Братство обреченных
Шрифт:
— Хочу. — Андрей сел.
Трегубец придвинул ему дело, которое было перечеркнуто красной полосой. Ветров знал, что это значило: склонен к побегу.
— Что, были попытки? — спросил он.
— В смысле? — не понял подполковник.
— Вижу: полоса стоит.
— Мы так всех пожизненных метим. Потенциально они все склонны к побегу. Им же нечего терять. Ну дадут ему еще один пожизненный ну — и что?
— Логично, — сказал Ветров, чтобы как-то обозначить свою реакцию.
Он раскрыл дело. Большинство бумаг для Андрея были мусором: характеристика на Куравлева из колонии, ответы осужденному из официальных инстанций, сопроводительные документы. Журналиста интересовал приговор.
«Военный суд Приволжского
Больше всего Ветров опасался, что приговор будет убедительным. Тогда встреча с Куравлевым стала бы ненужной. Да хрен с ним, с Куравлевым: рушились надежды на громкую статью, высокие гонорары. Ведь материал про убийцу, чья вина полностью доказана, газете не интересен. Тем более что с тех пор прошло лет пять. Получилось бы: он зря притащился на край земли! Потратил время (самую драгоценную валюту), которое мог бы использовать с пользой. Напрасно потревожил нужных людей, пробивших разрешение на встречу с Куравлевым… В общем, куда ни кинь, выходил бы клин…
«Несмотря на отрицание своей вины, виновность Куравлева подтверждается следующими, исследованными в суде доказательствами…» — Ветров склонился над приговором и стал чуть ли не водить носом по бумаге…
Начало не вдохновило Андрея. Фразы звучали весомо, убедительно. Казалось, вот-вот, и они придавят так, что никаких сомнений не останется: виновен.
Но с каждой строчкой аргументы мельчали, а затем и вовсе стали повторяться. Ветров повеселел. Оптимизма прибавило то, что приговор был именно таким, как описал его Куравлев.
— Постойте, — Андрей оторвал голову от бумаг. — Тут же никаких доказательств нет. Вам так не кажется?
— Как нет? — Трегубец придвинул к себе дело и с удивлением посмотрел на приговор. На лице промелькнула озабоченность. Будто он хотел воскликнуть: как же так, вот только что они были, вот здесь вот лежали, сам видел, неужели куда-то подевались?
— Вот же они, — с каким-то даже облегчением выдохнул офицер. — Смотрите: показания свидетелей, данные экспертизы…
— Вы прочитайте показания свидетелей внимательно…
— Что вы хотите этим сказать? Суд уже дал оценку. Он же досконально исследовал дело…
Ветров не стал спорить.
«Надо встречаться с Куравлевым, — подумал он. — Похоже, тут что-то вырисовывается…»
Когда машина, в которой сидел Куравлев, въехала во двор дома Шилкина, там уже стояло несколько «Волг». Возле них нервно курили другие разведчики из их подразделения.
— Видишь тех двоих, — замначальника оперативно-поискового отделения незаметно показал Куравлеву на двух девушек, что сидели на лавочке во дворе. — Сделай установку.
Это значило: узнать про них как можно больше. Кто такие, где живут, чем дышат? Рост, вес, дата рождения…
Куравлев посмотрел на девушек. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы настроиться на их волну. Как это происходило, Куравлев и сам не мог объяснить. Просто все тело расслаблялось, а потом словно копировало жесты тех, с кем предстояло вступить в контакт. Вот он еле заметно повел плечом, как первая девушка. Вот повторил улыбку второй. И непринужденной походкой направился к ним.
— Девушки, угостите семечками. — Он улыбнулся. Улыбка была не натянутой, не навязчивой, а именно такой, какой нужно, чтобы с первых же секунд общения стать своим.
— Возьмите. — Одна из девушек отсыпала Куравлеву в ладошку семечек.
— Слышите, как шуршат: хорошие семечки!
Куравлев неспроста сказал «слышите». По движению глаз девушки он определил: она из тех, кто слышит. Скажи он «чувствуете» или «видите», и мог бы упустить ее волну. Но он сказал: «слышите?» — и девушка подалась вперед и с интересом посмотрела на подошедшего мужчину.
Он вообще намеренно обратился сперва именно к этой девушке. У другой носки туфель смотрели только в сторону собеседницы, а поза как бы прикрывала их маленький кружок от людей со стороны. Зато у его собеседницы ноги были расставлены, носки туфель смотрели в разные стороны. Она как бы говорила телом: подходите, не бойтесь, я жду этого уже давно!
— А вы в этом доме живете? — Вопрос прозвучал просто и естественно, как бы сам собой. Без излишнего интереса, без нажима. Мол, я так спросил, чтобы завязать разговор с симпатичными девушками.
— Да, — ответила девушка с семечками. — Вот в этом подъезде.
Дальнейшее было делом техники. Вскоре к разговору присоединилась и другая. За несколько минут он незаметно вытянул из них все, что надо было узнать. Например, дату рождения. Чего проще: в шутку спросил, кто они по гороскопу. Не совместимы ли с ним случайно?
На конспиративной квартире Куравлев аккуратно записал установочные данные девушек. Никого из разведчиков в ту ночь домой не отпустили. Конспиративная квартира словно превратилась в проходной двор. Сначала приехал начальник областного управления со свитой. Потом особняк наводнили следователи родной конторы. Они по десять раз допрашивали каждого разведчика, заставляя вспоминать мельчайшие детали. Не избежал этой участи и Куравлев.
«Совершенно секретно
Старший следователь по особо важным делам следственного отдела УФСБ РФ по Оренбургской области майор юстиции Стечкин А. А. допросил в качестве свидетеля Куравлева Геннадия Захаровича.
По существу вопросов свидетель показал: в этот день я пришел на работу к девяти часам. Сергей Шилкин был уже там. Ничего необычного в его поведении я не заметил. У нас был организован субботник. Он руководил уборкой мусора на территории.
Обедали мы в кабинете № 6. Там были я, Шилкин и Тюничев. Разговор был неконкретный, общего характера. Шилкин предлагал Тюничеву съездить с ним за машиной в Тольятти. А Тюничев был согласен ввиду отсутствия денег ехать за его счет. Конкретной даты поездки не оговаривалось. Накануне Шилкин уже говорил, что собирается приобрести автомобиль. Сообщал, что до тридцати миллионов он наберет. Говорил, что часть денег у него есть, остальное займет у родственников…
Когда мы уходили с работы, Шилкин был в черном длинном плаще. Если бы под ним у него в кармане был пистолет, то я бы его не увидел, так как плащ был широким.
В автобусе мы не разговаривали, так как между нами стояли люди. Примерно в 18.30 мы доехали до остановки «Железнодорожная больница», где всегда выходил Сергей. Он попрощался со мной, сказав: «Пока. До завтра», и вышел. Я видел, как он перешел через дорогу и направился к своему дому. Я продолжил поездку…
В хищении пистолета и убийстве Шилкина я не подозреваю никого. Как мне известно, Шилкин вел нормальный образ жизни. За все время, что я с ним знаком, он близких связей по месту жительства ни с кем не поддерживал. Праздники и семейные торжества Шилкин в основном отмечал в кругу сослуживцев. По характеру он был не скандальным, очень общительным, не скрытным человеком. Как мне также известно, Сергей всегда после работы шел домой. Я не знаю и никогда не слышал о том, чтобы он с кем-либо поддерживал интимные отношения. Он очень любил своих детей и всегда стремился к ним.
С моих слов записано верно и мною прочитано, дополнений и изменений не имею.