Борьба с членсом
Шрифт:
— А может, Он никогда и не пробудится? — спросил Цмипкс.
— Его воля, — хмуро сказал казуар.
— Хочу реальности! — вскричал Цмипкс.
— Ты не казуар.
— Не хочу быть казуаром! Хочу реальности!
— Нюхни астероидной пыли, уйди в Свет…
— Не-ет!! Я вернусь, я не знаю, но я знаю!.. Я знаю, что я сделаю… Мы должны исправить мир!..
— Это может только Богж!
— Я Им стану!.. — рявкнул Цмипкс. — Я свергну Соль — наше звездное божество — я разорву звездный мир, я получу реальные конечности, а не эти
— Какая разница, — сказал казуар. — У тебя же все уже было. Но в тебе действительно есть некая цель…
— А! — крикнул Цмипкс. — Прощай, считай, что я с тобой не говорил, да и можно ли вообще говорить с казуаром? Нет, это просто мои представления, педитация. Возвращаюсь на свою постылую Звезду! Всё ясно!
И Цмипкс, отцепившись от казуара, с дикой скоростью заструился куда-то назад.
18
Из небытия, из мрака, из смешанных пыльных частиц сознания, опрокинутого в самое себя и далее вглубь, возник мерцающий цветок света, заполняющий собой иллюзию пространства и магию черноты. Рдение брызжущих сладкой семенной влагой почек мира сменило пустой, густой, бесплотный темный застой мира. Вихрь искр сжигал мрак дыр. Присутствие отменяло отсутствие. Вновь вокруг воцарилась Звезда — воплощенный пучок счастья, чарующий существа. На Звезде не было ничего и никого, поскольку там были все и всё.
Цмипкс плюхнулся с небес в самый разгар застывшего, замершего, застрявшего в расщелине восторга, судзуда. Пол немедленно располосовался.
— Ну как? Ты полетал, попедитировал? Что теперь?
— Сгинь, Соль! — выпалил Цмипкс.
Склага гневственно зюкнул, Пол бдел.
— Мы же — дети Соли, мы стремимся к Соли, мы же — высшие, мы — звезды! — назидательно ввел Пол. — Есть только один выход. Ты — звезд, ты — наш, но ты против. Иди во время, слейся с самим собой на одной из двух Звезд и не яжеложествуй.
— Я говорил с казуаром, — сказал Цмипкс.
— Щу! Казуары — сияющие мертвяки. Разговор с казуаром — просто бред, твой злобствующий маразм!
— Богж в Соли, — упрямо вякал Цмипкс.
— В Соли будем мы!.. Соль уберет то последнее, что есть в нас, она сожжет наши центры!.. И мы будем всем! И со всем! Мы и будем Богжем! И ты с нами!
— Не хочу, — открестился Цмипкс.
— Но как, почему?… Это же наш путь, наш свет, наш радостный вопль!.. Ты должен быть с нами! Соль сольет нас со всем, она развернет нас до конца, ибо мы можем быть всем, да не всем. Иди во время!
— Как? — спросил Цмипкс.
— Каждый звезд может идти во время! Каждый звезд знает «как»! Иди-ка, забери самого себя. Соединись с самим собою, и ты опять будешь собою — звездом!
— А я не хочу быть звездом, — зациклился Цмипкс.
— Во времени ты им и не будешь… на время, — хиханул Пол. — Был Цмипксом, станешь Цмипком. Потом соединишься с Цмипксом и будешь вновь Цмипксом.
— Для чего?
— Для Соли! Для нас!
— Так где
19
Огромный шебуршаще-сверкающий провал возник в некоей местности среди благолепия и лучезарности общего фона. С неба до почвы распростерся клокочущий непостижимым вечным странным мотором выход, и какая-то шестереночность ощущалась в нем, словно механистическое присутствие, и мигали пронзительные огоньки, олицетворяющие его всамделишность. Внутренний рокот звал войти в свою переходную реальность, чтобы оказаться в мире иерархии мгновений. Бело-огненная граница очерчивала бездонное разъятие этого провала; Цмипкс был подведен сюда.
— Как тебе эта наша нахальствующая антуражность? — спросил предстоящий Оль.
— Я могу лучше, — ответил Цмипкс.
— Правильно! Молодец! Ты — звезд! Это — просто трещина между Звездами, ты должен туда резво юркнуть и очутиться в возлюбленном тобою местечке.
— Ты — машинист времени?
— Мы все машинисты! — гаркнул Оль.
— Зачем нужна эта расщелина, ежели мы и так прошли сквозь все, вышли внутрь и находимся вовне? Или ты хочешь мне указать путь туда, за, под, где есть кое-что? — осведомился Цмипкс.
— Вот и вернись за. под, чтоб быть вовне и внутри! — прозлобил Оль. — Найди свое кое-что и верни себе все!
— Зачем?
Оль не ответил.
— Зачем?
Оль смешался, превращаясь в мрачный вопрошающий угольничек. Его бородки трепетали на его колодках; в мирах стыла мгла.
Цмипкс раздраженно выплеснул маленькую чуйку в сторону Оля и тут же заправски вошел в перемещательную часть пышащего одухотворенными маслами временного аппарата.
— В зад времени! — махнул щупиком Оль. — Давай! Удачи! Удачи!
Цмипкс сел в чресле, положив шишок на рычаг.
"Ладно, — взмыслил он, пережив этот миг, как вершину величия. — Они правы, они всегда правы. Ведь я — действительно звезд, а не казуар. Казуары — чушь, Соль — Богж. Или ж Бог. Ведь я все могу, зачем же мне зад?"
Цмипкс сладко вздрогнул. Машинка зашикала; завертелись причендалы, заныли звуки, трогательные, как акт явления нового беззащитного плевка в мир, закачались предметы. Цмипкс блаженно растекся повсюду, и только его рдеющий центр пусто замер в центре.
— А я могу лучше! — разнесся повсюду клич Цмипкса, который придирчиво преобразовывал некоторые подшипнички и щетки.
Щетки времени — главная часть задообразующей временной иллюзии; они сметают тебя обратно, словно застарелый сор, достигший стадию трепетной музейсности.
Цмипкс заменил щетки на розовые пупырышки, переделав всю теорию так, чтобы пупырышки трением отбрасывали время взад, вместе с жаждущим этого существом. Потом он все убрал, оставив лишь голые стены, мягкий дыр, жирный сыр. Но это не было торжеством звездности, влекомой Солью. Цмипкс создал ореол.