Блондинка вокруг света или I did it my way
Шрифт:
— Ду ю спик инглиш?
Я хлопаю глазами:
— Но.
— Веа а ю фром?
— Сой де Русия и но абло инглэс.
Я из России, почему, собственно, вы ожидаете, что я говорю по-английски? Мы в Латинской Америке, и я говорю на испанском.
Так началась моя новая, «шпионская» жизнь. Теперь я путешествую, можно сказать, инкогнито. И, скажу я вам, жизнь «шпиона» в бэкпекерском мире одинока… Я сразу потеряла большую часть собеседников. Не могла участвовать в разговоре, делиться опытом. Тяжело притворяться, что не знаешь языка, когда на самом деле его знаешь. Но игра увлекает. При этом можно услышать много интересного о себе.
Никогда в жизни не притворялась, и вот вам! Простите меня все, пожалуйста!
Поезда в Аргентине и Индии абсолютно идентичны. Интересно, это Индия закупает их в Аргентине или наоборот? Правда, здесь нет «лежачих вагонов», только «сидячие».
Здесь не развита железная дорога. Не было тут нашего социалистического феодализма, чтобы дороги строить. Поезда старые, холодные, неудобные и ползут, как черепахи. Но они в пять раз дешевле автобусов. Поэтому обратно в Буэнос-Айрес я еду на поезде.
Вагон гудит как улей. Люди разговаривают громко. Садятся на разные сидения и перекрикиваются друг с другом через несколько рядов, даже если вагон полупустой.
Из дешёвого мобильника звучит сальса без басов и верхов. Из другого мобильника — диско семидесятых. Кто-то заиграл рок на гитаре. Кто-то уже допевает песню про дикую, латиноамериканскую, всепоглощающую любовь до гробовой доски… Ехать пятнадцать часов.
Я возвращаюсь обратно к танго. Оно меня сильно зацепило!
Танго
Буэнос-Айрес — город, ностальгирующий и живущий своим прошлым. Из каждой щели звучит старое танго. В метро и на улицах фотографии Карлоса Гарделя и парочек, сливающихся в страстном винтажном объятии. В моей комнате тоже фотографии Гарделя и разноцветной Ла Боки. Аргентинцы чтут Гарделя, как полубога. Его лицо — это одна из эмблем танго. Существует даже присказка; когда кто-то делает что-то очень хорошо, про него говорят: «Как Гардель, поёт всё лучше и лучше».
Баррио Ла Бока — старый и очень криминальный район Буэнос-Айреса. Его раскрашенные в разные цвета домики напоминают порт с разноцветными контейнерами, ожидающими отправки. Возможно, потому, что Ла Бока и есть портовый район.
Под мостами в баррио Сан-Тельмо живут бомжи. Вечерами они лежат в своих коробках и смотрят телевизоры. Собаки спят рядом с ними. На полках, привинченных прямо к сваям моста, стоят статуэтки и фотографии. За столами ужинают семьи. Обычный спокойный домашний быт. Просто без стен.
Колыбелью танго принято считать бордель Эль-Вьехо-Альмасен в баррио Сан-Тельмо. Первоначально его танцевали мужчины, друг с другом, ожидая, пока освободятся женщины. Но развилось танго в любовь. Как, помните, у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…»
Танго — танец сложный. Даже интеллектуальный. Танго — это шахматы танца. После танго сальса кажется мне привычной и удобной, как домашние тапочки.
Танго танцуется в близком объятии, прижавшись грудью, головой и щекой к партнёру. Ни с чем не сравнимый опыт — танго с мужчиной, который может вас взволновать. Чувствовать его запах: немного утреннего парфюма, немного табака, немного разогретого движением мужского тела…
«Танго — есть вертикальное выражение горизонтального желания». Эти слова приписывают и Бернарду Шоу, и Борхесу, и даже Шекспиру. Да, не важно. Теперь я приписываю их себе. А аргентинцы говорят: «Танго — это когда держишь ноги вместе, но при этом очень хочешь их разжать». И ещё: «Сомкни свои объятия, разомкни свой разум».
Я ворвалась, словно вихрь, в ночную жизнь Буэнос-Айреса. И не просто в ночную жизнь Буэнос-Айреса, а в ночи милонги. Танго стало моей настоящей страстью. И я решаю остаться здесь на несколько месяцев. Я остаюсь ради танго, так, как влюблённая женщина осталась бы ради мужчины. Танго — это земля обетованная.
Не так уж плохо быть иностранной блондинкой в Латинской Америке. Меня бескорыстно обучают танцоры, впитавшие танго с молоком матери. На веранде Ла Глорьета дедушка, лет под семьдесят, водя меня по танцполу, рассказывает:
— Расслабься, руса. На милонгу меня с четырёх лет водила моя бабушка. Так что я — милонгеро уже больше шестидесяти лет. Слушай меня. Вот оно, танго! (Rusa — русская, исп.)
Дедушка водит меня по танцполу, а я слышу, как само танго говорит со мной сейчас: «Я тебя принимаю».
В Буэнос-Айресе существуют несколько родственных танго профессий. Танцор танго-шоу, учитель танго и танго-такси. Танго-такси — это не шофёр, везущий вас на танцы. Это частный танцор. Его нанимают женщины, которые хотят танцевать с профессионалом весь вечер. Иногда отец может нанять такого танцора для своей дочери. Ведь танго-танцор не только танцует, он ещё и обеспечивает охрану.
Я познакомилась с Портеньо на милонге (портеньо — коренной житель портовой столицы Буэнос-Айрес). Он наёмный танцор и относится к своим обязанностям чрезвычайно серьёзно. Он всё время на чеку, и в кармане у него спрятан кастет. И, конечно, Портеньо — настоящий портеньо. Ему лет сорок с хвостиком, и он может заставить танцевать женщину, которая ни разу даже не слышала о танго. Да что женщина, табуретка затанцует!
— За что, — спрашиваю, — мне такая удача?
— Ты светишься, — отвечает Портеньо.
Это опять танго со мной разговаривает!
Он водит меня по милонгам и «заставляет» и других «наёмников» со мной танцевать. Ни с чем не сравнимый опыт. То, чего не выучить и за годы занятий в группе.
Портеньо по образованию эколог, по состоянию души — идеалист, и ухаживает за дамами со старомодной, театральной галантностью. Он никогда не сядет в присутствии дам. Он может смахнуть пыль с вашей обуви своим кашне. И, конечно, он всегда откроет перед вами дверь и подаст руку. Все эти действия он производит с высоко поднятой головой и приподнятыми бровями. Он всегда чисто выбрит и аккуратен. А ещё он всегда платит за мой вход и напитки. Мне как-то неудобно. Он ведь меня ещё и танцевать учит.