Бомба для Аль-Джазиры
Шрифт:
– Можете быть уверены, мистер Козак, что как только появится возможность, я приглашу вас в самый лучший ресторан, - сказал араб.
– Кушайте кушайте. Поверьте, для меня это будет большая честь, пообедать или отужинать с вами.
"Уж слишком сладко он поет, - отправляя в рот ломтик подсушенного хлебца, обильно намазанный черной икрой, подумал Козак.
– Но подзаправиться не помешает. Кто знает, Иван, какие новые испытания тебя ждут впереди!".
Иван завершил трапезу, запил еду несколькими глотками холодной минералки, промокнул губы салфеткой. Охранник забрал у него пустую упаковку.
Машины ехали по новому многорядному шоссе в сторону делового центра, высотки которого подпирали небо пустыни, обесцвеченное сорокаградусной жарой. В попутном транспортном потоке сплошь виднелись дорогие внедорожники. Такого количества мощных навороченных джипов, как в Дохе, Иван более нигде не видел.
Столица эмирата, небольшой, в сущности, город с населением около полумиллиона, вытянулась вдоль залива на несколько десятков километров. Расстояния здесь довольно существенные. С учетом того, что в городе слабо развит общественный транспорт, машина для местных жителей была не только роскошью, возможностью показать себя, но и действительно средством передвижения.
– Спасибо за угощение, - сказал Иван.
– У вас ко мне, как я понимаю, есть какой то разговор, не так ли?
– Да, деловой, - уточнил катарец.
Иван слегка кивнул в сторону бодигардов, не спускающих с него глаз, и осведомился:
– А вы не боитесь, что наша беседа станет достоянием чужих ушей?
– Вы про охранников?
– Араб вновь улыбнулся краешками губ.
– Эти двое - черкесы, как и водитель. Они родом из Иордании и ни слова не знают по английски.
– Я вас внимательно слушаю.
Араб помолчал несколько секунд, потом заговорил:
– "Доха", от арабского "ад дауха", означает "большое дерево, дающее обильную тень". Когда то на берегах нашего прекрасного залива существовал лишь маленький населенный пункт, он назывался Аль Бида. Потом здесь выросла гавань. Эти места облюбовали ловцы жемчуга, рыбаки, пираты, торговцы. Полтора века назад разросшуюся деревню переименовали, и с тех пор город носит свое нынешнее название - Доха.
– Извините, что перебиваю. У вас не найдется закурить?
– Я не курю.
– А ваши люди? Может, у них есть?
– Они тоже не курят, - спокойным тоном сказал катарец.
– Потерпите немного. Уже вскоре вы сможете выкурить сигару и при желании выпить что нибудь покрепче минеральной воды. На чем мы остановились?
"А ведь кто то курил сигару в комнате для допросов", - подумал Иван.
– Вы рассказывали про историю Дохи, - напомнил он.
– В нескольких километрах отсюда, от этого шоссе, по которому мы едем сейчас, наши предки... конгломерат племен Мидади, в который входит и клан Аль Тани, сто двадцать лет назад разбили османское войско . Собственно, с этой славной победы и начинается формирование нашей государственности.
– Не знал, что меня ждет историческая лекция, - Иван едва удержался, чтобы не зевнуть.
– К чему эти экскурсы в прошлое? Давайте лучше перейдем к нашим бара... к нашему времени.
– Уже почти перешли. Вы, должно быть, знаете, что Доха после распада Порты перешла под протекторат Великобритании. Это случилось в тысяча девятьсот семнадцатом году.
– Теперь знаю.
– Вплоть до семьдесят первого года мы находились под управлением британцев...
– Извините, уважаемый!
– Иван посмотрел на катарца покрасневшими от недосыпа глазами.
– Какое это все имеет отношение ко мне и к моей жене?
– Я как раз подошел к главному. В тридцатых годах прошлого века специалисты местного филиала компании "Бритиш петролеум" обнаружили крупные залежи углеводородов в западной части нашей территории. Добыча началась в пятидесятых годах.
"Вот оно, - подумал Иван.
– Нефть. Газ. Деньги. К этому, в конечном итоге, все и сводится".
– Все эти годы британцы нещадно грабили нас!
– В голосе катарца явственно послышались нотки гнева.
– Шейхи клана Аль Тани, сначала дед, потом отец нынешнего эмира получали крохотные отчисления от продажи нефти, которую выкачивали из нашей земли британские империалисты! Простым людям не доставалось вообще ничего.
– Вы не любите англичан?
– Британцев, - уточнил его собеседник.
– А за что прикажете их любить?
– Я просто спросил. А русских?
– Такие же империалисты.
– Араб скривил губы.
– Извините, если я задел ваши национальные корни.
– Я человек мира, - заявил Козак и усмехнулся.
– Наемник, работающий в международной компании, имеющей филиалы в десятках стран. Простите, я опять вас перебил.
– Мы обрели независимость в тысяча девятьсот семьдесят первом году, - продолжил катарец.
– Но британцы как ни в чем не бывало продолжали нас грабить. В каждом из наших министерств работали советники англичане. Без их визы не принималось ни одного решения. Деньги от продажи углеводородов по прежнему уходили из страны, а наши люди, катарцы, бедствовали. Нищета была обычным делом. Вы даже не представляете, мистер Козак, насколько плохо все обстояло еще каких то лет двадцать назад.
– Глядя в окно на нынешнюю Доху, в это трудно поверить.
– А знаете, что лежит в основе всех этих чудес?
– спросил катарец.
– Откуда мне знать! Просветите невежду.
– Во время второй войны в Персидском заливе, в две тысячи втором году, наш эмир заключил договор с Америкой. В виде устного соглашения это произошло на год ранее. Такое решение поддержали некоторые лица, весьма влиятельные в нашем обществе.
– В договоре предусматривалось размещение американских военных баз на вашей территории?
– Не только. Хотя и это тоже.
– Что произошло дальше?
– Наши новые партнеры, великая американская нация в лице тогдашнего президента США и его администрации, смогли в короткие сроки избавить нас от британского гнета.
– Поменялась крыша?
– Нет, политические, экономические и финансовые реалии. У нас появилась возможность создать современные структуры, занимающиеся добычей углеводородов! Это, в свою очередь, обеспечило приток капиталов. В наши проекты вкладывают миллиарды долларов крупнейшие инвестиционные фонды.