Большие снега

Прашкевич Геннадий

Мила Доротеева

Мудрость

Посчитай до десяти,и тогда отвечай.Посчитай до десяти,и гнев успокоишь.Посчитай,и не скажешь правду.Посчитай,и не плюнешь в лицо подлецу.Посчитай до десяти… до ста… до тысячи…И ты считаешь —и забываешь обиды.Считаешь —и улыбаешься низости.Считаешь, считаешь, считаешь,пока не убьешь себя.

Костер на башне

А дым встает над ласковым костроми тянется к сияющей вершине,напоминая каждому о том,что мы не все, конечно, завершили,что

птицы снова тянутся с земли,крылатым облаком окутывая башню,и многие цветы не расцвели,и семена не все упали в пашню.

После бури

А волны присмирели, причесались,укрылись в бухтах, в ласковых песках.И только соль осталась на губах…Не верится, что вдруг оно утихлои не гудит, как колокол, в руках.И только соль осталась на губах…Огромное, уснувшее, седое,в глубинах затаившее мой страх.И только соль осталась на губах…

Евтим Евтимов

Пребудь во мне, какою только хочешь:калинкой, покидающей ладонь,зарницей, просиявшей среди ночи,грозой, дарящей ливень и огонь.Пребудь любою – правой, и неправой,разгневанной, и нежной на века,но все-таки собой, хотя бы правдабыла горька.Какая есть – такою принимаю.Будь как вино, пускай вокруг ворчат.Не надо подслащенного! – я знаю,что вина настоящие горчат.

Петр Караангов

Женевьева

В этот лучший вечер моей жизни,заполненный запахами близкого снега,деревья тонут в золоте прошлого,равнины тонут в серебре будущего,а между мной и тобойвсего лишь фраза из старинного романа:«Женевьева, вы всегда царствуете над вещами».В тихом городе —по улице с довоенной архитектурой,под деревьями в золоте прошлого,под рекламой в серебре будущего,будто сойдя с самолета,ты идешь.Медленно поднимаю глазаот блеска твоих маленьких туфельк блеску неисчислимых галактик.Поздняя звезда вырвана, как кусок штукатурки, пулей.Где-то там, в далеких радиосигналах,наша маленькая тревожная Земляищет своего продолжения…Как хорошо, Женевьева,что вы существуете такой —царствующей над вещами.

Как музыка вечером

Море, берег,известняки, песок.Под ветром, под солнцем, под облакамимир светел и гармоничен, как дикий пчелиный улей.Растения и тонконогие птицы не замечают меня.Оказывается, мир гораздо богаче,чем мне представлялось.И я уже в силах переступитьдалекую линию горизонтаи дотянуться рукойдо своей мечты —нежной птицы,робкой и недающейся.Шумит во мне дерево утешения:я еще существую, я еще тут!Я еще могу, оказывается, как некогда,формировать слова прямо из воздуха,и могу складывать найденные слова в нежную фразу,звонкую,как цепи для якорей.О если бы слова были так нужны,как нужна мне музыка вечером!Я бы писал много,я бы говорил много.Но я молчу,и закусив губу,все глубже и глубжепогружаюсь в молчание.

Слав Хр. Караславов

Сыновья земли

Наше детство ушло,помню торбу и слабые плечи.После плуга землябороздами прямыми иссечена.Здесь овец мы пасли,рвались куртки – вот выступят локти.Мы с землею срослись,будто с пальцами ногти.

Николай Кынчев

Болгария

Иногда даже Солнце после дождейможет двоиться в отсыревшем небе.Но ты – всегда единственная странаи другой не бываешь ни при какой погоде.Даже зная множество первородных слов,не так-то

легко найти для тебя единственно точное определение.Но как человек с крыльями – еще не птица,так и ты – не такое уж обыкновенное место.

Острова

Камни, брошенные в чью-то голову, рассыпались по пескуи лежат, как цари спокойствия. Где их короны? Я хотел быстать подданным этих царей. Как они живут там – в воде,за извилистой голубой границей поверхности? Если хорошо,хочу и я стать подобием камня. С берега устремляюсь. И вот —все темнеет вокруг, и лишь потом, когда круги расходятся,вижу, наконец, царствие ваше, острова —мудрецы,перебрасывающиеся чайками!

Вопросы

Откуда приходит поэт? Как сырой туман превращается взадумчивого пешехода с пустыми карманами? Путеводныйголос шепнет: не делай опорой воздух, не строй дом на песке,надейся только на звезды! И вот, охваченный тьмой, поэтслушает до зари разговор петухов и Вселенной, и постепенноприпоминает еще несколько звездных слов. Еще немного и онпо-настоящему ощутит время!Но чей это голос? «Иди! Ожидают уже твоего прихода!»И он идет. И, отыскивая путь, незаметно истекает временем.Ожидают ли его где-нибудь по настоящему? И если ожидают,то как будут приняты слова, подсказанные ему звездами?

Любомир Левчев

Слово о веревке

Почему-то воротавсегда напоминают виселицу,нами же поставленную у собственного порога.Да, конечно: поломанные крылья не мешают…веревка с колодца…назидание…И после этогоисчезали в ночи убийцы.Почему им хотелось, как можно раньшеувидеть нас, раскачивающимися на веревках?Вхожу в дом.Выхожу из дома.Занимаюсь работой.Мало жил. Не был героем,но горжусь, что нами мостили свободу.Ветер жизни раскачивает нас,раскачивает, чтобы наши женщины плакали,чтобы наши сыновья скрипели зубами:кто убил Петефи?кто убил Ботева?кто убил Лорку?кто убил Бабеля?Не уступаем ли мы место в трамвае поседевшему палачу?Действует ли еще закон всемирного возмездия?Убивает ли Арес тех, кто сам убивал?Никаких сроков давности! —чтобы не раскачивались повешенныена воротах нашего будущего.

Белый негр

Рональд Кесроулс, поэт, прозвище – Рони,глаза лазурно-голубые, кожа снежная,и все же он – негр,негр,негр,признанный всем кафрами Кумалоу!Дружище,таким тебя и запомню:с кружкой пива в рукедекламируешь подпольные строфыв подпольном баре.«Я не поэт! – твердишь ты. —Я только хочу покарать Фервурда!Вернуться в Преторию,войти в парламент,подняться к трибуне,наклониться к Фервурду,и сказать ему кое-чтокоротким ударом ножа».«О-о-о! – кафры восторженно отворяют губы,пламенеющие, как ветер, губы. —Ты рожден убить Фервурда!Ты убьешь Фервурда бурским простым ножом!»Кафры разливают вино, меня спрашивают:«Не веришь нашему Рони?А вот когда в парке,он сказал, что апартеид будет уничтожен,американки плевались и кричали:Белый негр!»«Верю, – говорю. – Верю».А ты, мой дружище Рони,вдруг встаешь и уходишь.Время свершить задуманное.За тобой выходят кафры и ночь.Но ночь всегда возвращается.Ночь выходит из бара и всегдавозвращается.Однажды радио сообщило:убит Фервурд…в Претории…в парламенте…там…там-там…Убийца – грек,побужденья – неясны.О, бедный, бедный Роналд Кесроулс!Кто украл твой звездный час?Ты был рожден убить Фервурда,а теперь никогда не убьешь его.И что останется от тебя, поэт?Всего лишь тетрадка стихов,нацарапанных на пути к подвигу.