Большая игра
Шрифт:
— Здравствуйте, хозяин, — с поклоном обратился он к Куникову. — Все готово, баня уже натоплена, ваша комната в порядке, склады на заднем дворе просушены, крыша не течет, а загоны для рабов выметены и застелены свежей соломкой.
— Что–то срочное есть? — идя через весь обеденный зал, занимавший половину первого этажа, бросил купец.
— Нет, хозяин, — ответил Родриго.
— Хорошо. Сейчас я в баню, а вечером сделаешь подробный доклад о том, что в городе происходит.
— Понял, — кивнул хозяин постоялого двора.
Куников уже поднимался по широкой лестнице наверх, когда обернулся,
— Родриго, познакомься. Этот длинный парень будет моим приказчиком. Хочу со временем в Альби лавку открыть и его там посадить.
Келарес смерил Мейсона оценивающим взглядом, подметил простенькую, с чужого плеча одежду, выданную ему купцом, стоптанные ботинки, подаренные одним из охранников, и ответил:
— Примем, как полагается, хозяин. Не извольте беспокоиться.
Купец ушел в свои апартаменты, а Квентина проводили в баню для прислуги, темное полуподвальное помещение, в котором было жарко и душно, но имелось вдосталь горячей воды. С огромным удовольствием он привел себя в порядок, получил от молодой чернявой и смешливой девчушки чистую одежду и новые сапоги, переоделся и вместе с охранниками присел в обеденном зале постоялого двора.
Не менее часа он пробовал и перебирал местные кушанья: морскую рыбу, жаренную на растительном масле, вареное и печеное мясо, картофель, кукурузу и свежий хлеб. После всего, что ему довелось пережить, он впервые почувствовал себя в безопасности и смог расслабиться.
— Квентин, — окликнул его от отдельно стоящего чистого стола в углу, спустившийся вниз Куликов.
— Да? — Мейсон привстал.
— Иди за мой стол.
Под взглядами охранников и слуг постоялого двора, Мейсон направился к купцу и сел с ним рядом, а за ним следом подошел Родриго Келарес, расположившийся напротив своего работодателя. По знаку хозяина постоялого двора молодые служанки, его дочери и наемные работницы, поставили на стол кружки, фруктовые соки и местный алкоголь, который борейцы называли бренди.
Служанки отошли в сторону, а Келарес, чуть навалившись на стол, зашептал:
— Хозяин, в Валансе сейчас военная партия сильно в гору пошла. На этих выборах вояки всех перекричат, и будет война. В воздухе витает создание союза из четырех крупнейших вольных республик. Альби уже за то, чтобы в него войти. Камор и Майрен пока колеблются, но их дожмут.
— Это верная информация? — спросил купец.
— Да, сам лично, при разговоре секретаря Городского Совета Валентина Жоффруа с генералом Аменом присутствовал. Они ничего не скрывают и прилюдно об этом говорят.
— Забавно, — протянул Куников. — Обычно о таких делах не распространяются и, на мой взгляд, здесь имеется два варианта. Первый, все, что они говорят, правда. Второй, это ложь, которая кому–то и зачем–то нужна. Как на это городские купцы отреагировали?
— Оружие, кожа и железо поднялись в цене. Кроме того, для галерного флота и армейских повозок нужны дополнительные рабы.
— Что мои городские приказчики?
— Делают то же самое, что и все. Скупают кожу и железо, и на складах придерживают для перепродажи Городскому Совету.
— Против кого война, в городе не говорят?
— Слухи ходят, что против балеарских пиратов, которые наши корабли на материк Илай перехватывают.
— Ладно, что еще нового?
— Густаво Фарнезе вернулся. Он снаряжал экспедицию в горы Нуэво—Пиренеа и нашел там рубиновые россыпи. Добычи привез немало, и цена на драгоценные камни сильно упала. С севера ожидались меха, но до сих пор ни одного каравана, говорят, что «кормовые» дороги перекрыли. Все как вы и предвидели хозяин.
— Что еще?
— Сукно в цене сильно упало. Граф Эксетер своими мануфактурами всех мелких производителей задушил. Зато шелк в цене подскочил, неурожай. В остальном же, все как обычно.
— Хорошо, — одобрительно кивнул Куников и задал следующий вопрос: — Новые книги появились?
— За три месяца, что вы отсутствовали, только поэт Гомерио новый сборник выпустил.
— А люди грамотные и интересные из новых есть?
Родриго подумал, наморщил лоб, и сказал:
— Не берусь судить насчет интересности, но вчера в город въехала баронесса Мальяни из Шверина. У меня на два часа останавливалась.
— Пустышка, — поморщился купец. — Еще в Сеговии с ней встретился.
— Дело не в баронессе, а в ее спутнике и любовнике. Молодой русоволосый парень, двигается, как танцует, наверняка, профессиональный фехтовальщик. Всем представляется как граф Кент. Очень необычный человек, говорит с акцентом, и порой задает странные вопросы, по которым можно определить, что он из очень дальних краев. Кстати, его говор похож на речь вашего нового приказчика.
Келарес кивнул на до сих пор молчавшего Мейсона, а Куников посмотрел на Квентина и спросил:
— Этот самый граф Кент из ваших?
— Да, скорее всего.
Купец огладил свой бритый подбородок, взмахом руки отпустил Келареса и снова сосредоточил свое внимание только на Мейсоне:
— Из того, что сейчас Родриго говорил, ты многое понял?
— Кое–что…
— Изложи.
— Ну, во–первых, про скорую войну и победу военной партии говорят не зря, а с умыслом, — Мейсон замялся и добавил: — Мне так кажется…
— Продолжай, — подбодрил его купец.
— Конечно, что–то намечается, а Городской Совет и этот самый генерал, которого упоминал Келарес, вступили в сговор. Купцы тянут в город кожи, оружие, железо и припасы, забивают свои склады, а потом пройдут выборы во власть и все вернется на круги своя. Товар в цене упадет, и город скупит его по дешевке. Вот тогда–то, что–то и произойдет. Возможно, военный поход, но никак не полноценная война.
— Молодец, голова соображает. И что надо сделать мне?
— Пока цена высока, мелкими партиями незаметно сбыть все, что ваши приказчики имеют.
— Угу, а что еще из слов Родриго понял?
— То, что у вас хорошая сеть информаторов на пару тысяч километров в округе. Еще не начались перебои с поставкой северных мехов, а вы уже сообразили, что к чему, лично на запад караван повели, в Сеговии все запасы скупили и, скорее всего, предоплату за следующие партии сделали.
— Правильно, Квентин. Я не ошибся, имеется в тебе торговая жилка, — Куликов разлил по кружкам ячменный самогон–бренди, они чокнулись, выпили, и купец спросил: — Про Кента ничего рассказать не хочешь?