Близнецы на вкус и ощупь

Hoppla

… В четыреста страниц учебника «Лицом к лицу с безликим» по защите от тёмных искусств, по которому в ранние годы преподавал и сам Снейп, и способу, открытому Имоджен через лазейку в тексте, защитить инферналов от единственного, чего они боятся — огня.

…В запах сырой травы в марте ровно в пять сорок пять утра, когда на земле всё ещё возможен утренний иней. Этим запахом обладает амортенция, если дать её понюхать спящему человеку.

Снейп не мог уснуть той ночью. Словно рассказанные сказки, звучали трели голоса Имоджен в его голове.

Стреттон

уснула мгновенно и крепко. Кто-то слушал её так внимательно, что едва дышал.

МакГонагалл расписалась в заявлении на досрочный отпуск Снейпа с лёгким вздохом и едва заметной улыбкой. Он заслужил это: за все годы одиночества, за самоотдачу профессии и коллективу в ущерб всему остальному человеческому несмотря на угрюмый нрав и жёсткий стиль. И пусть сворачивают головы, и пусть бестолковые Синистра и Пинс шушукаются, нахмурив брови. Она, Минерва, ещё не забыла, что такое быть кому-то на земле нужным. А сейчас даже более, чем ранее, знала, как тяжело найти любовь, однажды потеряв.

…

В старой коробке от обуви под кроватью на втором этаже Норы, среди других сокровищ Джорджа, растворялась розовая камелия, пока не исчезла совсем.

Комментарий к Часть 32. Тайны Слизерина

Дорогие читатели, новая глава выйдет уже завтра.

========== Часть 33. Назови моё имя ¤ ==========

Комментарий к Часть 33. Назови моё имя ¤

Хот.

Гладь воды вытянулась вверх на мгновение и порвалась, когда из неё вынырнула голова Джорджа. Он тряхнул ей, как пёс, разбрасывая капли по поверхности озера и зажмурившемуся лицу Лаванды.

— Не наигрался ещё, щенок лабрадора? — Браун, смеясь, всплеснула руками воду в сторону лица близнеца. Он, словно аллигатор, прижался к глади и рывком схватил скользкую талию, что находилась под водой.

— Тащи сюда свои лапки, — мощные руки притянули девушку к себе и сцепились за спиной. Водяная каустика играла на телах, делая их похожими на чешуйчатую кожу озёрного народа или хитрые белёсые живые татуировки. Прогретый воздух обласкивал влажные тела, лишь иногда пуская по ним лёгкую зыбь прохладных мурашек. Они совершали повторный забег по плечам и рукам, когда две пары губ соединялись в нежном касании.

Стрекот кузнечиков на берегу почти оглушал растянувшегося на полотенце Фреда. Установив ультрафиолетовый купол заклинанием, тот не боялся сжечь свой прямой нос. Герметичный стакан с грейпфрутовым соком был воткнут в песок подле, на его трубочку то и дело норовили заползти муравьи. В числе студентов, не добравшихся до третьей группы, Фреду предстояло остаться в школе на две недели дольше, чтобы пересдать проваленные предметы, но сейчас его это не волновало: на кубиках пресса лежал любимый недочитанный комикс.

Вдалеке на торчавших из воды высоких деревянных подмостках, оставшихся от испытаний Кубка Огня, двигались две фигуры, высокая и округлая. Они то по очереди прыгали с разбега в воду, рождая фонтаны брызг, то группировались и какое-то время стояли так близко, что можно было решить, что человек там всего один. Приоткрытым глазом Фред наблюдал за веселящейся парой. Но как только они вдвоём

надолго скрылись в отсеке для переодевания, парень отвёл взгляд и перевернулся на живот, подставляя теплу широкую спину. Кисть легла на полотенце около глаз, прижав ворсинки. Фреду не хватало чьей-то кожи под пальцами, этой сметанной мягкости, чего-то, что можно сжать в руке… Надо ждать сентября.

Плеск воды стих. Куда подевалась лохматая двоица, что только что возилась недалеко от берега?

Губы Джорджа сомкнулись на вершине груди, с которой был стянут мокрый купальник. Прелюдия, реверанс в сторону прогретого летним полуднем влажного от купания женского тела. Акт первый: готовься, я иду. Через просвет в роще, меж переплетённых ветвей виднелось покинутое парой искрящееся в лучах солнца Чёрное (совсем не бывшее сегодня чёрным) озеро. Спина Лаванды касалась берёзового ствола, стопы утопали в мшистом ковре, покрытом отломленными веточками, кустами черники и муравьиными тропинками.

Громогласное пение птиц, словно из сценки для детского мультика, контрастировало с остросюжетным рейтингом 18+. Ресницы Джорджа щекотали пухлый холмик, на кончике которого зубы нежно прикусывали влажный сосок. Запрокинутая голова гриффиндорки видела лишь голубое небо, целостность полотна которого нарушалась качающимися кронами светло-зелёных берёз.

Когда Браун рядом, всё казалось таким простым, словно кто-то переключил тумблер сложности уровня жизни на минимальный, а произносимые слова без сомнения были поняты ещё до того, как умолкал последних звук на губах Джорджа. За это и многое другое он был готов дарить ей всё, на что способен, по первому запросу. Браун была не просто близкой. Она была невербально верной.

Впервые в своей жизни Джордж начал использовать Оглохни на двери спален, потому что неприлично-прекрасные стоны Лаванды, заставлявшие его самого терять контроль над временем наступления финала, уже стали привлекать внимание прохожих однокурсников.

С самого раскрытия они не отлипали друг от друга, словно напитываясь энергией, так долго отсутствовавшей в резервах, через разговоры и мимолётные касания. А восстанавливаясь до стопроцентного заряда, выпускали его друг в друга через секс.

И очередной заряд искрил, желая вырваться наружу. Сегодня. Сейчас.

Мужские пальцы проскользили в запретную зону, бесцеремонно проигнорировав защищающий край трусиков белого купальника, заставив дёрнуться и порывисто вдохнуть. Когда он касается её там, она тлеет каждый раз, как в первый. Эти рельефные руки… На буднях изящно, но уверенно держащие палочку между средним и безымянным пальцами, сжимающие широкую биту для квиддича, проводящие скользящим движением по собственным медным волосам. Те же самые, что девушка влажно ласкает в своём рту по одному, когда наращивает амплитуду, двигаясь на Джордже верхом в один из недавних вечеров в спальнях. Они касаются Лаванды под тканью. Ныряют, скользя несколько раз сверху вниз, оживляя мягкие складки и создавая тёплую волну, заставившую ноги слегка подкоситься: