Босс на блюдечке
Шрифт:
— Он… не пристает к тебе?
— Кто? Демьян? — это предположение так нелепо, что я хохочу. — Нет, я для него все равно, что органайзер на ножках. Единственное, к чему он может во мне приставать, это мои мозги, так что не волнуйся.
Мы разговариваем еще несколько минут, обсуждая, как прошел наш день, затем желаем друг другу спокойной ночи и отсоединяемся. Я взбиваю подушку, ставлю будильник и накрываюсь одеялом. Несколько минут спустя я уже засыпаю.
А вот пробуждение происходит намного раньше, чем я рассчитывала — и уж точно не так, как я ожидала: сверху на меня валится что-то огромное и тяжелое. От страха я визжу и начинаю брыкаться, всеми силами пытаясь сбросить с себя это нечто. «Нечто» скатывается, — и я слышу проклятия, извергаемые странно знакомым голосом, — а потом включается свет, и я вижу Адама, стоящего у светильника в одном исподнем.
21
— Что ты делаешь?!
— Какого черта ты тут забыла?!
— Что ты вообще тут…
— Как ты…
— Что здесь происходит?
В спальню влетает Демьян. Он взъерошен, на нем только пижамные штаны, на щеке отпечатался след от подушки. Он смотрит на меня, на Адама, снова на меня, взгляд его слегка плывет, и тут я понимаю, что стою в предостерегающей позе по другую сторону кровати с распущенными волосами и в одной коротенькой, ничего не скрывающей старой футболке. Хватаю с кровати одеяло и оборачиваюсь им несколько раз, с противоположной стороны быстро и деловито одевается Адам.
— Что она тут делает? — рычит он. — Какого черта ты вообще ее сюда притащил?!
— Минутку! — от злости я начинаю шипеть. — А что насчет тебя? Что ты вообще забыл в моей кровати?!
— В твоей кровати?! — он аж задыхается от возмущения. — Когда она успела стать твоей?!
— Так, угомонитесь!
Мы замолкаем и синхронно переводим взгляд на Демьяна, ожидая от него объяснений. Он устало вздыхает.
— Полагаю, настало время раскрыть некоторые карты. Адам, я пригласил Ксению пожить у меня до поездки в Брюссель, и я и подумать не мог, что из пяти гостевых спален она выберет ту, которую обычно занимаешь ты, когда остаешься у меня. Ксения, Адам не просто начальник моей службы безопасности, в первую очередь, он мой двоюродный брат.
Так вот оно в чем дело! А я-то гадала, почему Демьян терпит поведение со стороны Адама, выходящее за рамки начальник-подчиненный.
— Когда ты вернулся? — спрашивает тем временем Демьян брата.
— Час назад. И сразу поехал сюда.
И по привычке пошел в комнату, которую всегда занимал, разделся в темноте и завалился в постель, не ожидая, что в ней спит уже кто-то другой.
— Сейчас четвертый час ночи, — примиряюще говорит шеф, — предлагаю доспать. Адам, можешь выбрать любую другую спальню, они точно пусты.
Адам бросает на меня хмурый взгляд и выходит, сказав напоследок Демьяну:
— Нужно поговорить.
Босс вздыхает, затем желает мне спокойной ночи и исчезает, прикрыв за собой дверь.
Я слишком взбудоражена, что сразу уснуть, в крови бушует адреналин, вызванный ночным происшествием, поэтому, промаявшись для порядка минут двадцать, я накидываю на себя халат и выхожу из спальни. Мне нужен стакан теплого молока, он точно поможет мне расслабиться.
Однако чего я точно не ожидаю, так это того, что на кухне окажутся оба брата — и я стану невольным свидетелем их разговора.
— … невероятно глупо с твоей стороны. Неужели жизнь тебя ничему не учит?
— Не стоит сравнивать ее с Баутовым, она не такая.
— Конечно, она не такая! У Баутова были темные пятна в биографии…
— Что не помешало нам его нанять, а ему — попытаться получить откат…
— Зато прошлое этой вертихвостки слишком прилизанное! Такое кристально чистое, будто над ним кто поработал: образование, окружение, награды. Вот только дом, в котором она якобы родилась, был снесен, соседи разъехались кто куда, школа, где она занимала первые места, закрыта, родителей нет в живых. Такое ощущение, будто она подчистила за собой следы.
— Я уверен, у нее есть причины скрывать свое происхождение.
— Конечно же, есть! Может быть, ее подослал Левкой!
— Он бы не стал палиться так явно.
— Почему ты так в нее веришь? Чем она тебя так взяла, что ты назначил человека без опыта работы своим персональным ассистентом, а уже спустя полмесяца притащил домой?
— Я не вижу в ней злого умысла.
— Не видишь злого умысла? Ты вообще меня слушал, когда я тебе рассказывал, как она выманила Бессонова из его норы?
— О да, и мне чертовски понравился ее подход!
— Только ли подход? Ты уверен, что дело не в личной симпатии? Что она не взмахнула перед тобой своими ресничками или не выставила напоказ свои ножки?
— Слушай, Адам, я понимаю твое беспокойство, но можешь мне поверить, я не окончательно выжил из ума. Да, признаю, она очень привлекательна, но вокруг меня много привлекательных женщин, чтобы я терял голову всякий раз, когда с ними сталкиваюсь. Меня покорило не это.
— Что тогда?
— Ее страсть. Не пойми меня превратно…
Я ухожу, так бесшумно, насколько это вообще возможно. Нет, меня не терзают угрызения совести из-за того, что я услышала то, что не предназначено для моих ушей. В конце концов, это дало мне лишнюю информацию, а раз так, сожалеть я точно не собираюсь. К примеру, я узнала, что Геннадий Евгеньевич выполнил свое обещание — и скрыл мое прошлое настолько, насколько это вообще возможно. А еще — что существует некий загадочный Левкой, с которым меня связывает Адам. Фамилия кажется мне знакомой, но сколько я не роюсь в памяти, мне так и не удается вспомнить, кто это. Мысленно поставив себе отметку выяснить личность этого человека, я запираю дверь спальни изнутри, заворачиваюсь в одеяло как в кокон и чутко засыпаю.
Демьян будит меня в шесть утра: барабанит до тех пор, пока я, злая, не соображающая, где моя любимая кровать и куда я попала, не распахиваю дверь настежь так, что она громко ударяется о стену:
— Что?!
Однако это не Демьян. На пороге стоит Адам — и окидывает меня оценивающим взглядом с ног до головы:
— Вновь пытаешься соблазнить?
22
Вместо ответа я подаюсь назад и с таким же грохотом захлопываю дверь прямо перед его носом, сожалея, что не могу его прищемить.