Борись за меня
Шрифт:
— Ее сестра просит разрешения войти, но вы оба не можете находиться здесь, пока мы ждем результатов анализов.
Моя рука крепко сжимается вокруг ее руки, и я подавляю желание рассердиться на несправедливость всего этого.
— Хорошо.
— Я вернусь в приемную и позову вас обоих, как только мы что-то выясним.
Я стою, не в силах отпустить ее руку. Входят две медсестры и начинают поправлять провода и трубки. Я все еще не двигаюсь. Я не могу отпустить ее.
Я не могу заставить свои руки двигаться.
Я
— Пожалуйста, — мой голос едва слышно шепчет, но в палате он звучит как крик.
Все перестают двигаться, и тогда медсестра кладет свою руку поверх моей. Я смотрю на ее лицо, теплое и доброе. Медсестре, наверное, около пятидесяти, и она чем-то напоминает мне мою мать. Она не предлагает мне ничего, кроме утешения и того, на что можно опереться.
— Я не могу ее отпустить, — признаюсь я.
Она чуть сжимает руку.
— Мы будем с ней и будем наблюдать.
— Она — мой мир. Только она этого не знает.
Медсестра мягко улыбается и кивает.
— Я понимаю. Позвольте нам позаботиться о ней.
Она убирает мою руку с руки Сидни, и я чувствую ее потерю в своей душе. Я должен отпустить ее и молиться, чтобы это было не навсегда.
— Деклан, — от голоса Коннора мои глаза распахиваются, и я поднимаюсь на ноги.
— Что ты здесь делаешь?
Он качает головой, словно я идиот, раз спрашиваю.
— Мы приехали, как только Сьерра позвонила.
Прошло шесть часов. Шесть часов и столько же тестов, чтобы выяснить, почему Сидни не реагирует. У них нет ответов, что происходит, только то, что она не просыпается.
Мозговая активность есть, сахар в крови в норме, признаков инсульта нет, но она все равно спит.
— Верно. Прости. Конечно. Просто…
— Никаких изменений.
— Никаких.
Я делаю несколько вдохов через нос, пытаясь успокоиться. Я не могу сейчас сорваться. Я должен быть сильным, уверенным и верить, что с Сидни все будет хорошо. Что бы ни происходило, все можно исправить.
— Сид проснется.
Я киваю, потому что это правда.
— Люди не впадают в кому просто так, верно? Не тогда, когда ничто не указывает на то, почему это может произойти. Они просыпаются, когда готовы. Насколько я знаю, это ее способ наказать меня, — беззлобно смеюсь я. — Это работает, так что она может чувствовать себя хорошо из-за этого.
— Она не настолько жестока.
— Разве не так? Она не говорила мне о ребенке. Потом она узнает, что что-то не так, что у нее чертова опухоль, но не говорит мне об этом, — злость и разочарование начинают нарастать. — Я узнал об этом, когда она была на операции, и она даже не знала, почему я не пришел на прием.
— Какая причина? — спрашивает Коннор.
— Я был занят покупкой ее чертовой фермы, на продажу которой она
Коннор ухмыляется.
— Так ты на нее злишься?
— Я зол… нет, я чертовски зол. Я не могу ее потерять! Мне нужно, чтобы она очнулась. Мне нужно, чтобы она жила. Она написала эту гребаную записку, в которой говорится, что, если выбор будет стоять между ней и ребенком, мы должны спасти его. Я не могу…
Коннор делает шаг вперед, притягивая меня к себе. Мой младший брат, которому я больше всего на свете напоминаю отца, утешает меня. Я хлопаю его рукой по спине, и он делает то же самое. Он обхватывает меня за плечи, притягивая к себе, а затем сжимает челюсти.
— До этого не дойдет.
— Я потерял столько времени… — я отступаю и подхожу к окну. — Все эти годы я был так уверен, что держаться подальше — это правильно. Я думал, что даю ей шанс на жизнь, которую не могу обеспечить. Теперь я хочу все это стереть. Я готов отдать все, чтобы побыть с ней. Я просто хочу получить второй шанс, чтобы все исправить.
Он садится в кресло рядом со мной.
— Правильный второй выстрел разделит первую стрелу и проложит прочный путь.
— Этот совет сейчас очень кстати. Я знаю, какой путь мне нужен, он ясен и тверд, но у него может быть конец.
Коннор смеется без юмора.
— Мне кажется, что мама говорила нам то, что мы должны были услышать, но мы не были достаточно умны, чтобы слушать.
— Я боюсь, что потеряю ее… — признаюсь я в своем самом глубоком страхе.
Его рука сжимает мое плечо.
— Не теряй надежды, Деклан. Сидни нужно верить, что ей есть за что бороться. Стань этим для нее.
Я буду всем, что ей нужно.
Глава тридцатая
Деклан
— Прошло двадцать четыре часа. Мне нужно, чтобы ты услышала меня, Бин. Проснись. Открой свои голубые глаза и позволь мне увидеть тебя.
Я пытаюсь убедить ее проснуться. Я не могу спать. Я не могу есть. Все, что я делаю — это чередуюсь с Сьеррой или Элли у ее кровати. В основном они не могут вытащить меня отсюда.
— Деклан, — тихо говорит Элли, стоя у стеклянной двери.
— Пожалуйста, сделай перерыв.
— Я отдохну, когда она проснется.
Она заходит дальше в комнату и смотрит на меня.
— Нам с Коннором пора домой. Я принесу тебе чистую одежду завтра.
— Хорошо.
Она тяжело вздыхает, глядя то на меня, то на Сид.
— Ты сводишь его с ума, — шепчет Элли, но достаточно громко, чтобы я услышал. — Он не брился, не принимал душ и вообще ничего не делал, кроме как донимал тебя. Оставь его в покое, Сид. Он любит тебя, и я обещаю, что ты сможешь убить его, если он снова причинит тебе боль. У нас достаточно земли, чтобы спрятать тело.