Большое сердце
Шрифт:
Так прошли годы до призыва в армию. Вполне взрослым Михаил Медведев почувствовал себя только на медицинской комиссии. Военный врач, низенький и полный, внимательно осмотрев новобранца, сказал: «Медведев, говоришь? Похоже, похоже, детинушка. Добрый солдат будет из тебя. Годен по всем статьям. Иди, брат, служи верой и правдой!» С мыслью «быть добрым солдатом» Медведев прибыл в часть.
— На службу в армии Медведев большие надежды возлагал, — продолжал Колосков. — Теперь, говорит, развернусь, покажу свою силу… А вышло не так, как думал. С первых дней пошло все наоборот, шиворот-навыворот. Кто в этом повинен — сказать трудно… Помню один случай, после которого Медведев стал неузнаваем. Шли мы в парк на уборку. Впереди Медведев. Шагает
Мне понравилась рассудительность Колоскова — искренняя, смелая и, как видно, правдивая. Я подумал: действительно, в жизни бывает так. Люди далеко не одинаковы по своей восприимчивости. Одни на грубость не обращают никакого внимания. Может, по привычке. Другие возмущаются, выражают свою неприязнь к ней открыто и порой тоже грубо. Третьи воспринимают ее болезненно, даже теряются перед грубостью, ждут возможности хоть как-нибудь отомстить за нанесенную обиду.
Пока Колосков рассказывал о Медведеве, капитан не проронил ни слова, выкурил две папиросы. И когда кончилось это повествование, он глубоко вздохнул, словно хотел освободиться от какой-то невидимой тяжести, давившей его.
Служебные дела не позволили мне еще раз встретиться с капитаном Банниковым. На следующий день я был вызван в штаб округа. Вскоре пришлось уехать в один из отдаленных гарнизонов и пробыть там почти месяц. Время приближалось к осени, лагерный период закончился, и мысли мои о Медведеве, которые так неотступно преследовали вначале, постепенно отдалялись, и я в конце концов забыл об этом солдате. Да это и не удивительно. Мы, штабные офицеры, мало касаемся подобного рода жизненных явлений. Нас интересует больше всего состояние дел в масштабе подразделений, частей в той или иной области боевой подготовки…
Как-то зимой вместе с газетами на мое имя принесли небольшой пакет в синем конверте. Вскрыв его, я немало был удивлен. Это писал капитан Банников.
«Уважаемый товарищ подполковник!
Извините, что отвлекаю вас от важных дел. Но я не мог вам не написать. Ваш разговор со мной навел на многие размышления. Действительно, непонимание между людьми создает серьезные препятствия и в отношениях, и в работе. Почему оно возникает? Потому что мы, командиры, занятые по горло служебными делами, за общим числом людей не замечаем порой отдельного солдата. Чем он живет, о чем думает, о чем мечтает. Эта, можно сказать, вторая и очень важная сторона дела остается для нас подчас неизвестной. Помните, вы спросили меня о Медведеве? А я о нем ничего путного не мог сказать. Если бы я знал о нем все, что положено мне знать, если бы я хоть раз поговорил с ним как старший товарищ, как друг, вам, наверное, не пришлось бы так долго убеждать меня.
После Вашего отъезда говорил с Медведевым. Ваши предположения оказались верными. Какая все же большая сила таится в живом слове, в товарищеском обещании. Я понял, что любого человека поднять можно при помощи этих средств. Медведев встанет на ноги. Точно говорю.
Спасибо, товарищ подполковник, за советы. Надеюсь, еще встретимся».
Свидеться нам довелось. Это случилось
На третий день своего пребывания в лагере я решил сходить на батарею капитана Банникова. Вот знакомая мне небольшая лощина, поросшая мелким кустарником, вот кудрявый березняк, а за ним по опушке небольшой густой рощи раскинулся лагерь артиллерийского полка. Перед фронтом полотняного городка, в артпарке стоят дальнобойные орудия. Их стволы, словно колодезные журавли, устремлены в небо. Меня поразила необыкновенная чистота в лагере. Все линейки посыпаны желто-красноватым песком. Белые палатки, ружейные парки и другие помещения в сочетании с зеленью и цветами радовали глаз. У полкового клуба мое внимание привлекла Доска отличников. Один портрет показался очень знакомым. Это был Медведев. Из текста под снимком я узнал, что рядовой Михаил Медведев — отличник учебы и службы, инициатор социалистического соревнования за чистоту лагерного городка. Кратко и скупо рассказывалось и о других хороших поступках молодого солдата, который проявил себя и в караульной службе, и в огневой подготовке, и в общественной работе.
Неужели произошло то, о чем когда-то мечтал Медведев, — «быть добрым солдатом»?
Дежурный по батарее сказал мне, что весь личный состав находится в парке, и я отправился туда. Капитан Банников, увидев меня, поспешил навстречу. Мы поздоровались.
— Давненько не были у нас, товарищ подполковник, — сказал капитан. И, не дождавшись моего объяснения, сообщил, что сейчас состоится комсомольское собрание батарейной организации, на котором будет разбираться заявление Медведева.
— Тот самый Медведев вступает в комсомол? — спросил я.
— Да, тот самый Медведев, — подтвердил капитан.
Когда мы подошли к артиллеристам, они дружно встали. Медведев сразу обнаружил себя своим ростом — высокий, стройный, на целую голову выше своих товарищей.
Собрание началось. После обычных формальностей, какие бывают в таких случаях, к столу подошел секретарь комсомольской организации, зачитал заявление Медведева и анкетные данные. Потом слово было предоставлено Медведеву. Он коротко пересказал свою жизнь. Казалось, вот и все. Но Медведев не уходил. Видно, он хотел еще что-то сказать.
— А последний год моей биографии, — заговорил он после продолжительной паузы, — у всех у вас на виду. Вначале служба моя неладно шла. Несколько раз нарушал воинскую дисциплину. Взыскания за это получал серьезные. Вы можете спросить: почему так вел себя? Много думал над этим вопросом, ломал голову. И вот что могу сказать. Перво-наперво, сам виноват. Не сумел побороть в себе обиду, сидела она во мне, как заноза. Виноваты и вы, мои товарищи. Обиду нанес мне Мухин. А вытравить ее сразу никто не помог…
Дело это прошлое, давнее. Можно было бы и не говорить. Но сегодня, в такой день, надо сказать все.
Мне думалось, что вот сейчас раздадутся голоса: «все ясно», «есть предложение принять». Проголосуют — и делу конец. Я ошибся. На собрании долго шел откровенный и довольно поучительный разговор.
Небольшого роста солдат, выступивший первым, сказал, что по своему поведению Медведев уже давно находится в среде комсомольцев, что у него только не было комсомольского билета.
Потом выступил старший сержант Мухин.
— Что правда, то правда. Нанес я обиду Медведеву. Признаюсь в этом. И верно говорится, что язык мой — враг мой. Иной раз погорячишься и болтнешь такое, что и самому потом тошно становится. Но так было тогда, кажется, в последний раз. Медведев — мой подчиненный. И если отбросить первые дни его службы, все остальное время он был примерным солдатом. Кто у нас в батарее самый сильный и выносливый? Медведев. Кто лучше всех умеет беречь оружие? Медведев. А кто о товарищах не забывает в трудную минуту? Опять же Медведев. Я за то, чтобы принять такого человека в наши комсомольские ряды.