Блудное художество
Шрифт:
Каин - это было нечто иное.
Архаров по сей день не мог простить ему той тревоги, свидетелем коей стал Шварц. Он ненавидел свой внутренний трепет - такой, по его мнению, должен был бы чувствовать самозванец при явлении подлинного хозяина.
И Архаров не был на Москве самозванцем, и Каин давно уже не был хозяином, а это первое впечатление, первое ощущение оказалось цепким и живучим. Следовало как-то от него избавляться - пока не заметили и не поделились друг с дружкой своим удивлением архаровцы.
Каина выследили не вовремя - обер-полицмейстер, хотя и показывал подчиненным хмурое спокойствие и готовность к действию, еще не остыл после беготни по берегу и погони за каретой.
Но откладывать это дело он не мог - мало ли, что придет в голову старому мошеннику? Сейчас он сидит в доме, а через полчаса явится к нему тот четвертый, которого дожидались «черт» с Елизарьевым в троице-Лыкове; непременно тот четвертый видел из кустов беготню архаровцев и слышал выстрелы; Каин же - отнюдь не дурак…
Архаровцы поднялись из-за стола. Первым, понятное дело, вскочил Федька.
– Пошли, товарищи, - сказал Ушаков. Это было правильно - по возрасту он самый старший из всех, так что даже к Архарову могли относиться эти слова.
– Телегу оставим здесь, - решил Архаров.
– Нечего возить по Москве покойников всем на погляденье.
Спорить с ним не стали - тем более, что, прибыв в полицейскую контору, он сразу же отправил за мертвым телом, тяжело раненым незнакомцем и Семеном Елизарьевым экипаж с решетками на окнах под кожаными занавесками.
Тимофей уже был готов присоединиться к экспедиции, рядом с ним стояли оба Ивановых - Захар и Клашка.
– Он за Яузой, совсем рядом угнездился, на Николоямской, за Степановским храмом, - деловито доложил Тимофей.
– Место удачное, там ямской двор поблизости, непременно он с ямщиками в сговоре. Так что, ваша милость, надо поторопиться. Домишко мы оцепили.
– Прелестно, - сказал Архаров.
– Ваша милость, прикажете брать?
– спросил Тимофей.
– Да, Тимоша… - Архаров задумался.
– Всем добираться пешком, поодиночке. Мы с поручиком Тучковым приедем чуть погодя. Пусть нас на набережной встретят. Ступай…
Затем он направился к себе в кабинет. Левушка шел следом, несколько встревоженный.
– Значит, твой приятель полагает, что всю московскую полицию надобно разогнать и новую завести, устроив ее более разумно?
– спросил вдруг Архаров.
– Что он тебе о том толковал?
– Толковал, что мало порядка, а порядок образуется, когда…
– Порядка ему, стало быть, мало. Ничего, сегодня его и заведем, порядок-то… Прискакал, два дня в канцелярии просидел - все про Москву понял! Тетрадочку написал! Что - небось, государыне подаст? И для того просил, чтобы я его представил государыне, чтобы тут же к ней с тетрадочкой?
Левушка не был пуглив и сегодня это снова доказал. Но сейчас он смотрел на старшего товарища - и ему делалось страшновато.
– Да ты что, Николаша?
– А что ж его никто из родни представить не мог? То есть, он хотел показать государыне, что в полицейских делах разбирается. Какого черта ты его привез?
Тут уж Левушка просто не знал, что ответить.
Все трое были преображенцы - и Архаров, и Лопухин, и Тучков. Дико было бы, коли бы один из них отказал другому в гостепримстве. Да и московские нравы были таковы, что какую-нибудь внучатную племянницу соседа покойного деверя принимали, как родную, и она гащивала по месяцу и более.
– Мы что, тебе не ко двору пришлись?
– спросил Левушка.
Тут только Архаров опомнился.
Он сам не мог понять, почему вдруг напустился на друга. И, чтобы прервать этот разговор, крикнул, чтобы к нему вызвали Шварца.
Несколько минут спустя доложили - немца нигде нет.
Однако и ключей от подвальных помещений он не отдал. Архаров задумался и прошелся взад-вперед по кабинету. Левушка озадаченно наблюдал за ним.
Он понятия не имел о стычке Архарова со Шварцем.
Архаров же одновременно ощущал свою правоту в этом деле и хотел, чтобы откуда-нибудь вдруг взялся Шварц и поделился с ним невозмутимостью, как это уже не раз бывало.
В дверь поскреблись.
– Кого черти несут?
– спросил Архаров.
Вошел Ваня Носатый.
– Я, ваша милость, по горячему следу кое-чего разведал.
– Ну?
– Наш голубчик там учителем танцевальным служил.
Архаров даже не нашелся, чего ответить.
Это было уже просто восхищение ловкостью французского шпиона. У графа Разумовского одиннадцать человек детей, денег на учителей он не жалеет, там целую шпионскую роту можно к делу приставить. В Петровском бывают и знатнейшие господа, особливо теперь, когда государыня в Москве и двор вместе с ней приехал. Это ж какие знакомства можно завести, привлекая дам грациозностью исполнения менуэтных, контрдансных и прочих па!
– Поедешь сейчас с нами, - сказал Ване Архаров.
– Завтра продиктуешь канцеляристу донесение.
И дважды хлопнул Ваню по плечу. Это было - вроде ордена Андрея Первозванного, только на полицейский лад.
– А вот любопытно, есть ли и наши люди во французской столице?
– спросил Левушка.
– Тоже, поди, при знатных особах состоят и всюду нос суют - как ты полагаешь?
– Полагаю, что нет, - отвечал Архаров.
– Иначе бы разнюхали, какую нам пакость с этим сервизом готовят. Сервиз, Тучков, не с луны свалился - его у ювелиров выкупали, как-то в Россию переправляли, и негодник Сартин о нем все превосходно знал. Разве что при посланниках обычно есть люди, которые этим занимаются - и то, как я погляжу, проку от них мало… шифрованные сообщения разве что писать…
– По-дурацки это все устроено, - согласился Левушка.
– Ну, едем, что ли? А то вон солнце скоро сядет, а я еще хочу с Лопухиным кое-куда съездить.
Архаров сдержался. Легкомысленный Левушка так и не понял, что теперь о Лопухине лучше не говорить.
Ваня побежал вниз, раздобыл лошадь, зарядил пистолеты и был готов сопровождать господина обер-полицмейстера хоть в пекло.
Они поехали втроем, негромко переговариваясь - Ваня рассказывал о своих похождениях в Петровском, Левушка делал примечания.