Блэк Сити
Шрифт:
Он выходит из кухни и направляется через коридор в кабинет.
Я иду за ним.
— А ведешь себя так, будто злишься.
— Я не злюсь.
— Тогда почему ты на меня даже не взглянул?
Эш ударяет рукой об стену, заставляя картину упасть вниз. Я вздрагиваю.
Он обращает ко мне свои блестящие глаза.
— Он пахнет, как ты.
Я выдыхаю:
— Чего?
— Он полностью пропах тобой.
— Он побывал в моей постели.
Я тут же сожалею о том, что сказала, когда Эш кривит лицо.
— Он просто друг. Вообще-то, даже и не друг. Он работает на меня.
На полу валяются два перевернутых стула. Эш подбирает один и садится на него. Эта сцена приносит с собой вспышки воспоминаний, образы, которые я пыталась забыть почти весь год.
— Это нечестно. Он может бывать в твоей постели. Он может бывать с тобой на публике, а мне приходится вести себя так, будто мы едва знакомы. Я ненавижу, что даже не могу взглянуть на тебя, боясь, что кто-то может догадаться, что я испытываю к тебе, — говорит Эш.
— Себастьян что-то подозревает, — говорю я.
Он пробегает пальцами по волосам:
— Уверена?
— У него нет никаких доказательств, даже, если он что-то подозревает. Разговаривать с тобой не является преступлением, а это все, что он видел, — говорю я.
Он кивает, а затем слабо мне улыбается.
— Ты что-нибудь выяснила про Золотой Дурман?
— Нет. А ты?
— Эвангелина отдала его своим алхимикам. — Он потер шею. — Слушай, прости, что ушел с ней тогда, но ты ведь все понимаешь, да? Она единственная полукровка, с которой я знаком, мне просто хотелось побыть с ней какое-то время.
У меня внутри бушует ревность, но я заставляю себя улыбнуться.
— Все нормально. Тебе должно быть интересно с ней. Это естественно.
Он смотрит вниз на свои ноги, и я клянусь, что на секунду его щеки вспыхивают румянцем. Нет, наверное, это все мое воображение. Эш заботится обо мне. Я его Кровная половинка. Он встает и вешает, упавшую картину. Его глаза округляются. Он поворачивает ко мне картину и с неё мне улыбаются мои родители.
— Я выросла здесь, — говорю я. — Я жила здесь до тех пор, пока моего отца не убили, как раз перед воздушными налетами в прошлом году. Нас вскоре эвакуировали в Центрум, вскоре после начала налетов; я впервые здесь, после его смерти.
Эш вешает картину и осматривается. Кабинет огромен. Деревянные полы и темно-зеленые стены, но все покрыто пылью и пеплом. Сломанные напольные дедушкины часы. На циферблате двадцать птиц, показывающие время. Время в моем доме измерялось пением птиц.
Черные волосы Эша шевелятся, когда он ходит по комнате. Он удивленно смотрит на меня.
— Она повсюду. — Он проводит рукой по стене, убирая слой пыли, чтобы открыть темные брызги высохшей крови.
Я отвожу взгляд.
— Что случилось? — спрашивает он.
Перед моими глазами возникают события той ночи, и я закрываю глаза.
* * *
Я просыпаюсь под звуки соловьиной трели. Одиннадцать часов. Сквозь половицы проникает злой настойчивый голос отца. С кем это он так поздно разговаривает? Я крадусь в комнату Полли и обнаруживаю, что она уже проснулась. Мы на цыпочках спускаемся вниз. Мама вертится возле двери в кабинет, её волосы распущены. Она что-то быстро говорит человеку, прячущемуся в тени. Что-то шевелится у её ног и в нос ударяет запах гниющей плоти.
Мама замечает нас и на её лице появляется страх.
— Идите наверх! — восклицает она.
— Нет. Приведи их сюда, — приказывает тихий расслабленный голос.
— Нет, не смей! — раздается голос отца из кабинета. — Девочки, бегите! БЕГИТЕ!
Полли пускается бежать, но я стою, словно приросла к земле, охваченная ужасом за себя, за отца. Мне нужно убедиться, что с ним все в порядке.
— Ну же! — зовет меня Полли.
Адреналин придает мне силы действовать. Я несусь в кабинет, и Полли следует моему примеру. У меня перехватывает дыхание от того, что я вижу. Отец привязан к стулу, избитый и окровавленный. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Папа, что происходит? — спрашиваю я.
— Уходи! Уходи! — кричит он.
Рычание привлекает мое внимание к человеку в тени. У его ног — Разъяренный, его желтые глаза буравят мои, с его клыков стекает яд. Я кричу и падаю назад в объятья Полли. Разъяренный помечает меня Взором, намереваясь съесть меня. Он жадно нюхает меня, чтобы понять, что я за еда. Он наклоняет голову, а затем, не заинтересовавшись мной, пятится назад.
— Кажется мне, Джонатан, что ты не был полностью откровенным со мной. Возможно, тебя нужно чуть подтолкнуть? — говорит мужчина. Я мгновенно узнаю этот вкрадчивый голос. Пуриан Роуз.
Он поднимает руку в белой перчатке и указывает на охранников, стоящих в углу комнаты — я их даже и не заметила. Она набрасываются на меня с Полли и ставят нас рядом с отцом.
Волчьи глаза Пуриана Роуза наблюдают за нами из темноты.
— Итак, которая девочка это будет? — Он смотрит на мою мать. — Эмиссар, почему бы Вам самой не выбрать?
Я пинаюсь и борюсь со своим похитителем, пока мама смотрит то на меня, то на Полли.
— Не заставляй меня выбирать. Не надо... я не могу, — умоляет она.
— Выбирай, или умрут обе, — приказывает Пуриан Роуз.
— Полли! Берите Полли! — торопливо говорит мама, подбегая ко мне и притягивая меня в свои объятья.
* * *
— Они пытали Полли до тех пор, пока отец не признался в сотрудничестве с Фронтом Легиона "Освобождение", — в оцепенении говорю я. — А потом, когда Пуриан Роуз получил все зачем пришел, он натравил на отца Разъяренного. Нам посчастливилось сбежать.
— Мне так жаль, — говорит Эш.
— Сигур Марвик обещал защитить моего отца, когда он перешел на сторону Дарклингов, но так и не сделал этого. Он бросил его на произвол судьбы. Он бросил всех нас, когда мы больше всего в нем нуждались.