Бог не играет в кости
Шрифт:
Утром 1 мая, за час до выезда на площадь Голубцов, закрывшись в комнате отдыха, горячо помолился, глядя на крестовину оконной рамы:
«Сохрани, Господи, люди твоя, победу на супротивные даруя…» Потом положил в серебряный портсигар – для надежности – латунный образок Николая-чудотворца. Отряхнул от перхоти плечи парадного мундира и вышел в приемную к адъютанту.
– Машину!
Вальпургиеву ночь – с 30 апреля на 1 мая – когда вся нечистая сила собирается на шабаш, Стефан Полубинский, командир лесного «батальона смерти», провел в клебании костела Святого Роха, где служил органистом брат отца, тоже органиста, но в родном Августове.
Вечером после службы
– А кто живет в той квартире? – спросила Магда.
– Аптекарь Гурман и его жена. Хлопцы войдут в их квартиру под видом обыска НКВД. Запрут их на кухне, чтобы не путались под ногами… Далее два варианта: если улицу не успеют перекрыть, я уезжаю на авто, а затем сворачиваю на Гродненское шоссе. Если перекрыли, тогда ухожу на польское кладбище при костеле. Идем, подыщем подходящий склеп.
В густых сумерках они вышли на погост. Магда давно приметила здесь два подходящих схрона. Один из них – каплица-усыпальница барона Клигмана.
Они вошла в островерхую готическую часовенку, отворив двустворчатую полустеклянную дверь, обрамленную кованными из железа лилиями. У подножья божницы со скульптурой Спасителя находилась крышка люка, отлитая в виде сердца. Полубинский с трудом приподнял ее, взял с божницы горящую лампаду и посветил в склеп. В зыбком слабом свете открылось тесное сводчатое пространство, большую часть которого занимали три беломраморных саркофага.
– Годится, – одобрил Стефан. – Только принеси сюда какой-нибудь плед, еды и воду.
– Принесу, – пообещала Магда, и невольно передернула плечами, представив каково здесь коротать ночь, лежа на крышках гробов в темноте, тесноте и сырости.
– Потом дашь знать, когда в городе все успокоится, – опустил крышку люка Стефан. На том и порешили.
Ранним утром 1 мая Стефан вошел в уже открытый хлопцами киоск. Восьмигранная будка был сделана в виде старинного караульного поста. Ее хотели снести за ярко выраженную «панскую архитектуру», но так и не удосужились. Будка была завалена пачками старых газет, журналов, брошюр, среди которых Полубинский устроился весьма удобно. Из окошечка открывался прямой, ничем не загороженный вид на только что воздвигнутую трибуну.
В «батальоне смерти» было немало немецкого оружия, но Стефан предпочитал добрый старый «Радом», из своего нагана он выбивал девять из десяти. К тому же «Радом» не оставлял на месте стрельбы никаких гильз. Это было бесценное свойство для тайных операций. Револьвер с полностью набитым барабаном был тщательно вычищен и готов к бою. Оставалось только ждать, когда появится цель и когда она выйдет на мушку.
Стефан почти не волновался. Его охватил азарт охотника, поджидающего дичь. Он не сомневался в успехе дела. Его гарантировала полная неожиданность выстрела, надежное оружие и хорошо продуманный отход. Этот выстрел услышит вся Польша. Его услышат
С каждым часом на площади становилось все люднее и люднее. Обыватели собирались, чтобы посмотреть на бесплатное зрелище. Стефан вспоминал пышные парады польского гарнизона. Видел, как маршировали по главным улицам Белостока части вермахта, невольно сравнивал, как одеты солдаты и офицеры. На фоне немецких строго изукрашенных мундиров с их четкими знаками явно мистического характера, на фоне польских мундиров классического покроя с их затейливым шитьем советские командиры выглядели более чем скромно, а на солдатскую униформу и смотреть не хотелось. «Вахлаки» – так одним словом определял Стефан общий вид российских пришельцев.
Но вскоре ему стало не до рассуждений. На площадь выехали два всадника в белых парадных кителях с блестящими красными орденами, со сверкающими в петлицах звездами. «Сатрап» восседал на высоком сером коне; генерал, который докладывал ему о построенных на парад войсках, красовался на караковом жеребце с коротко подстриженной гривой и хвостом. Вальтрапы под седлами всадников веселили глаз алым цветом и золотым позументом…
Командующий парадом напрягся, замер, словно пушка перед выстрелом, и вдруг, словно маленький упругий блестящий шарик сорвался с его губ:
– …Ырна-ааа!
Шеренги застыли.
Стефан прицелился в «сатрапа». Он был весьма крупного телосложения и представлял хорошую мишень, второй был намного худее… Хорошо бы свалить обоих. Но тут оконце киоска загородила чья-то спина.
«О, курва!» Пока «милиционеры» расчищали сектор обстрела, всадники встали рядом и развернулись лицом к двинувшимся войскам. Первыми шли трубачи сводного оркестра. Секунда-другая и они закроют своими широкими бурками «сатрапа». Дальше плотной массой пойдет кавалерия, и тогда все… Стефан поймал на мушку голову Голубцова, затаил дыхание и нажал на спуск. Грохнул выстрел. И тут случилось непредвиденное. Левофланговый всадник дернулся в седле и рухнул навзничь на круп, тут же сполз, оставив ноги в стременах. Конь вынес его к киоску, напрочь загородив цель. Попал в трубача? Вряд ли. Стефан умел чувствовать траекторию своих пуль. Нет, он не задел конника, тот рухнул сам. Впрочем, гадать было некогда. Сейчас к киоску бросится охрана… Полубинский сунул наган за пазуху и выскочил из будки. Его «милиционеры» устроили заминку, нелепо растопырив руки, Стефан вскарабкался в окно, где был подхвачен дюжими руками. Все! Теперь вне опасности. Вырвался из первого круга риска. Теперь во двор. Стремглав выскочил во двор; коричневый «форд» с таксистскими шашечками мерно подрагивал в такт давно работающему мотору. Стефан вскочил в лимузин, и машина двинулась под арку дворового выезда.
«Неужели промазал, холера ясна?!» – эта мысль мучала его больше, чем страх быть немедленно схваченным.
Пуля Стефана просвистела над самым ухом коня, и тот резко вскинув голову, ударил затылком в раструб бугельгорна. Мундштук трубы размозжил музыканту губы, и, выбив передние зубы, ткнулся в гортань. От неожиданного удара, резкой боли, и, видимо, сотрясения мозга конник потерял сознание – рухнул с седла, застряв носками сапогов в стременах. Конь выскочил из строя и кинулся в сторону киоска, заслонив напрочь сектор обстрела. Одиночный выстрел, приглушенный будкой, услышали немногие, все ринулись спасать парня, который несмотря на тяжелую травму не выпустил духовой инструмент из рук, и даже попытался вернуться в седло. Коня остановили. Ноги всадника извлекли из стремян и самого его отнесли на бурке к подоспевшим санитарам.