Большой Скачок на Планету Крыс
Шрифт:
– Так точно, Ваше Сиятельство! Государь всегда прав!
– Значит, смотрите, какое дело. Запасы нефти и газа у нас – не безграничны. Более того, имеют определенный предел. Понимаете?
– Понимаю, Ваше Сиятельство.
Добродеев вздохнул:
– Понимать-то мало. Надо меры принимать. А то, останемся без нефти и газа, тогда – што? Ваш корабль не просто полетит на планету, эту, как ее… То ли – Лебедь, то ли – Лира. Есть мнение, что на ней условия такие же, как на Земле. Стало быть, нефти и газа полно. Тем более, она крупнее Земли в полтора раза. Или – в два. Это ж, на несколько поколений хватит!
– Так точно!
– Прилетите,
– А, сколько ж лететь, Ваше Сиятельство?
– Да недолго. Наши ученые умы из Сколково совместно с союзными тувалинскими шаманами изобрели скачок пространственно-временной. Слыхали?
– Нет, виноват-с. На Тувалу ничего не слыхать. Разговоры – только о футболе, погоде и, извиняюсь за выражение, туземках-с.
– Оно и не мудрено. Это открытие – государственная тайна. Мужики за колючей проволокой по двадцать часов в сутки работали, изобретали изобретение! Зато, пожалуйста – мы первыми на другую звезду высадимся! А?! Здорово!?
Чудов сглотнул:
– А лететь-то, Ваше Сиятельство, сколько?
– Я ж тебе говорю – быстро! Стартовали на орбите, встали на глиссаду, дали шпоры, рысью – до Юпитера с Божьей помощью, включаете Изгибатель – и все, лихим аллюром понеслась блоха по кочкам! Эта штука, Владимир Евгеньевич, пространство изгибает, сжимает и растягивает, понимаешь ли, как гондон. Вот, например, скатерть на столе. По-прямой если двигаться от тарелки к стакану – одно расстояние. А если скатерть, положим, подтянуть, то вот они – рядом окажутся. Понял?
– Это хорошо. Значит мы тоже…
– Вот-вот. Только вместо стакана – линкор «Русь», вместо тарелки – планетка, а вместо скатерти – пространство космическое. Вот так брат, мудрецы придумали!
– Когда приступать?
– Людей еще только собираем. Часть на Луне готовится, часть, значить, здесь. Узнаешь у секретаря, где твой кабинет, и ступай, знакомься с личными делами. Через день-два и начбез с замподухом прибудут. Простату вылечил?
***
Чудов достал из сейфа толсто-высокую пачку личных дел. Они были уже заботливо разложены таким образом, что сверху находилось жизнеописание его первого помощника – начальника штаба капитана 1 ранга Прорухина Карпа Станиславовича. Под Прорухиным лежал заместитель командира корабля по технике и вооружениям – зампотехвор подполковник Сергей Глазищев, ниже – начальник корабельной жандармерии штабс-капитан Емельян Гробовой, под Гробовым – руководитель корабельного Центра управления полетом Главный пилот-ведун майор Владимир Паровозов.
Набирали из всех родов войск, заметил Чудов, судя по званиям. И моряки, и жандармы, и каКалеристы… Многие еще находились на лунной базе «Домострой». Видать, лучшие из лучших. Отборный материал-с!
Личных дел заместителя командира по духовной части и зама по безопасности, как и предполагал Чудов, не оказалось. Эти господа, хоть и подчинялись формально командиру, проходили по своим ведомствам, и знать о них могли только руководители Императорских комиссариатов внутренних дел и духа.
Чудов заложил бороду за спину и, напевая «Мы мирные люди, но наш космопоезд стоит на запасном путииии…» раскрыл верхнюю папку с надписью «Начальник штаба». На него глянула седоволосая барская фотофизиономия с трубкой и ухоженными усиками под носом-картошкой. Чудов стал бегло просматривать общую характеристику:
«Карп Станиславович Прорухин родился
Следующий на очереди заместитель по технике и вооружениям – зампотехвор подполковник Сергей Глазищев, биографию имел не менее почетную – исторический факультет, теоретик экономики, что должна быть экономной.
Штабс-капитан Емельян Иудович Гробовой. Так, военный переводчик, полиглот: владеет русским, идишем, матерным. Сурдопереводчик. Единственный в мире понимает язык вымерших атлантов.
Главный пилот майор Владимир Паровозов. Закончил летное училище в Загорске. Командовал космическим агитбронепоездом имени князя Игоря. Последнее место службы – Лаборатория питьевой воды академика Педрика, начальник роты разработки фильтров. Гм, гм.
Так, кто там следующий? Зам по науке капитан Мигран Бандранян. Изобрел «электробритву Оккама». Командовал взводом паранауки в Сколково. Вот черт, каким ветром его занесло? Видимо, рука волосатая?
Чудов откинулся в кресле и задумался. Все-таки там, наверху, неправильно поступают. Такое ответственное задание, а в экипаж берут пролетариев умственного труда. А если в той галактике – вооруженные инопланетяне? А? Очень может быть! И с кем прикажете воевать? Вот с этими?! Он выхватил папку наугад из середины стопы, раскрыл, и стал читать.
А вот еще. «Крыстина Портянкина, родилась в селе Колькино Санкт-Петербургской губернии … вечерняя школа Комиссариата внутренних дел … специальность прачка-массажист… стажерская кличка «Кума». Эта – ладно, сгодится при нужде для внутреннего употребления: мордашка вроде – ничего, и главное – берет недорого!
Так. Ну-ка, посмотрим на пилотов.
Ага, поручик Илья Грош, третий пилот. Ну, хоть этот кадр нормальный – первый покоритель Марса, Герой Русии.
Время летело.
Глава 2
Секретная спецбаза «Огненная колесница» для земных тренировок команды «Русии» представляла собой замкнутый, обнесенный минами, заборами и колючей проволокой минигородок. Здесь размещались многоэтажный жилой барак-гостиница, магазины, спортзалы, конюшни, другие административно-хозяйственные сооружения, и главное – исполинский макет самого звездолета со всеми необходимыми тренажерами и системами. На них обучались будущие межгалактические покорители пространства-времени.
В одной из комнат-кают сидели четверо: второй пилот корабля «Русь» капитан Алексей Лисенкин по прозвищу Лиса, заместитель командира по быту капитан Матвей Валентиненко, начальница корабельного телецентра «Русь сегодня» Мария Мунтян (прозванная за физические данные «Мэри-попинс»), и редакторша корабельного радио «Голос Русии» Алевтина Кандальная. Они все прибыли на базу лишь вчера, сегодня успели сходить на завтрак и там познакомились.
Толстый Лисенкин, принявший бутылку оздоровительного квасо-молочного коктейля «Сила», одной рукой обнимал за пухлую талию Марию Мунтян, а другой, в которой была крепко зажата вилка с соленым огурцом, водил перед ее раскрасневшимся носом и, слегка заикаясь, рассказывал о предстоящем полете: