Бог не играет в кости
Шрифт:
– А чтоб тебя холера забрала, пся крев!
Эх, надо было выходить по нужде ночью. Это непростительная ошибка. Теперь за нее приходилось расплачиваться… На площади старуха бросилась к постовому милиционеру и стала призывать его на помощь, показывая клюкой на Стефана. Стефан ускорил шаг, почти побежал, и это было второй его роковой ошибкой, милиционер засвистел в свисток и бросился в погоню. Площадь была круглой, и сцена разыгрывалась, как на цирковой арене. Полубинского заметили прохожие. Один из них, видя, что преступник уходит от блюстителя порядка, загородил Стефану дорогу. Сбить его? Ввязаться в драку? Это было
– Это же вор! Кладбищенский вор! Я сама видела, как он выходил из каплицы! Вот такие, как он, склепы грабят! Золото ищут!
Увещевать старуху было бесполезно.
– Пройдемте, гражданин!
Стефан покорно проследовал в отделение под конвоем постового, бабки, и бдительного гражданина крепкого сложения. В отделении толстый немолодой лейтенант первым делом спросил у него документы. Полубинский обхлопал себя по карманам и, сделав наивно-придурошное лицо, сообщил, что свою «легитимацию» забыл дома.
– А где вы проживаете?
– В Ломже.
– А чего сюда приехали.
– Вещички забрать.
– Какие вещички?
– Ну, те, что здесь «наработал».
– Наворовал, что ли?
– Зачем так грубо? Экспроприировал у церковников. Чтобы народ не оглупляли.
– Ишь ты, какой сознательный. Заступник народа… Вот тебе бумага, пиши и сознавайся: где, у кого, сколько и как…
– Я могу только на польском писать.
– Пиши хоть на китайском. Переведем…
Толстый лейтенант флегматично зевнул, и развернул газету «Звязда».
– Где ворованное прячешь?
– А там, в костеле, на колокольне. Могу показать!
Лейтенант отложил газету: чемодан с вещдоками – это дело.
– Покажи, коли не шутишь.
И Стефан в сопровождении лейтенанта и задержавшего его постового, долговязого унылого мозгляка, отправился к костелу святого Роха. По пути он обдумывал ситуацию: с одной стороны можно было бы спокойно пересидеть опасное время в камере временного содержания (никто и никогда не подтвердит его мнимые кражи), с другой, если подвернется случай, можно дать деру. Благо, что оба милиционера мало походили на выносливых бегунов.
Стефан уверенно привел их в недостроенный храм, которые местные власти планировали переделать под городской цирк. Он не раз бывал здесь вместе с отцом; строители советовались с ним, как лучше обустроить здесь акустику органа. На колокольню вела высокая деревянная лестница-стремянка.
– Там! – Стефан ткнул пальцем вверх, и стал подниматься по зыбкой шаткой лестнице, за ним полез постовой. Тучный лейтенант остался внизу. Для острастки церковного вора он вытащил из кобуры наган и стал подстраховывать своего коллегу, держа Полубинского на мушке. Добравшись до первой площадки, Стефан резко оттолкнул лестницу ногой, и милиционер полетел с пятиметровой высоты прямо на своего неповоротливого начальника. Оба с грохотом рухнули на штабель кирпичей, не успев даже выругаться. Стефан же перебрался через кованную оградку площадки и по забытому строителями подъемному канату мгновенно спустился во двор, а оттуда нырнул в густую зелень холма. Через полчаса он был у Магды, которая помогла ему пристроиться к очередной похоронной
Глава девятая. Трубадур, звездочет…
Красноармейца-конника Сергея Евсеенко положили в армейский госпиталь, и сам начмед бригврач Гришин осмотрел пострадавшего парня. Евсеенко почти не мог говорить, отвечал только кивками головы.
– Сильно болит?
«Да»
– Говорить можешь?
«Нет».
– Ну и правильно. Молчи пока. До свадьбы все заживет!
– До дембеля… – шепотом поправил его боец, болезненно улыбнувшись.
– Я же сказал – помолчи… Агнесса Станиславовна, а что у нас с зубами? – повернулся он к дежурному стоматологу.
– С зубами не все хорошо. Верхние резцы выбиты, но можно сделать имитацию. Правый нижний клык шатается. Десны сильно травмированы. Нуждается в специальной терапии и в специальном питании.
– Ну, вот вы этим и займитесь, пожалуйста.
– Мне не хватает здесь инструментария и препаратов. Если не возражаете, я возьму его в свой личный кабинет и приведу в порядок.
– Не возражаю. Машина нужна? Возьмите мою.
Так Евсеенко оказался на Ханайке в квартире Агнессы Станиславовны.
Первым делом она накормила пациента очень жидкой и остуженной манной кашей… Разбитые губы зажили на второй день, гортань была только оцарапана и ушиблена. А вот с передними зубами пришлось повозиться. Красивое лицо парня, его улыбку не хотелось портить вставными стальными ли, золотыми зубами.
Потом они вернулись на кухню, Сергей сидел в кресле-качалке, а хозяйка делала себе маникюр. Сергей, обретя дар речи, рассказывал ей о математике. Да, да, о той самой математике, которую она не любила с пятого класса и всю жизнь. Но парень рассказывал о ней так увлекательно, что Агнешка заслушалась. Это была новая – совершенно неведомая ей и невидимая вселенная – строгая и прекрасная в своей неземной гармонии.
И вдруг она открыла для себя, что ее пациент самый настоящий МИМ, ее идеальный мужчина, несмотря на то, что был младше ее лет на десять. Во-первых, он был высок и красив, во-вторых, он был отважен – кавалерист, казак. В-третьих, многое знал из того, о чем она не имела ни малейшего понятия – математика, да еще не простая, а топологическая. Сергей охотно посвящал ее в тайны этого абсолютно абстрактного и потому абсолютно пустынного бесцветного и беззвучного мира. И что самое удивительное – ей это было любопытно, интересно.
Оставалось проверить его «могу» – «могущественные качества». Она предполагала, что 21-летний парень со столь далекой от реального мира страстью мог не ведать другой страсти, «любви науки нежной». Но ведь однажды он должен постичь и это. И пусть это сделает она. Почему нет? У нее такой опыт, а он – явный девственник. Конечно же, она должна помочь ему стать настоящим мужчиной. От этой мысли у Агнии загорелись щеки.
– У тебя есть девушка? – спросила она, готовя ужин.
Сергей молчал, наблюдая за тем, как хозяйка выпускает содержимое трех яиц в пашотницу.