Большие снега

Прашкевич Геннадий

Аргирис Митропулос

Волнение

Волна идет,приближается,накатывается,затихает.За нею идет другая, —спешит,накатывается,затихает.Ненасытен песок. Пьет и пьет.Вода, смиренно утоляя его жажду,возвращается в море.И снова приближается волна.Растет,накатывается,затихает…И еще одна…И еще…Сколько нам ожидать?О времени говорить или о волнах?

Давид Овадия

Моя первая любовь

Моя первая любовь —смущающаяся

девчонкас черной длиной косой,с нежными мечтательными глазами.Каждое утроя спешил в школу,преисполненный великой радостиот того, что где-то у «Джумаята»,или у «Халите», или у аптеки «Марица»непременно встречу свою любовь.Она была застенчива.С простенькой сумкой в рукеторопливо бежала в школу, перепрыгивая через рытвины,и никогда не смотрела по сторонам.На уроках алгебры и даже истории, которая мне нравилась,я не столько решал задачи или запоминал даты,сколько неумело рисовал в тетрадкеее чудесное смущающееся лицо.Первая любовь!Каждое утроя почти решалсяостановить ее, пригласить в кино,но все откладывал, откладывал, откладывал,пока однажды она не исчезлаи уже никогда больше не появляласьни у «Джумаята»,ни у «Халите»,ни у аптеки «Марица».И только через много лет я узнал,что она была одной из самых опытныхи страшных агентов полицейского управления,и не раз раскрывала самые тайные ученические кружки…Какой странный союзкрасоты и жестокости!Мой бедный ограниченный ум не в силахпредставить, как она могла обнимать, целовать своего любимого,шептать: «Милый»,после того, как ее чудесные небесные кулачкипроходились по лицам ее же сверстниц.Ведь она не могла не видеть,что по их лицам течетсамая настоящаялипкаякровь.

Станка Пенчева

Калитки

В городе моего детства,накрепко вросшем в память,все дворы соединялись маленькими калитками,называемыми по-турецкикомшулуки.Все дворыбыли как один.Днем и ночью, зимой и летомскрипели калитки – приходили соседи.Кто приносил новости, кто просил соли.О, эти калитки между дворами,старые комшулуци.Говорят, в турецкое времятак спасались комитеты:только турки в село, как хлопало комшулучето,за ним второе,и третье,и еще одно,и так до последнего,открытого на Балканы.О, калитки между дворами,старые комшулуци!В холодное утростучусь к соседу в квартиру.Откроется дверь. Пара слов. Ничего больше.Как не хватаетэтих маленьких, потемневших от временистарых верных комшулучето.

Крыстьо Станишев

Античная тема

Прикован к дням,прикован к веслу,я наклоняюсь, я выпрямляюсь,в горизонт всматриваюсь жадносквозь щели деревянного корпуса,в трюме все скованы, все молчатили поют негромко.Ночью и днемвесло окунается в воду.Те, кто над нами, могут уйти на лодках,их ничто не держит, они свободны.А мы обречены уходить на дно,прикованные цепями к своим мыслям.Прикован к дням,прикован к веслу,я наклоняюсь, я выпрямляюсь.Неумолимо, невыносимо приближается вечность,в которой, наверное, сновабуду продан в рабство.

Овидий

Молю Цезаря сжалиться,молю его.Я никогда не увижу Рима,молю его.Тут нет солнца, нет дня,одна большая темница.Молю Цезаря —перевожуна латинскийодиночество.Молю Цезаря сжалиться —лгу на себя.Ложь, воздух Цезаря,оплетает

меня сетями.Смиряясь,перевожуна латинскийодиночество.С ветром,заглядывающим в мое лицо,разговариваю подолгу.Молю Цезаря,презираю собственную слабость.Молю Цезаряи постепенноначинаю прозревать будущее:все ту же темную угрюмую равнину,которую когда-нибудьназову своей.

Молитва поэта Андреаса Грифиуса в годы тридцатилетней войны

Мои слезы – мои слова. Оплакиваюсвое бедное отечество. Господи, ты так пожелал,чтобы я, недостойный и слабый, описал позор,разруху, темные силы, стал свидетелем,собравшим в словажгучие слезы!Слепой старец был счастливее:он слушал плач моря – гекзаметр вечности.Я же слушаю вопли разрухи и темных сил:«Злосчастный Андреас, нерадостный Грифиус,твои слезы – твои слова, ты – зрячий,так собирай в обугленных руинах родной землиисцеляющие слезы!!Они еще над тобой прольются.

Римский триптих

Памяти К. Кавафиса

1

Персий, римский поэт,свидетельствует стихами —далекими, благородными, блещущими,как загадочные созвездия.Почему служит мерой Космосапоэт, даже оставленный среди человеческого упадка?Тут,на Земле,опасно быть ясным —слова, как открытые двери, в которыемогут войти ликторыи взять тебя.Персий, благородный поэт,одинокий, надеется только на зрячих,к которым обращеныего слова.

2

А другой поэт, уже без имени, прах,уже и не помню, имевший ли (наверно, имевший) славу,все использовал – деньги, удовольствие, власть,чтобы высказать правду.Он знал, что в словах живет обратный смысл.Счастливый, благоденствующий, свободный —таковы были его эпитеты.Он решил славословить, значит, лгать.Счастливый,благоденствующий,свободный…Но сегодня объясненасвобода времен Нерона.

3

А третий только еще будет назван поэтом.Имя его не имеет значения.Он избрал своим уделом молчаниеи нигде не отметил ничего,не сказал ничего,не шепнул.Молчание обвило его, как кокон,из которого еще только вылетит бабочка.Неуязвимым и неизвестным остается он,но загадочное его молчаниезатопляет Помпею и Геркуланум,терпеливо подстерегая город,провозглашенныйвечным.

Иван Теофилов

Художнику

И устав от стольких ненужных слов,от хитрых глаз,от фарфоровой посуды,от шуток, пронизанных завистью и нахальством,распятый на кресте собственного сознания,слабый и абсолютно одинокий,иду из своего мира в твой,и благодарю судьбу за то,что нас в нем двое.И благодарю судьбу за то,что ни форма, ни цветне глянут на меня вороньим глазом;что безразличья нет,есть только печаль —нимб, венчающий лоб мудреца.И радуюсь, что медленножелания возвращаются,как переполненные плодами тележкина базаре в четверг.И радуюсь, что высоко вверх ведут ступени лестницы,сводящей нас снова вместе.Ведь когда мы вдвоем,мы не одиноки.Радуюсь, что слышу далекого сверчка,звенящего настоятельно, как будильник,а потом и тысячу других будильников,будто специально собранных вместе.О, твой мир полон такой огромной работы,что мне хочется тебе помогать.Он из детства, этот сумасшедший инстинкт —браться за работу, когда тебе плохо.Так думаю я, пока мне видно,как закат, отражаясь в окнах дома Ламартина,медленно уносит золотой ковчег суеты,чтобы и его поместить среди вечных предметов.