Брак по-эмигрантски
Шрифт:
— Женат второй раз. Он из Москвы. Первой своей жене хорошо в Москве рога наставил, так она в Америке его бросила. Ох, он настрадался! А вторая жена, тоже из Москвы, мымра. Строит из себя бог весть что, а сама — ничего особенного, секретарём работает в какой-то конторе, противная. Вообще, они жадные. Сами придут в гости, любят пожрать вкусно, а к ним придёшь — чай и печенье, больше ничего!
— После того, что ты рассказала, как-то не очень хочется ему звонить!
— Звони! Чего тебе терять? Другого же нет! А Лёшка — карьерист! Он не так для тебя, как
Пару дней я думала, тыркалась то туда, то сюда, искала адвоката. Так ничего и не нашла и решила позвонить Лёше. Вдохнула побольше воздуха и набрала номер.
— Здравствуйте, я от Лоры и Миши. Мне нужен адвокат. Могу я рассчитывать на вас?
Я старалась выжать из своего голоса все приятные ноты, на которые только была способна. Лёша отвечал низким баритоном.
— Вы на машине?
— Нет.
— У вас вообще нет машины?
— Нет.
— Вы давно в Америке?
— Не очень, обхожусь без машины.
— А на работу как?
— Метро.
— Мою жену тошнит от нашего сабвея. Как вы там ездите, одна чернота вокруг!
— Ничего, привыкла!
— Как же вы ко мне доберётесь? Я живу в Нью-Джерси, и контора там же.
— А вы не бываете в центре? Я работаю в Манхеттене.
— Ну что ж. В виде исключения. Я завтра еду по делам в Манхеттен. Могу вас встретить после работы и, так уж и быть, подвезти домой. По дороге поговорим.
На следующий день, наложив на лицо всю косметику, которая оказалась у меня в сумке, я стояла в назначенном месте. Подъехал шикарный «ягуар». Я, было, взялась за ручку дверцы, но из машины, не торопясь, вышел невысокий важный господин и, строго взглянув на меня, укоризненно покачал головой.
— Дама не должна сама открывать дверцу. Не торопитесь, разрешите мне.
— Простите нам наше рабоче-крестьянское воспитание! — пошутила я.
Господин галантно распахнул дверцу машины. Я почувствовала себя Женщиной. Начало мне нравилось.
— Рассказывайте! — приказал Лёша, глядя на дорогу.
Через пару минут он меня перебил.
— Я не врач-психиатр. Ваши эмоции меня не интересуют. Мне нужны факты. Точные. Подробные. Последовательные.
Я начала сначала, стараясь быть математически краткой. Дано. Требуется доказать. Доказательство. Всё как в теореме.
Когда мы подъехали к моему дому, несмотря на все старания быть немногословной, рассказ мой был далеко не окончен.
— Если вы подниметесь, — робко предложила я, — то могу угостить вас вкусным обедом, вы ведь давно из дому, проголодались, наверное, а за это время я всё доскажу, и мы решим, как быть дальше.
Лёша кивнул, и мы вышли из машины. Около моего дома кишела куча детей, орущих во всё горло на смеси языков. В парадной пахло жаренной рыбой. Лёша поморщился.
— Типичный русский эмигрантский район! Как вы здесь живёте? Я от этого давно отвык. У нас, в Нью-Джерси, совершенно другая жизнь! Свой дом, никаких соседей, тем более русских! Как подумаю, что придётся с русским работать, просто настроение портится!
— Ну, американцы-то к вам сразу не пойдут!
— Да, я понимаю! Но русские же все — беднота! Что на них заработаешь? Они всё хотят «за так»! Это раньше, в стране Советов, всё было бесплатно, — теперь каждый совет денег стоит, а платить никто не хочет! А за дом надо выплачивать!
— И убирать его тоже надо! Вот и выходит, что квартира лучше!
— Ну, положим, чтобы убирать, прислуга есть! Русских-то понаехало без права на работу! Они тебе и уберут, и помоют!
— Мне никто не убирает. Я в своём доме, пока выучилась, за первый год жизни в Америке все квартиры перемыла вдвоём с дочкой. Так что русские бывают разные.
— Да бросьте, все они одинаковы, уж я-то насмотрелся, поверьте!
Мы вошли в квартиру. Дочка была дома. По моему незаметному знаку поздоровалась и ушла в спальню. Я быстро накрыла на стол. Салат, суп, фаршированные перчики в сметане.
Лёша с удовольствием уплетал всё подряд, а я всё говорила и говорила, показывала бумаги, присланные Шахом, адвокатом Гарика, свои письма, свадебные чеки, которые мне принесли друзья, с подписью Гарика, свидетельствующие о том, что он их положил в свой банк, и, наконец, сволочную бухгалтерскую книгу домашних расходов.
— Кто писал письма адвокату? — спросил Лёша.
— Я.
— Сама?
— Сама.
— Молодец! — отрывисто похвалил Лёша и в первый раз посмотрел на меня внимательно. По-видимому, он никуда не торопился, с удовольствием прихлёбывал чай, ел пирог, гулял по комнате, рассматривал книжки на полках, задавал вопросы о моей жизни до Гарика, острил, рассказывал о себе. Потом сел рядом и взял меня за руку.
— Значит, так. Я беру ваше дело. Мои условия — вы платите триста долларов сейчас за бумаги и пятьсот за суд. Устраивает?
— Получается восемьсот за всё. Правильно?
— Правильно.
— Но это действительно за всё или потом ещё что-то?
— Нет, нет! Больше — ни копейки!
— Ну что ж, восемьсот я наскребу, но больше у меня нет, честное слово!
— А больше и не надо! Я сейчас забираю ваши бумаги и начинаю оформление развода. Вот вам моя визитная карточка.
На визитке было витиевато выведено:
Алексей Рвачёв
Адвокат
— Вы — Рвачёв? Интересная фамилия для адвоката, не находите?
— Я рву противника на куски, вас это устраивает?
— Ну, если в этом смысле, то вполне!
«Не идёт ему его имя, — подумала я. — Алёша — это что-то мягкое, нежное, а он весь какой-то красный, взъерошенный. Фамилия ему гораздо больше подходит!»
— Слушайте, — вдруг спохватился Рвачёв, — я забыл дипломат в машине, а бумаги нести на весу не хочу. Пойдёмте со мной! Проводите меня до машины, возьмём дипломат.
В лифте было полно народу. Пока мы спускались, Рвачёв стоял ко мне вплотную и, не отрываясь, смотрел мне в глаза. Я, помня советы Лоры, кокетливо улыбалась. На обратном пути в лифте, кроме нас, никого не было. Рвачёв встал рядом и, почти касаясь лица губами, прошептал: