Больше черного
Шрифт:
– Ты идешь против большинства, Блэкмор, – выкрикнул кто–то из толпы.
– Большее не есть лучшее, – с усмешкой, проронил капитан. – Алчность делает из вас глупцов, не видящих очевидного. Учились бы на французских ошибках. Мы разделим груз на два корабля, команду «жаков» высадим в шлюпки, к ним у меня больше нет претензий. – Он сунул трубку в рот, раскуривая ее.
– Что-то ты, Блэкмор, весьма сердоболен, – рявкнул один из товарищей Доджсона, – тебе бы не в пираты идти, а в епископы.
Блэкмор как–то по–доброму посмотрел на моряка.
– Давай проверим мою сердобольность на деле, Бэнсон, – отозвался молодой капитан и, повернув голову к товарищам, небрежно проронил. – Повесить.
Гробовая тишина сопровождала казнь. Бэнсон, оглушенный неожиданным поворотом, растерянным взглядом искал поддержки у товарищей. Но пираты молчали. Им нужны были доказательства капитанской твердости, и они затаились в ожидании развязки, – многие были уверены, что «молокосос» спасует. Бэнсон с недоумением посмотрел на Блэкмора, когда его шея уже ощутила грубый ворс веревки. До последнего мгновенья бывалый моряк думал, что капитан желает его только припугнуть, а Блэкмор ждал требований о помиловании от его друзей. Невозмутимое безмолвие, которое простодушно нарушали стоны рангоута и шлепки волн о борт, утомляло. Капитан сделал две затяжки из трубки. Тело Бэнсона задергалось в предсмертных конвульсиях.
– И этих шестерых, – капитан указал трубкой на моряков, как он знал, водивших дружбу с Бэнсоном, – на рею. За попытку устроить мятеж, а равно и за трусость.
–5–
К вечеру ветер усилился, надвигался шторм. И, прежде чем на горизонте показалась узкая полоска суши, волны уже перекидывали друг другу пиратские корабли как щепки. Шквальный ветер рвал такелаж бригантины в клочья, старая посудина без того неважно державшаяся на плаву, стала крениться на правый борт и черпать воду.
Блэкмор, оставивший на бригантине командиром старпома Мо, – выбора не было, из всех моряков только Мо обладал кое–каким опытом навигации и кораблевождения, – теперь чертыхался на чем свет стоит. По карте Блэкмор установил, что полоска суши, мелькавшая на горизонте, небольшой островок с множеством спокойных бухт, где можно было бы переждать бурю. Необходимо только немного дотянуть.
Надежда появилась, когда бригантина выпрямилась, похоже на ее борту стащили балласт на левый борт, но новая неожиданность вызвала шквал ругательств. Крюйс–брам–стеньга треснула, и, повинуясь всем законам физики, полетела за борт, потащив за собой такелаж, и развернула корабль бортом к волне. Бригантина накренилась, зачерпнула воду. Это был конец. С «Долли» бросали все, что могло плавать в помощь, оказавшимся в воде морякам. Спасти удалось только троих.
Блэкмор, в настроении далеком от умеренно–бешенного, отдавал команды зло, из приличных слов в его речи были только морские термины. Вскоре, шхуна добралась до острова и вошла в спасительную бухту. Часть команды во главе с Блэкмором, сошла на берег, прихватив с собой некую емкость, с помощью содержимого оной пираты намеревались помянуть своих погибших товарищей и снять напряжение. (О снятии напряжения, с точки зрения медицины, конечно, мало что знали, но как это лечить догадывались.)
Действительно, бухта оказалась более чем спокойной, лишь легкое покачивание верхушек деревьев и доносившийся шум напоминали о творившемся за грядой высоких скал стихийном безобразии. Дождь шел с разбушевавшихся небес ровными потоками, и пираты разбили лагерь под буйной растительностью. На шхуне Биглз оставил нескольких человек, коим было запрещено злоупотреблять алкоголем. Боцман показал стражам свой увесистый кулак, как аргумент и приказал «глядеть в оба».
Сошедшие с корабля, подогревшись, доселе молчаливые пираты разговорились. Впечатления от пережитого высказывались в суровых выражениях, не допустимых до слуха как приличных, так и не очень приличных дам. Блэкмор мрачно поглощал порции рома, обдумывая происшедшее. К нему подошел Биглз и плюхнулся рядом.
– Как ты, Блэк, – спросил он.
– Как? – усмехнулся капитан, и, хлебнув из кружки, отчеканил, – гордыня воспалилась.
– Брось, Блэк, – взяв из рук товарища кружку, Биглз не преминул приложиться к ней, – этот Мо – растяпа, упокой, Господи, его душу. Да, и суденышко было, что корыто, весь такелаж ни к черту. Ребята тебя не осуждают.
– Считай, утешил, – произнес Блэкмор. – Спасибо, Дэйв. – Капитан подтолкнул друга плечом. – Ты оставил людей на шхуне?
– Да, – ответил боцман, – шестерых. Тебе принести еще?
– Если ты так любезен, – произнес Блэкмор, протягивая товарищу кружку.
Когда мужчины столь суровой профессии, остаются один на один с крепкими напитками, да еще после нелегких испытаний, нет никакой гарантии, что в бочонке останется что–то, кроме запаха. Вскоре, когда емкость опустела, а мозги заволокло туманом, мастера абордажного крюка и сабли полегли и забылись здоровым молодецким сном.
Часа через три, Блэкмор с трудом продрал глаза, когда почувствовал, что плечо его подвергается грубой тряске от чьих–то назойливых рук. Капитан в ярости схватил обладателя несчастливых конечностей за шею и придвинул его лицо ближе к себе. В здоровяке с пышными усами он узнал француза Бове, затесавшегося когда-то к английским пиратам из–за необходимости скрываться от своих. Он с трудом говорил по–английски, а когда волновался, то вообще забывал то, что знал.
– Capitaine, – проговорил Бове, – la goelette a disparu. (Капитан, шхуна исчезла!)
– Que diable? – прорычал Блэкмор. – Que vous parlez? (Какого дьявола? Что ты несёшь?) – капитан вскочил на ноги и воззрился на бухту. От шторма не осталось и следа, безучастная луна осыпала серебром кроткие барашки набегавших волн.
Блэкмор, не веря своим глазам, тупо вошел в море и несколько секунд стоял, вглядываясь в горизонт, затем он разразился громким хохотом. От этого смеха проснулись остальные моряки и высыпали в недоумении на берег. Биглз, еще не протрезвевший, тоже вошел в воду и, ополоснув лицо, чертыхнулся.
– Каких недоносков ты оставил на шхуне, Дэйв, – хохоча, спросил Блэкмор.
– Ну, этих, как их, черт, – Биглз никак не мог сосредоточиться, – Ларсона, Дулитла, Скофилда, и этих, ну ребят, молодых. Гадство!
– Вот Доджсон их и уговорил. Надо было вздернуть этого виртуоза вместе с Бэнсоном, – утирая, выступившие от смеха слезы, констатировал капитан и, указав на качающуюся посреди бухты лодку, сказал, – гляди, старина Боб оставил нам шлюпку, – и снова залился смехом.
– Что делать будем, Блэк? – спросил совершенно подавленный боцман.