Боевой гимн

Форстен Уильям P.

— После того как наши люди окажутся здесь, мы закроем ворота и забаррикадируемся изнутри. Это даст нам возможность выиграть немного времени.

— А что с поездом?

— Если нам повезет, то бантаги направят все свои силы сюда. Будем надеяться, что Григория не подведут нервы и он будет тянуть с отправкой поезда до последнего момента.

Кетсвана кивнул и пошел выполнять распоряжения Ганса. Старый сержант смотрел ему в спину, отчаянно желая попросить зулуса об одной, всего лишь одной услуге, но он знал, что не имеет на это права.

Кетсвана

словно прочитал его мысли и обернулся.

— Менда сейчас вместе с Тамирой. Я пойду приведу их.

Ноги Ганса сделались ватными, и он даже не смог вымолвить слов благодарности.

Он занял позицию у входа на фабрику. После того как в цех устремится толпа беглецов, начнется сущее безумие, и в какой-то момент, когда бантаги окажутся уже рядом, ворота придется закрыть. Кетсвана мог не успеть вовремя вернуться. И что тогда? Ганс следил за входом и ждал.

— Если ты мне врешь, — прошипел Карга, — я лично прослежу за тем, чтобы с тебя живьем содрали кожу.

Хинсен подавил свой страх и улыбнулся.

— Я получил достоверную информацию. Странно, что ты все еще не в курсе дела.

Джим стрельнул глазами в сторону начальника стражи. Он знал, что если его сведения подтвердятся, этот бантаг поможет ему свалить Каргу, рассчитывая занять место главного надсмотрщика.

— Ты что-нибудь заметил? — рявкнул Карга, обращаясь к начальнику караула, выставленного у ворот.

— Нет, господин. Скот работает. Кажется, сегодня в литейный цех вошло больше народу, чем обычно. Наверно, им нужны лишние руки, чтобы успеть закончить разливку.

Глядя на воинов, приведенных Хинсеном, Карга быстро обдумывал свои дальнейшие действия. Если он сейчас отмахнется от слов Джима, а потом выяснится, что скот все-таки предпринял попытку побега, Карге придется заплатить за это своей головой. Если же он устроит обыск и не обнаружит никаких следов побега, его все равно похвалят за усердие, а у Карги появится отличный повод обвинить Хинсена во лжи.

Решение было принято.

— Открывайте ворота! Посмотрим, что творится в этом лагере.

— Лин!

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем чину передали, что Григорий хочет с ним поговорить. Наконец Лин подошел к двери.

— В лагере какая-то суматоха, — зашептал Григорий. — Держи дверь приоткрытой и стой у щели. Как только увидишь, что бантаги приближаются к складу, давай команду прорываться к поезду. Ты все понял?

— А ты куда собрался? — спросил Лин.

— Стой здесь и не думай обо мне.

Суздалец отошел от двери и направился к локомотиву. При его приближении раздался приглушенный предупредительный свист, и в кабине машиниста возникло обеспокоенное лицо Алексея.

— Ну, как вы тут?

— Еще немного осталось.

— Разводи пары. В лагере стряслась какая-то беда. Мы должны быть готовы уехать в любую секунду.

— Гриша, я не волшебник, чтобы творить чудеса.

— А ты попробуй, — посоветовал ему Григорий. — И чем быстрее, тем лучше.

Он успел сделать всего несколько шагов по направлению к диспетчерской, как вдруг ее дверь распахнулась и в прямоугольнике света обрисовался силуэт бантага. Часовой с любопытством наблюдал за суматохой, поднявшейся у ворот в лагерь.

Григорий быстро двинулся прямо на него. Опустив свою двустволку, он спрятал ее у себя под плащом, стараясь, чтобы ружье не высовывалось из-под темной ткани. Часовой вышел из крохотной будки диспетчера и перевел взгляд с ворот на приближающегося Григория.

— Вут ка Зарга?

Григорий догадался, что к нему обратились с вопросом. Не останавливаясь, он энергично замотал головой.

— Вут ка Зарга? — повысил голос бантаг.

Григорий перешел на мелкий бег. Часовой был уже совсем рядом и возвышался над ним, как гора. Бантаг посмотрел на него сверху вниз, и вдруг в его глазах мелькнуло понимание, что это несущееся к нему существо в форменном плаще и шлеме может быть только человеком.

Отчаянным прыжком Григорий достиг часового, воткнул оба ствола ружья ему в живот, навалился всем своим весом на приклад и спустил курок.

Толстый плащ и тело бантага приглушили звук выстрела, но у Григория все равно зазвенело в ушах. Часового отбросило внутрь будки, и Григорий повалился на него сверху. Он моментально откатился назад, пытаясь выпростать двустволку из складок дымящегося плаща. В диспетчерской находились двое людей, скорчившихся в дальних углах комнаты. Бантаг протяжно застонал и задрыгал в агонии ногами. Григорий встал на ноги и подошел к нему. Зажмурив глаза, суздалец ударил тяжелым прикладом в лицо часовому и с мрачным удовлетворением услышал, как треснул его череп. Один из железнодорожников вскрикнул от ужаса, и Григорий тут же вновь вскинул ружье.

— Еще один звук, и здесь станет на два трупа больше.

Они уставились на него расширенными от ужаса глазами.

— Слушайте меня внимательно. Мы устраиваем побег. Нас несколько сотен. Решайтесь. Или вы бежите с нами, или… — Он не закончил фразы, многозначительно указав ружьем сначала на одного человека, а потом на другого.

При этих словах один из чинов осмелился посмотреть ему в глаза, а потом перевел взгляд на мертвое тело бантага. Его круглое лицо озарилось радостной улыбкой, он нагнулся и плюнул на труп часового. Его товарищ продолжал трястись от страха.

— Кто из вас стрелочник?

Первый чин выпрямился и ткнул себя пальцем в грудь.

— Очень хорошо. Ключи у тебя?

Стрелочник встал на колени рядом с лежащим в луже крови бантагом и сорвал с его пояса связку ключей.

— Теперь да.

— Мы разогреваем паровоз. Я хочу, чтобы ты переставил все стрелки на ветке, ведущей к западной железной дороге.

— У вас ничего не выйдет, — прошептал другой чин.

Григорий снова навел на него свое ружье.