Блондинка вокруг света или I did it my way
Шрифт:
— Первоначально чаранго делали из броненосца, — объясняет продавец, указывая на волосатые панцири. — Потом его стали долбить из цельного куска дерева. Например, апельсина. Но деревянным чаранго придают традиционную форму панциря.
Конечно, меня уверяют, что броненосцы умерли своей смертью. Так всегда успокаивают туристов.
— Но, вообще, звук у дерева лучше, чем у панциря. И, к тому же, панцирь быстро выходит из строя и требует особого отношения и микроклимата.
Убедительно звучит. К тому же, неизвестно, можно ли вывозить труп броненосца из страны. На деньги, вырученные от продажи гитары, покупаю «вегетарианское» апельсиновое чаранго.
Я изъявляю желание попробовать боливийскую кухню в хорошем месте, и мы идём в боливийский национальный ресторан. Вообще, Южная Америка не очень-то славится своей кухней. Это определённо не Азия. Но я вижу, как он старается мне угодить. Мы никогда не выясняем отношения. Наши случайные товарищи по скитанию больше не считают, что мы пара. Звучит даже такая фраза: «Зря ты стараешься. Не получится у тебя ничего». Это приводит его в бешенство, и он по-гусарски разбрызгивает шампанское перед носом обидчика, а меня наделяет ледяным взглядом.
Он уже задержался в Латинской Америке на полгода, вместо предполагаемых трёх — четырёх недель. Уже проехал из Коста-Рики, через Чили, аж до Боливии. Время возвращаться в жизнь. Если бы у меня была своя жизнь, я бы тоже в неё вернулась. Пора осесть. Но я так и не нашла место, где хочу остаться навсегда. Может, такого места и не существует. Но в Южной Америке наступает весна. Значит, в северном полушарии наступает осень. Зачем же менять весну на осень? Плюс, лучше нам разъехаться на разные материки, чтобы не мешать друг другу жить, а то это уже давно не похоже на шутку. Остаюсь на зимовку здесь, в Южке!
На пути до Лимы останавливаемся на озере Титикака. Потом в Куско, чтобы он, наконец, увидел Мачу-Пикчу, которым в прошлый раз пришлось пожертвовать ради поездки в Чили. Потом последний, длительный автобус до Лимы, и вот оно, молчаливое расставание. Я смотрю на часы:
— Пора.
Он, молча, поднимает голову с моих колен. Молча встаёт. Мы, молча, обнимаемся. У самой двери говорит:
— Иди спать.
— Пойду.
Молча, выходит. Дверь закрывается сама. «Прощай, мой милый друг. На этот раз навсегда. А роза упала на лапу Азора.… С любимыми не расставайтесь.… Нет. Это уже из другой оперы». Ничего особенного. В мире случилось ещё одно классическое расставание двух попутчиков, ставших больше чем друзьями.
Как долго, при упоминании о таком скользком явлении, как любовь, передо мной будет вставать его толстощёкое, румяное лицо с чёрной бородой? Сколько ещё оно будет для меня лицом этой самой любви?
Это ж какая пустота, в этом вашем Перу! И как только двигатель вашего автобуса работает в такой пустоте, в таком разреженном воздухе? Я спрашиваю: «Мотора вам не жалко?» Мой вот ноет. Это всё от пустоты. Всё ему осточертело.
Итак, двигаюсь на север, заполняя дорогой воздух. Опять Трухильо, дальше ещё один сёрфинговый курорт, Манкора. Останавливаюсь на курорте на несколько дней, начинаю упражняться на своём новом чаранго. Пробую местное блюдо — севиче из чёрных моллюсков. Эти моллюски замечательны тем, что проживают только в мангровых зарослях, неподалёку отсюда, и больше нигде в мире. Они имеют чёрный чернильный цвет и необыкновенный насыщенный вкус! Только ради них стоило приехать сюда, в эту пустоту. Надо во всём искать хорошее. Ах, как мне хорошо! Ещё один сёрфинговый рай, который погрузился в ещё один «не сезон».
Что ж, я двигаюсь ещё севернее. На этот раз моя цель — зимовка в Эквадоре. Вот где я смогу спрятаться от себя.
Эквадор
На границе Перу и Эквадора в автобус входит бравый офицер и, тряхнув головой, сбрасывает на меня огромного чёрного жука. Жук жёсткий и тяжёлый, как будто в меня кинули маленьким орехом. Сколько он там у него ожидал, на голове? Очень интересный вопрос! Надо об этом подумать. Я уже давно не ищу место, смысл или предназначение. Я просто малодушно убегаю от себя и своих мыслей. Размышление о жуке-нелегале — это хорошее занятие. Из моего:
Days turning off and on I am running from myself Trying to escape From my own world Я бегу от зимних стуж, Learning leaving now, Learning leaving here, Apres moi le deluge Не прощаясь поутру, I don't know how to tell Just don't know how to tell you «Till forever farewell» Я в плену таких дилемм, Why I always say «goodbye» If I want to say «te quero» If I want to say «je t'aim»Или:
And now I'm feeling like a motherless child So open your arms don't make me beg you twice Your arms so many times I have seen in my dreams Or you couldn't expect it from the travelling queen?Баньос — минеральный курорт Эквадора и чрезвычайно приятный городок в Андах. С отвесной горы, практически посреди города, падает водопад. Водопад в центре города! Необычно. Здесь бьют горячие и холодные минеральные источники. Люди пьют воду и принимают ванны, потому город и называется — Баньос. Вот здесь, во время разговора в скайпе, моя подруга даёт мне последний толчок к написанию книги. И я всерьёз начинаю. Зато теперь не придётся отвечать на одинаковые вопросы. Всем по экземпляру — и отпали вопросы. Первым делом перевожу с английского то, что написала на Бокас-дель-Торо, в Панаме. Наполняю две большие бутылки минеральной водой и покидаю Баньос.
Столица Эквадора — Кито. Латиноамериканский сквот. Аргентинские парни хором поют танго на чердаке. Играют гитары. Это Латинская Америка. Со своими надписями на стене, в духе «Любовь разорвет нас на части», с песнями со словами «Ты жизнь моей жизни». Со своими контрастами, как, например, пивная под названием «Иисус жив». Дантист, который, вместо «Здравствуйте. Проходите, пожалуйста», чмокает вас в щёчку, будь вы мужчина или женщина. Потом он всё делает неправильно. Вы уходите, немного расстроившись. Когда вы уже в дверях, врач говорит:
— А поцеловать?
И вы возвращаетесь, чтобы поцеловать врача в щёчку. Вот так.
Да. Это латиноамериканский сквот! Страстный испанский голос с чердака продолжает распевать с надрывом про «коразон» и «амор». Звучат три гитары. Ещё пятеро парней подпевают в местах особого накала. Всего лишь два часа ночи. Ну, не спать же, в конце концов! Латиносы знают, что человек должен делать ночью. Они ещё не такому научат.
Завтра будет завтра. А пока, там, на чердаке, аргентинский мучачо продолжает заливаться страстным испанским голосом. Эх!.. Грехи мои тяжкие.