Большая волна в Канагаве. Битва самурайских кланов
Шрифт:
На следующий день женщина дала угольщику золотую монету, чтобы он купил еды. Угольщик удивился, потому что никогда раньше не видел золота.
– Что это? Разве на это можно что-нибудь купить? – спросил он.
– На это можно купить самой лучшей еды, и еще останется на посуду, на новую одежду и на ремонт твоей хижины. Это – золото; оно стоит так дорого, что за него охотно дадут все, что ни попросишь, – объяснила прекрасная женщина.
– Вот чудеса! – угольщик почесал голову. – А ведь в лесу, – там, где у меня печь для обжига угля, – этого золота хоть завались. Я сложил большую кучу из его кусков: думал, перетащу эти куски к своей хижине и укреплю ими стены.
Прекрасная женщина не смела не верить словам мужа, но и поверить не могла; лишь когда он показал ей эту огромную кучу золотых слитков, госпожа поняла, что угольщик, сам того не зная, был богаче всех богачей страны…
Хорошая сказка, правда?
– Женская сказка! – воскликнул Такэно. – Теперь я понимаю, почему дедушка Сэн не рассказывал мне ее в детстве, а он мне рассказывал много сказок. Прекрасная женщина ведет себя как мужчина: показывает твердость, настойчивость, да еще учит угольщика жизни. Может ли женщина так себя вести?
– Да, да, – кивнула Йока, а потом тихо прибавила. – Но если женщина любит?
Такэно весело рассмеялся:
– Любовь не может служить оправданием для нарушения обязанностей.
– Дедушка Сэн говорит твоими устами, – неопределенно произнесла Йока.
– Дедушка Сэн? – Такэно призадумался. – Нет, он бы так не сказал. Я испытываю к нему глубокое уважение, почитаю его возраст и мудрость; ничем и никогда я не смогу отплатить ему за все добро, которое от него видел, но дедушка Сэн порой произносит наставления, которые мне трудно принять. Он говорил как-то, что не все обязанности выполнимы. Но как же тогда быть с кодексом чести воина? – спросил я. Он священен и должен соблюдаться неотступно. Дедушка Сэн ответил, что есть обязанности высшие и низшие. Высшие – вечны, а низшие – временны; высшие – священны, а низшие – не имеют святости. Я не понял его.
Цветенье сливы
– Дедушка Сэн очень добрый и очень несчастный. Его любовь взлетела так высоко, что не сумела вернуться на землю, – вздохнула Йока.
– Зато мы… Зато наша… – Такэно и запнулся.
Йока сказала, будто не слыша его:
– Есть много волшебных историй про любовь. Если ты не устал слушать…
– Нет, нет, расскажи мне!
– Это история о лесорубе и певчей камышовке… Однажды молодой лесоруб шел по сливовой роще и вдруг обнаружил большой дом, которого раньше здесь не было.
– Кто бы мог построить тут дом, и как можно успеть построить его за такое короткое время: только два дня назад я проходил по этим местам, и никакого дома в помине не было, – подумал лесоруб.
От сильного любопытства он решил войти и посмотреть, кто там живет. Каково же было его удивление, когда в доме его встретила красивая молодая женщина!
– Кто вы, госпожа? – спросил лесоруб. – Простите мне мою дерзость, но я только два дня назад проходил по этим местам, и никакого дома тут в помине не было. Как вы смогли так быстро построить такой большой дом? Наверное, много рабочих трудились над его постройкой, но где же следы строительства? Неужели рабочие сумели не только построить большой дом в два дня, но и навести порядок здесь?
– Мне сейчас надо уйти, – сказала красивая молодая женщина, не отвечая на вопросы лесоруба. – Не присмотрите ли вы за моим домом, пока меня не будет?
– А куда вам надо уйти? – продолжать выспрашивать любопытный лесоруб, но женщина снова не ответила на его вопрос, сказав только: – Вы можете ходить по всему дому, но ни в коем случае не заглядывайте в комнату, на дверях которой нарисованы птицы.
С этими словами женщина ушла, а лесоруба все больше разбирало любопытство. Он прошелся по дому и осмотрел комнаты. Все они были превосходно обставлены и украшены картинами. Наконец, он дошел до последней комнаты, на дверях которой были нарисованы птицы. Долго он стоял в нерешительности перед этими дверями, а любопытство его все росло и росло, пока не стало таким большим, что лесоруб не смог стерпеть.
Он вошел в комнату и увидел в ней три маленьких птичьих яйца, лежащих в крохотном гнездышке. Лесоруб поднял их, но они выскользнули из его пальцев, упали на пол и разбились.
Тут откуда не возьмись явилась молодая красавица.
– Ты не послушал меня, – сказала она, горько плача, и на глазах изумленного лесоруба превратилась в певчую камышовку.
Птица забила крыльями и закричала:
– Горе мне! Я потеряла моих деточек!
После этого дом внезапно исчез, а лесоруб оказался один в сливовой роще…
– Почему же она не отомстила лесорубу за смерть своих детей? – спросил Такэно.
– Как ты не понимаешь, женщине стыдно проявлять свои чувства перед мужчиной, – пояснила Йока.
– Печальная сказка.
– Трогательная. Трогательная и красивая, – вздохнула Йока.
– Вот ты говоришь, что женщине стыдно проявлять свои чувства перед мужчиной. Но ведь прекрасная женщина, которая вышла замуж за угольщика, не побоялась стыда? – заметил Такэно.
– Той было к чему стремиться, а этой уже нечего было терять, – возразила Йока.
– Может быть, – пробурчал Такэно. – Но мы уже пришли.
В кедровнике у Такэно было заветное местечко: поляна посреди глухого леса, на которой не было никакой растительности, кроме мха, устилавшего землю. Таканэ чувствовал, как тут сходились могучие таинственные потоки, исходящие от деревьев, травы, земли и неба. Он был уверен, что именно здесь собираются по ночам духи, божества и иные неизвестные людям существа высшего порядка.
Ночью Такэно ни за что не пошел бы сюда, – сама мысль об этом была святотатством, – но в дневное время он проводил на поляне долгие часы, упражняясь с луком, с деревянным мечом, а также вступая в рукопашный бой с воображаемым противником.
Устав от упражнений, Такэно ложился на мягкий мох, закидывал руки за голову и смотрел на верхушки кедров, на облака, плывущие по небу, на солнечные лучи, пронизывающие хвою. Его тело становилось невесомым; ему казалось, что еще немного, и оно заскользит по воздуху. Так велика была таинственная сила этой поляны, что подобный полет представлялся вполне возможным.
Такэно слышал, что знаменитые воины могли в бою летать, нападая на своих врагов, как сокол нападает на свою добычу. Вот откуда пошло выражение: «лететь в бой» или «полететь на битву». Когда-нибудь и он, Такэно, тоже сможет научиться летать по воздуху в битве.