Большая интрига
Шрифт:
Шамсеней был спокойным и уравновешенным человеком. Он не испытывал особого уважения к генералу дю Парке, вместе с которым воевал когда-то против карибцев на Гренаде. Не будучи женоненавистником, он не терпел все же, когда женщины вмешивались в мужские дела, и полагал, что война и политика — удел мужчин.
— Капитан береговой охраны, — сказал он вежливым и степенным голосом. — Я придерживаюсь такого же мнения. Мне тоже не по сердцу дурное намерение нашей губернаторши.
Движением руки Байярдель прервал его:
— Не нам судить о действиях мадам дю Парке. Высший Совет дал ей много власти; на ней лежит большая ответственность, и я считаю, что она сильный человек, который сможет справиться с возложенной на нее задачей. Во всяком случае, повторяю, не нам судить о ней, нам, у которых нет ни ее власти, ни ее ответственности.
— Я допускаю это, — согласился Шамсеней.
— Я хотел бы вам сказать, — продолжил Байярдель, — что люди, с которыми нам придется сражаться, являются в первую очередь нашими соотечественниками, и я никогда не смогу этого забыть. Их считают преступниками, и в нашу задачу входит взять их, не так ли? Хорошо! Пусть будет так! Но мы сделаем это, месье, с аккуратностью, являющейся первой нашей добродетелью. Я думаю, что вы не станете атаковать этот корабль пушечными выстрелами! Нет! Постараемся в первую очередь занять выгодную позицию, такую стратегическую позицию, которая поставит флибустьеров в столь невыгодное положение, что вы сможете захватить их без боя. И только после этого я советую вам начать с ними переговоры и заставить их сдаться. И чтобы не было убитых! Боже мой, если Мерри Рулз не изменит своего решения, то они будут повешены в форте Святого Петра, но наши руки не будут обагрены кровью.
— Позвольте спросить, капитан, несмотря на приказ короля уничтожить их, многие флибустьеры действительно имеют разрешение на плаванье?
— Говорят, что это так, но я не видел этих разрешений.
Шамсеней кашлянул и улыбнулся:
— Вы знаете, что командор де Пуэнси давно пользуется милостью, как раз с того Момента, когда он купил остров Сен-Кристоф. Он не только сам выдал много разрешений на охоту, но добился разрешений для других корсаров за подписью самого кардинала Мазарини.
— Ну и что? — спросил Байярдель, почувствовав, что от этих слов его отчаяние немного стало отступать.
Шамсеней, вздохнув, сказал:
— Одно из двух. Или разрешения господина де Пуэнси, одобренные Его Величеством, действительны, и тогда майор Мерри Рулз и генеральша дю Парке попадают в двусмысленное положение по отношению к королю, или же они недействительны. Но если мы уничтожим людей, поддерживаемых королем, то нас будет ждать суровое наказание.
— Ваше замечание справедливо, — заметил Байярдель после минутного молчания, — к несчастью, этот вопрос должен быть решен в форте Святого Петра теми, кто имеет на это право. Теперь поздно. У нас есть поручение, которое мы обязаны выполнить.
Байярдель встал, Шамсеней тоже.
— Месье, — сказал затем капитан, — на лодке вы доплывете до «Святого Лорана». Принимайте необходимые меры.
— Еще одно слово, капитан, — сказал моряк. — Значит, я не должен принимать во внимание никакого разрешения и действовать строго в соответствии с приказами майора?
— Абсолютно верно, — ответил Байярдель. — Но, однако, сначала убедитесь, что перед вами действительно флибустьеры, а не честные коммерсанты.
Шамсеней поклонился капитану, открыл дверь и вышел.
Оставшись один, Байярдель еще раз обдумал то, что он только что услышал. Вообще-то Шамсеней был прав. Если король подписал разрешение на плавание, то генеральша совершила преступление, дав указание уничтожить флибустьеров, имеющих эти разрешения! Преступление, заключающееся в оскорблении Его Величества!
С быстротой молнии он представил себе все последствия, вытекающие из подобной попытки, гнев короля, наказание. Он спросил себя, не являлось ли это махинацией Мерри Рулза и его сообщников с целью окончательно дискредитировать генеральшу не только в глазах народа, но и перед Его Величеством для того, чтобы лишить ее прав на управление островом. Однако он слышал из собственных уст мадам дю Парке, что она была намерена напасть на этих пиратов, которые якобы угрожали Мартинике. Но, может, она сама что-нибудь не так поняла? Указ короля о пиратах разве касался флибустьеров, вооруженных командором де Пуэнси? Не воспользовались ли ее противники неясностью текста для того, чтобы заставить ее принять неверное решение?
Байярдель почувствовал, что к нему возвращается надежда. Теперь он сердился на Мари за то, что она не последовала его советам, за то, что не отстранила Мерри Рулза и даже, вопреки всему, стала его союзницей. Она могла потерять все, связавшись с этим плутом.
Сильно огорченный, он подошел к портику и увидел, как Шамсеней отплывает в лодке от «Девы из порта Удачи» по направлению к «Святому Лорану». Он сглотнул и почувствовал, что у слюны был привкус пепла.
Тут он вспомнил, как Лефор и он сам предупреждали Мари быть осторожной с Мерри Рулзом и этим шотландцем Реджинальдом де Мобреем.
Неужели она не приняла во внимание ни одного из этих замечаний?
Почему же она связалась с человеком, который мог только ненавидеть ее, не скрывая своих намерений добиться поста губернатора? Как она смогла после всего того, что сказал ей Лефор о Мобрее, снова и надолго приютить этого шотландца под своей крышей? Этот Мобрей злоупотребил ее доверием, воспользовавшись ее гостеприимством, и передал экипажам Кромвеля планы обороны острова. Ведь это именно он спровоцировал нападение карибцев. Он направил тогда английские корабли на Мартинику с целью завладеть островом, воспользовавшись битвой против дикарей.
И все это Мари пропустила мимо ушей!
Славный капитан чувствовал себя растерянным и огорченным. По его мнению, Мари была просто безрассудной и непостоянной женщиной, поддающейся любому влиянию. И несмотря на то, что она была женщиной с характером и обладала большой силой воли, она рисковала и могла проиграть, продолжая эту опасную игру.
Он представил, как Мерри Рулз потирает руки, Этому человеку без труда удастся свалить всю ответственность за уничтожение флибустьеров на генеральшу. И когда колонисты станут страдать от голода, увидев приближение английских кораблей, без всякой надежды на то, что хотя бы один французский быстроходный корабль придет им на помощь, тогда они поймут, что поступили неблагоразумно. А поступая так опрометчиво, они и не подумают обвинить себя в том, что подтолкнули губернаторшу на этот путь! Конечно, по их мнению, это она будет виновата во всем. С другой стороны, если не будут приняты во внимание разрешения на плавание, то король будет этим очень недоволен. А генеральшу просто отстранят от должности, потому что изворотливый Мерри Рулз всегда сможет сказать, что он только исполнял приказы.
Капитан испытывал отвращение и чувствовал себя просто убитым.
Господин де Шамсеней уже поднялся на борт «Святого Лорана», и с портика Байярдель видел, как лодка, доставившая его туда, возвращалась обратно. Но что бы он ни думал об этом, он не мог воспротивиться приказу, даже такому отвратительному.
Сложив руки рупором, он громко отдавал команды, а когда лодка подошла к борту фрегата, моряки на реях уже натягивали паруса.
В то время как «Дева из порта Удачи» плыла на север по направлению к мысу Мабуйя и заливу Кей-де-Фер, господин де Шамсеней собрал в каюте, выбранной им на «Святом Лоране», своих старших офицеров.