Большая игра. Книга 2
Шрифт:
Они шли медленно, с трудом пробираясь по заметённой тропинке. На снегу были хорошо заметны глубокие следы — здесь он бежал к одинокому домику.
Шли молча, сил говорить просто не было. Кое-как выбравшись из небольшого пролеска, ретрансляторы вышли на дорогу к их дому, видневшемуся вдалеке среди одинаковых бетонных коробок. Черные глазницы окон, пустые дворы и квартиры без единого жильца. Они шли среди мертвенно-белой пустыни, не расцепляя ладоней.
Рин начала отставать, переставлять ноги становилось сложнее с каждой минутой. Усталость и холод брали своё — едва не завязнув в очередном сугробе, девушка села на снег. Алголь обернулся.
— Больше не могу… — она покачала головой. — Сил нет…
Ретранслятор спокойно посмотрел на неё и, поправив капюшон, присел рядом. Одно короткое движение — Алголь взял лёгкую девушку на руки и пошёл дальше.
Всё вокруг расплывалось и покачивалось, словно во сне, в сладком полузабытьи. Прижав руки к груди, она смотрела на небо — в редких разрывах между облаками виднелись тусклые, едва заметные звёзды. На их фоне бледно светящиеся глаза Алголя казались двумя яркими солнцами. Он упрямо смотрел вперёд, спокойный и молчаливый, с каждым шагом вытаскивая её из пропасти страхов и отчаяния.
Рин закрыла глаза и теснее прижалась к своему спасителю.
Когда она открыла глаза, над головой было уже не беззвёздное небо, а серый потолок их подъезда. Через несколько секунд они остановились — Алголь бережно опустил девушку и открыл дверь в квартиру. Над входом блеснула цифра "25".
— Я… дома… — прошептала она по-японски и обернулась к спутнику.
— С возвращением.
Дверь бесшумно закрылась за ними, в коридоре загорелся свет. Алголь помог ей раздеться и повесил одежду на одиноко стоящую в углу вешалку. Рин всё ещё тряслась, как осиновый листок, и была явно дезориентирована. Она совсем не ожидала оказаться здесь снова. Слепо уставившись в угол, девушка мелко дрожала.
— Не уходи, пожалуйста… не хочу снова остаться одна.
Он обернулся — Рин смотрела на него с надеждой, большие глаза поблескивали в свете ламп.
— Хорошо. Сегодня я побуду с тобой, — кивнул Алголь и подошёл ближе. — Но ты расскажешь мне всё, что случилось.
Девушка коротко кивнула. Ретранслятор приблизился, тёплая ладонь легла на плечо и легонько сжалась. От прикосновения по телу пробежала легкая волна жара, сердечко застучало чаще.
— Только сперва тебе нужно согреться. Иди в душ, — Алголь легонько повлек её к входу в ванную и открыл дверь, внутри мгновенно зажёгся свет. — Я подожду, не спеши.
С новым коротким кивком Рин скрылась за дверью, послышался шорох ткани и постукивание пряжек и пуговиц о плитки пола. Наконец, когда из ванной донеслись звуки заработавшего душа, и ухо различило едва уловимый шелест капель на коже, Алголь выдохнул.
Устроившись на кухне, он достал телефон. Несколько коротких нажатий, окно обмена сообщениями, пальцы торопливо пробежались по сенсорной панели.
«Я с Рин. Она в порядке».
Ответ пришел практически мгновенно — телефон завибрировал, едва не падая из рук.
«Слава богу! Совещание закончится через час, мне приехать?»
Нахмурив брови, парень принялся набирать ответ.
«Не стоит. Мы уже будем спать».
Отложив телефон, он поднялся и включил чайник — перед сном горячее питьё будет очень кстати. На столе появились две кружки, небольшой чайник и заварка — та же самая, что и весной, когда он впервые оказался на этой кухне и учился пить терпковато-горький зелёный чай.
Он не знал о том, что где-то сейчас в недрах института одна не в меру впечатлительная молодая женщина едва не сорвала всё совещание, нафантазировав себе с десяток откровенных сцен после его сообщения. Равно как и то, что в одной из лабораторий отсчитывались последние часы расшифровки данных костюма, которые окончательно рассеют туман неизвестности будущего Рин. Он лишь делал то, что мог, и вкладывался в это без остатка.
Горячие струи обволакивали всё тело, унося прочь ощущение холода и одиночества. Вода забирала с собой тяжёлые эмоции, обновляла и очищала. Опершись на покрытую мелкими капельками стену, Рин смотрела на крошечные точки светильников под потолком, и ни о чём не думала. Всё тело было расслаблено, былое напряжение уходило, оставляя после себя блаженную усталость.
К запаху воды вскоре прибавился аромат мыла и шампуня. Машинально, практически не осознавая своих действий, она водила губкой по телу, изредка морщась от прикосновения к затягивающимся ранам и синякам.
Смыв с себя остатки белоснежной пены, Рин выключила душ и с трудом отодвинула отяжелевшую от влаги шторку. С волос и кончиков пальцев капала вода, нежная кожа пылала жаром, голова немного кружилась. Вздохнув, девушка осторожно вышла из ванной, — сперва одна нога коснулась прохладных, покрытых лужицами плиток, потом вторая… и поскользнулась.
Едва опершись на плитку, ступня поехала в сторону, — Рин со вскриком завалилась и упала назад, звонко ударившись о раковину. В ушах зазвенело, она плюхнулась на пол и схватилась за ушибленный затылок, — от боли и обиды на глазах выступили слёзы.
С треском выломанного замка дверь распахнулась, тёмная фигура выросла в проходе.
— Рин! Ты в порядке?..
Алголь застыл над ней, встревоженный взгляд впился в обнажённое тело. Она подняла на него наполненные слезами глаза — и, спохватившись, прижала ладошки к груди и промежности.
Увидел!.. застал голышом!
До чего же обидно!..
Силясь хоть как-то прикрыться, девушка заплакала.
Её последняя хрупкая крепость пала. То самое тайное и сокровенное, что она стремилась не показывать никому, и уж тем более ему, он увидел первым. Застал в самой неприглядной из всех возможных ситуаций, измождённую, раненую, со здоровенным синяком на лице и совершенно нагую. Можно ли пасть в глазах человека еще ниже…
— Рин…
Со вздохом он схватил с вешалки большое полотенце, — единым движением накинул ей на плечи и закутал вздрагивающую девчонку до самых ног.
— Почему ты?.. Ну почему именно сейчас?.. Я… почему?..
Он легонько тряхнул её за плечи.
— Замолчи.
Всхлипнув снова, девушка подняла взгляд — Алголь смотрел на неё с беспокойством. Приобняв, он помог встать на ноги и осторожно коснулся шишки на голове, отозвавшейся резкой болью. Пальцы легонько закололо, боль начала отступать.