Большие снега

Прашкевич Геннадий

* * *

Офицерская жена —блядь, красавица, сестрица.Мне нельзя в нее влюбиться,вся она пораженаобаянием, как птица.Сладость, нежность, непокой,мне нельзя ее касаться.Цвета старых облигацийзамша под ее рукой,и любовники – всех наций.Не хочу ее грехов,не нужны ее обеды!Но языческие ведыэтих пламенных стихов —символы её победы!

* * *

Две легких тени за окномопять затевают игры.Мелькают руки, ноги, икрыи пахнет розовым вином.Над рестораном «Леди пинк»струится розовая мирра.Беспечной линией над миромрастянут перелетный клин.И

этой нежности внемля,шипит и пенится у молаеще не знающая полаблагословенная земля.

* * *

Вкус аскорбинки. Оскорбительнозаноет сердце. Ослепительновода пылает – как металл.Так медленно и так стремительноя никогда не умирал.Пытаюсь затаить дыхание,но огненное полыхание,как яд последнего глотка.Падение. И придыхание.И ужас нового витка.А хочется.Так сильно хочетсяпрезреть все прежние пророчества,туман прожектором прорвать,не погружаться в одиночество,и никогдане умирать.2005–2007

Как музыка вечером

(с болгарского)

Владимир Башев

Прощание в снежный вечер

Под фонарем, в слепящем белом круге,застыли два прозрачных силуэта.Пусть сумерки царят во всей округе,под фонарем – мир радости и света.Косые хлопья падают, сплетаясь,шуршат, и вновь взлетают, беспокоясь.Но эти двое стынут, не пугаясь,попав под яркий падающий конус.У них свои и солнца, и планеты,они на нас нисколько не похожи.И если нам и звезды, как предметы,то им и искры со Вселенной схожи.И мы уходим. Снег летит ворчливо.Летит с небес. Летит светло, тревожно.О, можно быть и дьявольски счастливым,но больше, чем они…нет,невозможно!

Михаил Берберов

Фракийская могила

1

Речные камнивысохли без плеска волны:белое небо, лишенное ласки форелей.

2

Тут сердца их растаяли, как снежные пласты,тут волосы их, как дождевые потоки, впитались в землю,и тела, как одежду, совлекли с себя плоть.

3

Светлый пунктир костейотмечает скелеты мужчины и женщины.Отойди на шаг и увидишь: молчание их изумительно схожес двумя Млечными путями,встретившимисяв подземномцарстве.

4

И увидишь: коня – мертвый ветер,умершие звуки копыт,темные облака гривы.

5

И увидишь: стрелы,веером рассыпанные над головой,беспомощные, как коготки умирающего котенка.

6

Стеклянный сатирв центре тусклого ожерельянапоминает о былой юности.

7

Но померкла молния копья,напоминающего о гневе и поседевшей доблести.

8

Серебряная женщина обнимает ногу мужчины:выкована тайная преданностьна наколеннике из металла.

9

А серебряные чаши,семнадцать веков не наполненные вином,зияют как ужасные кратерыпогасших вулканов.

10

И только две луны золотыхплывут над вечными облаками.Живые травы, пробившие корнями сухое белое небо,спокойно сосут их желтый прозрачный свет.А мы…Мы не слышим их вечного шороха…И, пойманные как форели, в сети своих страстей,спокойно завершаемвечноеземноеповторение.

Притча

По своему образу,по своему подобиюБог создал человека.Было это в самом начале.По своему образу,по своему подобиюЧеловек создал робота.Было это в XX веке.

Марко Ганчев

Впервые…

Впервые в Софиюя попал в шесть лет,и ничего не запомнил,потому что ничего не понял,но в каком-то бесформенном тумане отложилсябесспорный факт:именно в шесть летя впервые попал в столицу Болгарии.Впервые в дом художника Илии Бешковая попал в восемнадцать лет,и ничего не запомнил,потому что ничего не понял,но в каком-то фантастическом тумане отложилсябесспорный факт:именно в восемнадцать летя впервые попал в столицу мыслящей Болгарии.

Урок чтения

Ты уже умеешь угадывать буквы,но это не значит, что ты уже научился читать.Ты всего лишь узнал —существуют книги.И даже позже,когда львиными дозамиты начнешь заглатыватьприключенческие романыи оценка «отлично» появится в твоем дневнике,не думай, что ты уже научился читать.Ты всего только научился видеть,что написано в книге.Конечно,со временемты станешь более взыскательным,как к женщинам, так и к книгам.Но даже научившись выбирать лучшее,не верь, что ты уже умеешь читать.Ты пока лишь научился видеть,как написана книга.И только позже,гораздо позже,когда меня, наверное, уже не будет,ты, прочитав какую-то книгу или просто отдельное стихотворение,вдруг поймешь, зачем они были написаны.Вот тогда,и только тогданачнется настоящее чтение.

Андрей Германов

Большие снега

В ночь щепки белые летят, как звезды в пустоте, веками,я спичкой чиркну, и огонь, волнуясь, поведет боками,раздастся, как бесшумный взрыв, и вдруг жар-птицею бесшумнойвзлетит и закружит вверху – под голубыми потолками.И мы смятение порвем руками, шепотом – на клочья! —все, что потеряно, вернем в теченье бесконечной ночи,все, кроме давних полуслов, полуобид, полупризнаний,которых ни один из нас шепнуть и вспомнить не захочет.И лишь когда придет рассвет, все станет беспощадно ясным,отчетливее каждый след, прекрасное – почти бесстрастным,и я напрасно буду звать, искать огня в золе и пепле,нам мир достанется пустым и до отчаянья опасным.Мы хлопнем дверью. Мы уйдем. Мир заколдован. Мир заснежен.И будет холод. Небо – льдом покроется. Лед неизбежен.Но все равно когда-нибудь жар-птицы огненные крыльянапомнят синий-синий дым. Смолистый, он прозрачно нежен.

* * *

Ты, незнакомец,сидящий сейчас на скале над вечным Тырново,не удивляйся, почувствовав рядомнезримое присутствие,тайное движение.Это я.Уже целую вечность я лежуповерх белых камней и колючих трав,раскинув руки под белыми облаками заката,поздней весной одна тысяча девятьсот семьдесят шестого годав день моего сорокачетырехлетия.Я не один.На расстоянии прыжка цикадысидит тоненькая девочка.Согнув колени,опершись на них подбородком,она карими задумчивыми глазамиразглядывает лежащий внизу город.Вся чистота.Вся прелесть.Вся моя. Вся – из другого мира.Мы молчим,нам достаточно взгляда,чтобы понять эту темную невозможность:бездну долга, тоску предрассудков, необратимость лет, текущих меж нами.Что такое любовь?Опускаются сумерки,и мы медленно спускаемся вниз, —в беспредельность ночного Космоса.Но, оборачиваясь, я вижусмятую травуи наши тени, оставшиеся на склоне.Вени, види, вици.Вени, види, но не вици.Нет меня давно.Но что с девочкой?Что с нею? Легко ли ей?Встретила ли она своего человека?Незнакомец, шепни мне,видны ли еще на склоне горы наши тени? —ведь, если все было по-настоящему, они должны там остаться.Внимательнее всмотрись,ты должен увидеть:девочка тоненькая и смуглая,она сидит, согнув колени, опираясь на них подбородком,и карими задумчивыми глазамивнимательно смотрит внизна прекрасныйи вечный город.