Большая расплата
Шрифт:
— Лжец!
Гамаш приложил ладонь ко лбу, чтобы лучше рассмотреть говорившего, но человек предпочел отсиживаться среди толпы.
— Если вам есть что сказать, поднимитесь и скажите всё мне в лицо, — произнес Гамаш тихим спокойным голосом, слышимым даже в противоположном конце аудитории.
Кадеты стали озираться по сторонам.
Гамаш ждал. Когда никто не поднялся, он продолжил так, словно его и не прерывали.
— В свои комнаты вы сможете вернуться в течение часа. Если вам известно что-то, что может помочь в расследовании, каким бы тривиальным оно
Послышались нервные смешки. Когда все вновь стихло, коммандер продолжил.
— Не обманывайтесь, всё тайное станет явным. Лучше добровольно все рассказать, а не ждать, когда это вытащат на всеобщее обозрение.
— Лицемер! — выкрикнул тот же голос.
На этот раз аудитория зашумела. Кто-то негодовал. Кто-то радостно предвкушал дальнейшее развитие событий.
Коммандер Гамаш пристально рассматривал собрание студентов и те понемногу успокаивались. Все замерли в ожидании его ответа, приготовившись гневной отповеди.
И через несколько очень долгих мгновений коммандер Гамаш сделал то, чего от него никто не ожидал.
Гамаш улыбнулся. А когда улыбка на лице растаяла, заговорил. Говорил он мягко, но слова его достигали каждого уха.
— Будьте осторожны. Наступило опасное время. Среди нас убийца. Почти наверняка он находится в этой комнате, — Гамаш сделал паузу, а потом посмотрел на них с такой заботой во взгляде, что некоторые выдохнули, избавившись от напряжения, накопившегося, едва ли, не за целую жизнь. — Подпитывать злость очень легко. Слишком малодушно разжигать ненависть. Вы должны заглянуть в себя и решить — кто вы есть, и кем хотите стать. Личность не формируется в такие времена, как это. В такие времена личность проявляется. Это время для попытки. Время испытания. Будьте осторожны.
Араман Гамаш сошел с кафедры.
— Трус! — крикнул голос ему во след.
Слово ударило в спину, потом отскочило от Гамаша, не повредив. Гамаш не замедлился, не поколебался, продолжил стремительный шаг.
Амелия склонилась вперед, в сторону кафедры. Коммандер ушел, а она так и сидела, уставившись на опустевшее после его ухода место в центре аудитории.
Коммандер обращался ко всем и каждому, в том числе и к ней. Но его глаза задержались на одном молодом человеке. Тогда же изменилось выражение его лица. Во взгляде появилась почти болезненная обеспокоенность.
Он точно знал, кто прокричал ему, выстрелил в него теми словами. И Гамаш обращался именно к этому человеку. Будь осторожен.
— Хм! — хмыкнула Амелия.
— Что? — спросил сидящий рядом кадет.
— Отвали, — без энтузиазма ругнулась она. И погрузилась в свои мысли.
Шеф-инспектор Изабель Лакост стояла в дальнем углу аудитории рядом с Жаном-Ги Бовуаром.
— Они
— Какой он? — спросил Бовуар. — Либо не знают, либо им всё равно. Серж ЛеДюк постарался отравить колодец до прихода Гамаша, и продолжал подкидывать дерьмо последние пару месяцев.
— А он не мог ему противостоять? — спросила Лакост.
Аудитория вокруг них гудела от предположений. Говорили про убийство, про слова, брошенные в коммандера.
— Это его выбор, — сказал Бовуар. — Он считал, что ЛеДюк намеренно отвлекает внимание, да и дел было слишком много, чтобы тратить время на войну с Дюком.
— Они глупые.
— Не все.
Для Лакост было ясно — и она вполне понимала причины — что Гамаш потерял контроль над Академией. Жану-Ги Бовуару происходящее в аудитории виделось совсем в другом свете.
Как и ей, ему был очевиден вызов, брошенный Гамашу. Но еще Бовуар видел зарождавшиеся островки тишины — некоторые из кадетов обдумывали только что произошедшее, включили мозги.
— Ты идиот, — шипела Хуэйфэнь.
— Чего? Да все думают, как я, — ответил Жак.
— Не все. По крайней мере, теперь.
Её острые глаза отслеживали окружающую их активность. А в некоторых случаях и бездействие. Задумчивость, охватившую немалую часть ее сокурсников-кадетов.
Она посмотрела на Жака. Такой красивый. Тонкое, интеллигентное лицо. Мускулистый от занятий греблей, скалолазанием и хоккеем. Его тело излучало здоровую энергию, которую девушка находила почти непреодолимой. Она мечтала пробежаться пальцами по этим напряженным мышцам, даже если уже делала это. Она мечтала обхватить его руками и ногами, даже когда именно это и делала
Но сейчас, и уже не впервые, она задумалась, что еще скрыто под этой прекрасной оболочкой. В этой черепной коробке. И что случится, если сдерживающие ремни когда-нибудь порвутся.
Когда Хуэйфэнь вернулась в свою комнату, то обнаружила, что ее ожидает женщина, а личные вещи досматривает полицейский агент.
— Кадет Клотье?
— Oui.
— Я шеф-инспектор Лакост из убойного отдела. Пожалуйста, присядьте.
Хуэйфэнь села на краешек кровати и стала наблюдать, как агент роется в содержимом платяного шкафа.
Лакост уселась на стул и закинула ногу на ногу, чтобы было комфортнее.
— Где вы находились прошлой ночью, между десятью вечера и двумя часами утра?
— Здесь. В постели.
— Одна?
— Да.
— Вставали ли вы, чтобы сходить в ванную? Или выпить воды?
— Нет, я спала. У нас плотный график занятий — учеба, спорт. Это сильно выматывает.
Лакост улыбнулась.
— Припоминаю, каково это. Какими были ваши отношения с профессором ЛеДюком?
— Я одна из его студенток. Полагаю, вы можете смело считать его моим наставником.
— Он вас выбрал, или вы его?
Хуэйфэнь разглядывала шефа-инспектора. Та задала ей очень точный и неприятный вопрос.