Боярин. Князь Рязанский. Книга 1
Шрифт:
Облегчение тяги движения гружёных телег или их аварийная выгрузка в случае обрыва цепи, создавалось путём подъёма или опускания рельс винтовыми домкратами.
Николка Фомин докладывал, что созданные мной казённые приказы вызвали поощрительные разговоры в народе и недовольство бояр. Агенты моего тайного порученца давали подтверждаемую разными источниками информацию о том, что у бояр против меня зреет заговор.
Инициатором заговора был боярин Пронский. Предыдущий Князь Рязани был стар и шел на поводу боярского совета. А я начал привлекать к управлению княжеством работный люд.
Я пригласил Семёна Вердерева. Принимал его на верху в палатах, сидя в княжеском троне.
— Звал, Князь? — Спросил он, войдя и здороваясь.
— Звал, Семён Фёдорович. И вот по какому делу… Присмотрелся я, Семён, и вижу в тебе сноровку мне надобную. Ты же знаешь, я приказные службы при казне учиняю. Вот тебе хотел предложить…
Он смотрел на меня просто. Сесть я не предлагал, и он стоял передо мной ровно.
— Дела у меня разворачиваются скоро и неплохо. Надо бы обсудить… Может присядешь?
Он огляделся в поисках скамьи, но её не было, и он развёл руки.
Я встал и подошёл к нему.
— Тогда и я постою. Давай выйдем на балкон.
Я, взяв его под локоть, провёл на пристроенный над входом длинный и широкий балкон, на котором стояли два плетёных кресла с подушками.
— Мне нужен совет, Семён Фёдорович. При казне создано несколько приказов. Мне нужен главный приказчик, чтобы следил за ними, и с кем я мог бы обсуждать дела княжества.
— Казначеем, чо ли?
— Казначей отдельно от казны будет, — усмехнулся я. — Он мне подчиняется. У тебя — всё остальное. Всё, хозяйство княжеское, Семён… Потянешь?
Тот стоял и молчал.
— Я воевать уйду на ту зиму. Ты останешься здесь наместником. Смогёшь?
— Смогу, Князь, — возбуждённо и горячечно сказал он.
— Ну, хорошо. Порешали. Сядем давай, обсудим. Править тебе будет сложно. Бояре — люд гордый. Могут не простить тебе твоё возвышение. Я почему простой люд на приказы ставлю. С него проще спрашивать. И дело он обвык делать, а не ходить, позвякивая сабелькой. Потому, назначать в приказные буду я, а ты с ними будешь строг. Что думаешь?
— Про бояр — ты прав. Грызня меж нами вечная. Ещё наши отцы и деды дрались. И нам завещали. И споры земельные вечные.
— Вот… И я говорю.
— Но откуда ты, отрок почти, это разумеешь? — Спросил он, не подумавши, а подумавши вскинулся. — Прости Князь, обмолвился.
— Оттуда небось, — я показал пальцем в небо. — Кто знает? У тебя братов сколько?
— Пять. Токма два мелких ещё.
— Понятно. Будем думать вместе, что с боярами делать. С завтрева приступай вникать в дела.
С первым снегом приехал Касим. Увидя справа от входа возвышающийся над частоколом черный камень удивился, но свой вопрос оставил на потом.
— «Мудро», — подумал я.
Я позвал его сразу в баню. Благо, был уже вечер и баня топилась.
Попарившись и обмывшись под моим душем, который он рассматривал так внимательно, что я понял, что завтра и у него будет такой, мы уселись в кресла и приступили к беседе, заедая её обильной едой и запивая пивом и квасом.
— Видел черный камень над стеной? Это я у тебя в степи выкопал.
— Это же небесный камень, да?
— Да, небесное железо, я тебе про него говорил.
— Ты говорил про маленькие камешки. Этот большой.
— Я говорил тебе просто про небесное железо. А сколь его там, кто знал?
— Я думал его там немного. А ты знаешь, что такой камень стоит у мусульман в их городе Мекка?
— Нет. И что он там делает?
— Они на него молятся. Это часть их древнего храма.
— Иди ты? — Изумился я.
— Точно говорю. Мне мама рассказывала, Гулсари. Она даже песню пела, но я её не помню. Сейчас к тебе будут тоже приходить молиться.
— Мусульмане?
— Да.
Я сделал паузу, а потом, как бы только что придумав, сказал:
— Касим, а давай придумаем сказку для мусульман про этот камень. Скажем, что это часть того камня из Мекки. И пусть они ко мне идут, и живут здесь. Воев из них сделаем. Мечеть поставим. Ногайцы мусульмане?
— Все мусульмане.
— Вот… Я тебе тоже дам большой камень. Специально для тебя оставил. Он во какой, и я развёл руки.
— Не знаю. У меня и так полно этих безбожников. Мне бы от своих избавиться.
— Значит не нужен камень?
— Не. Оставь себе. И мусульман забирай.
— Я тебе саблю сделал и доспех. В палатах моих стоит на вешале.
— Пошли покажешь.
— Одеваться надо, холодно же.
— Какой, холодно. Это не холодно…
Он в распахнутом халате, не стесняясь дворни, выбежал из бани, и понёсся босиком по припорошенной снегом лестнице. Я пошёл за ним и услышал громкий восторженный рёв. Когда я вошёл, он саблей рубил, вывешенный на специальной стойке доспех. Грохот стоял сумасшедший.
Я проделывал тоже самое, когда получал их от Кузьмича, и поэтому из службы охраны никто не всполошился. У меня стояло пять таких, разных по размерам доспехов, а на стене висели мечи и сабли. Двадцать штук. Разных размеров и форм. Все были с богато украшенными гардами.
Доспехи представляли собой лёгкий, полностью закрывающий спину и грудь, панцирь, наплечники, ну и… остальное. Всё это можно было носить раздельно. Венчал эту конструкцию шлем.
Отстучав, Касим сейчас изучал меч и доспех. Ни там, ни там, значительных повреждений он не находил, и стоял в растерянности. Он покрутил меч вокруг себя. Раздался гул, как от винтов заглохшего вдруг вертолёта.