Бледное солнце Сиверии
Шрифт:
Я бросил быстрый взгляд: ко мне спешили четверо ратников. Орк тоже их заметил и чуть усилил скорость атаки, стараясь покончить со мной побыстрее. Мне снова досталось рукоятью в бок, но в этот раз я был готов и успел оцарапать плечо нападавшего противника.
Мы разошлись друг от друга шагов на семь и замерли в ожидании. Я не решался атаковать, поджидая подмогу. А орк начал прикидывать расклад сил и попятился спиной к большому валуну. Его рука потянулась к поясу, где висел, судя по всему, боевой рог.
— Твою
Я бросился вперёд, яростно размахивая мечами. Мы снова сцепились, но уже в этот раз, что говорится, дрались серьёзней. После очередного удара, сакс вырвался из руки и отлетел в сторону. Я попятился, пытаясь выхватить «кошкодёр», и пропустил выпад орка.
Удар пришёлся в плечо… Помню, как сразу же онемела рука, и я покатился кубарем в сугроб, теряя на ходу и фальшион.
Всё… конец…
Я приподнялся, здоровой рукой хватаясь за раненное плечо. Честно скажу, ожидал того, что левой руки просто нет. Я совсем её не чувствовал.
Но она была на месте, правда не хотела двигаться.
Подоспели ратники и до моего слуха донеслись их испуганные возгласы:
— Асыка! Это Асыка, парни!
Рукав куртки и рукав акетона были разорваны до самой… кольчуги. Пальцы нащупали холодные ажурные колечки.
Рука чуть зашевелилась, и сознание охватила дикая боль. Кажется, я на несколько секунд вырубился и снова упал в сугроб.
— А-а-а! — чей-то крик вытянул меня из темноты беспамятства.
Мне удалось снова присесть. Левая рука уже начала чуть-чуть двигаться, но очень болела. Кости, скорее всего, были не сломаны. Просто получил сильный ушиб мышц.
Слава мастерству эльфов. Выковали такую отличную вещицу… Буду когда-нибудь в столице, поблагодарю Пьера ди Ардера за этот подарок.
Снова послышался чей-то отчаянный вскрик. Обернулся: против Асыки осталось лишь двое ратников. Третий лежал разрубленный почти напополам у гряды серых камней, походивших на гигантские куриные яйца, а четвёртый сидел на снегу, и, держась за распоротый живот, периодически завывал не своим голосом. Внутренности выползали сквозь пальцы, плавя своим жаром снег. Кровь хлестала, как с раненного кабана.
Я подполз к ратнику и тот вцепился за мою руку, бормоча что-то несвязное.
— Помоги, — удалось различить единственное слово. — Помоги…
Мы вместе попытались затолкать выпавшие органы назад. Я понимал, что это пустое занятие. Но увидев по-мальчишечьи испуганные глаза, тот страх, который они демонстрировали, просто пожалел острожника.
Ему все равно был конец. Я уловил в воздухе неприятный запах внутренностей, которые пытался удержать здоровой рукой. Сквозь пальцы проскальзывали желтоватые шарики жира, некогда облеплявшие серо-белые змеи кишок. Кровь сочилась сквозь пальцы.
Ему конец. Несомненно, конец.
Но я
Ему вдруг сейчас вспомнился далёкий эпизод детства, когда он, не послушав своего деда, залез на старую грушу и оттуда рухнул на жесткую землю.
— Ай-ай-ай, — запричитал дед, наклоняясь над разбитым коленом внука. — Держись! Не реви! Будь мужиком.
— Деда-а-а! Больно!
— Терпи… Терпи, Мишка.
И старик оторвал от своей старой льняной рубахи кусок ткани, стал старательно обвязывать израненную ногу. И руки у него были такие ласковые. Они уносили с собой боль, поглаживая по взлохмаченной голове.
— Сорванец ты такой… ой, сорванец! Ай-ай-ай… Теперь терпи… терпи, сейчас мы… сейчас…
— Помоги, деда, — глаза ратника выпучились до неимоверных размеров. Он дёргал меня за рукав. — Не бросай… деда-а-а… помоги… помоги… больно-о-о…
Ратник сильно сжал моё запястье, заглядывая прямо в глаза.
— Терпи! Будь мужиком, — всё, что я смог сейчас сказать.
Краем глаза я увидел, что Асыка зарубил очередного острожника. Последний, кто остался, в испуге пятился назад, отмахиваясь мечом, словно отгоняя от себя назойливых мух.
Подняв глаза на раненного, я наткнулся на его остекленевший взгляд. Открытый перекошенный рот… оттуда выходила последняя струйка теплого пара…
Я с трудом отцепил его пальцы и встал на ноги.
«Нет, так нам Асыку не одолеть, — промчалась мысль. — Не с тем связались».
Я подошёл к луку, что валялся позади меня. Вытянул зачарованную стрелу и, собрав остатки сил, попытался натянуть тетиву.
С первого раза не получилось… Отдышался и снова напрягся. Левая рука всё ещё туго слушалась.
— Взрыв! — кончик стрелы едва вспыхнул и она, увлекаемая тетивой, помчалась вперёд.
Бах! — не попал…
Не попал? — Я просто не поверил своим глазам. Стрела врезалась в камень подле орка, вырывая из него снопы искр и каменных осколков.
Асыка успел прикрыть глаза рукой. Едва всё затихло, он повернулся ко мне.
Сил на второй выстрел у меня уже не было. Левая рука почти не действовала.
— Вот невезение! — бросил я, вытягивая вторую стрелу.
Нас с орком разделяло не более сорока шагов.
Не успею… Точно не успею. Видишь, как стремительно бежит… Нет, Бор, даже не пробуй…
Но я уже натянул лук.
— Взрыв! Мать твою! — стрела жадно бросилась на орка.
Мир вокруг словно замер. Я видел, как Асыка медленно заваливается навзничь. Видел, как стрела пролетает прямо над ним, а потом как она уходит дальше… дальше… ещё дальше…
Лук выпал из ослабленной ладони… Честно скажу, что так и не понял, каким образом в моей руке появился нож. Но когда орк выровнял своё тело и допрыгнул до меня, замахиваясь топором, лезвие гибберлингского «котта» вошло ему в кадык.