну, тот встретил его в таком состоянии. Как принц мог не бояться? Он испугался до безумия!
Фэн Синь и Му Цин, почувствовав неладное, издалека позвали:
— Ваше Высочество? В чём дело?! — и даже подбежали на несколько шагов ближе, но всё же из-за некоторых обстоятельств остановились на полпути, не решаясь вмешиваться без спроса.
Се Лянь совершенно не замечал никого вокруг, только крепко держал Хуа Чэна, и сердце его, казалось, вот-вот остановится от страха.
— Что же делать?!
Хуа Чэн тихо вздохнул, протянул руки и снова заключил принца в объятия.
— Ваше Высочество, я всё время присматривал за тобой.
Он второй раз произнёс эту фразу, только теперь ещё нежнее. Се Лянь, схватившись за одежду на его груди, растерянно пробормотал:
— Я знаю, я знаю! Но… что же мне делать теперь?!
Хуа Чэн изящными пальцами осторожно поправил растрепавшиеся волосы Се Ляня.
— Ваше Высочество, знаешь, почему я не мог покинуть этот мир?
Се Лянь не понимал, почему Хуа Чэн до сих пор так спокоен, ведь сам он от волнения начал дрожать, но был настолько растерян, что всё же немного глуповато переспросил:
— Почему?
Хуа Чэн прошептал:
— Потому что человек, которого я люблю всем сердцем, всё ещё здесь, в этом мире.
Услышав эту фразу, Се Лянь на миг застыл. Кажется, ему уже где-то приходилось слышать подобное.
Хуа Чэн продолжал:
— Мой возлюбленный — смелая и благородная золотая ветвь с яшмовыми листьями. Он спас мне жизнь, а я с малых лет смотрел на него снизу вверх. Но больше всего мне хотелось догнать его, стать ради него лучше, сильнее. Хотя, возможно, у него не осталось обо мне воспоминаний, мы даже почти не разговаривали. Я хотел защитить его. — Внимательно посмотрев на Се Ляня, он добавил: — Если твоя мечта — помогать людям, попавшим в беду, то моя мечта — лишь ты один.
Се Лянь, полагаясь на воспоминания, дрожащим голосом проговорил:
— Но… если останешься… ты… не обретёшь покоя…?
— Я согласен вовек не обрести покоя.
На короткий миг дыхание Се Ляня остановилось. Он будто сквозь сон услышал два голоса, один из которых спрашивал, другой отвечал.
«Но если тот, кого ты любишь всем сердцем, узнает, что из-за него ты не обретёшь покоя, боюсь, это его опечалит, ведь он будет чувствовать за собой вину».
«Тогда я не позволю ему узнать, почему остался, и всё».