Блики прошлого. Наследие
Шрифт:
– Всем – добрый день, – поприветствовал Горчевский и протянул руку для приветствия Виктору.
– Ну, здравствуй, Глеб, – миролюбиво ответил жестом приветствия Черемнов, в кривой усмешке. – Скажи, бригадир, куда разгружать стройматериал, а то хозяйка без тебя уже и решить не может?
Горчевский никак не отреагировал на этот выпад. Вероятно, рассчитывая на какое-то воздействие своих слов Витек, никак не ожидал такого спокойствия, что привело его в замешательство. Он воздержался от комментариев, продолжая улыбаться.
С
– Одну минуту. Сейчас разберемся. Идите к машине…
Витек испепеляюще глянул на Глеба.
– Как скажешь, командир.
Он развернулся и пошел, грубо сплюнув, ворча про себя:
– Понаедут всяческие. Каждая муха – вертолет!
Горчевский внимательно наблюдал за Деей, которая в свою очередь провожала взглядом Витька.
Странная, колючая дрожь пробежала меж лопаток Деи.
При всей его красоте, характер его дурно пах и вместе с тем, вызывал опасение…
– Дея… Дея…– позвал Глеб, пытаясь осторожно вернуть ее в реальность. Что-то неприятное, будто шипом, кольнуло в районе сердца. Он отвел взгляд от хозяйки усадьбы, в сторону. Она очнулась, но успела заметить, как он отводил глаза от нее. Дея ощутила неловкость, что Горчевский стал очевидцем ее интереса к Черемнову, пусть и не романтичного, скорее даже с колоритными оттенками грусти и недовольства.
– О, простите… Я отвлеклась…
Густая краска смущения покрыло лицо молодой женщины.
– Да, я понимаю… Дея, звонил Николай Романович, я заказал итальянский отделочный материал, вот… – он протянул лист бумаги со всеми параметрами и показал фото на телефоне. – Здесь был именно такой.… Будем восстанавливать в том виде, каком он был раньше…. Оригинал будет сложно найти, его давно уже не производят, если на заказ – сделают…. А мы пока будем поднимать из пепла здание…
Дея была удивлена такой активностью Глеба. Не прошло и часа, как прибыл на объект, он уже знал от чего отталкиваться. Посему было видно, что к работе Горчевский относится с полной ответственностью и отдачей. Как бы высокопарно и старомодно ни звучали слова, характеризующие данного мужчину, этот человек в мотивации извне не нуждался.
– Хорошо…
Она стояла, потупив взор, не зная, как продолжить разговор или попрощаться. Все еще смущенная тем, что позволила своей заинтересованности попасться в поле зрения постороннего человека, она обдумывала, как выйти из неловкой ситуации. Дея понимала, что для Глеба незамеченным это не осталось. Он ждал, глядя прямо ей в лицо. От этого молодая женщина терялась и смущалась, как первоклассница, с еще большей силой.
– В таком случае…
Горчевский смотрел в упор и ждал. Наконец, она собралась с мыслями и, видя, что он не торопится высказываться, решила не мешать, дать ему время и перовому озвучить свои раздумья. Ситуация выглядела смешно – два взрослых человека, посторонние друг для друга, не могли разойтись в разные стороны из-за недосказанности или….
– Дея… Он не внушает доверия…
Глеб серьезно посмотрел в ее глаза. Молодая женщина уловила промелькнувшую в его взгляде легкую грусть.
– «Не додумывай слишком много. Так ты создаешь проблемы, которых изначально не было», – казал Ницше. Неуместные высказывания некоторых людей разочаровывают других так, что даже ряд замечательных поступков не возвращает первоначального расположения к ним. Можно как угодно воспринимать даже шутку, но не относиться всерьез нельзя, особенно, когда она обдуманно озвучена ее автором.
Глеб ничего не ответил, повернулся и ушел.
Агафья, присутствовавшая тут же рядом, усмехнулась.
– Зря ты так с ним. А он, ничего, молодец.… Только приехал, а уже все понял.
– Пойдем в дом, Агаша.
Дее совсем не хотелось, чтобы еще кто-то наблюдал, как пылали щеки после его слов, ощущение было, словно её только-что отхлестали по ним. «Странные чувства он во мне вызывает…» – думала она. Если бы экономка слышала мысли, то непременно спросила, о ком это она так, но чужие мысли остаются недоступны…
– Агаша, что там было дальше? – спросила Дея, присев за стол возле нее.
Та закончила месить тесто для пирогов и, быстро придав форму, положив начинку – в одни – картошку, в другие – тушеную капусту с отварным яйцом, поставила в духовку. Принялась, накрывать на стол, попутно посматривая за сковородой, с тушившимися овощами.
– Где?
– В истории дома.
– А-а.… Так, говорят, что несчастье какое-то произошло, что именно никто не знает… То ли погибли все в огне, то ли какой умалишённый, что предрек.… Слышала, прозвали его Опекуном.… Будто появляется иногда…
– Про камень расскажи.
– А, так под горой, есть небольшая штольня… говорят. Вон там… – она указала пальцем в сторону очертания горы неподалеку от деревни. – Я сама туда ни разу не ходила, не видала… Ее Кирьянкиной норой прозвали. Он копал ее один, говорят, и долго копал.… Как-будто… Кирьянович в ней тот камень и нашел.… Ой, да, все и не помню уже, барышня. Да, и зачем вам это?
– Агаша, я тебя просила обращаться ко мне на «ты»?!
– Прости, все никак не привыкну. Ты же – хозяйка.
– Это неважно! Для Вас с Федором я, как родственница, не больше. Скажи.… А, кто еще может об этом доме знать? …Его историю? Мне любопытно…
– Ты в архив городской съезди, может, что и найдешь.… О! Бригада ужинать идет… Буду их кормить…
– Ладно, а я пройдусь по дому, в его той части…
– Дея, возьми с собой… кого-нибудь. Не ходи одна. Смотри, чтобы на голову не упало чего… – не успела договорить экономка, как, постучав и не дождавшись ответа, на кухню, здороваясь, стали проходить мужчины. Глеба среди них видно не было.