Братья Волф. Трилогия
Шрифт:
— В тот раз? — переспросил я, растерявшись. Разве не я в тот раз сморозил глупость? Конечно, это я выдал «Мне нравится здесь работать». Я вспомнил и поморщился.
Под домом мы оба стояли, пригнувшись, деревянные брусья нависали сверху, предупреждая, что, если забудешься, набьешь приличную шишку. Я помнил, что выпрямляться нельзя.
— Но ты хоть что-то сказал, — не сдавалась она.
Внезапно меня прорвало.
Я сказал:
— Я бы тебя не обидел. В лепешку бы расшибся, старался. Даю слово.
— Что, прости? — Она немного отступила. — Ты это о чем?
— Ну, я в смысле, если… Хорошо выходные-то прошли тогда?
Ерунду. Болтай ерунду.
— Ага. — Она кивнула и осталась стоять, где стояла. — У подруги была. — И тут у нее выскочило: — Потом пошли к одному парню, Дейлу.
Дейл.
Почему это имя прозвучало так знакомо?
Ой, нет.
Вот это отлично.
— К Дейлу Перри?
Дейл Перри.
Друган Грега.
Как положено.
Вот такой герой.
Было видно, что он ей вовсю нравится.
Больше, чем я.
Он был из победителей.
И нравился людям.
Грегу вот.
Хотя в беде тот пришел ко мне.
— Ага, Дейл Перри. — Она с улыбкой кивнула и подтвердила мои худшие страхи. — Ты его знаешь, что ли?
— Знаю.
Тут до меня дошло, что эта Ребекка Конлон вполне могла быть среди тех девчонок в компании на стадионе Ламсден, в тот день, будто десятки лет назад. Я вспомнил, что там были девочки вроде нее. С такими же настоящими волосами. С такими же настоящими ногами. С такими же… Все сходилось. Ребекка Конлон была здешняя, и красивая, и настоящая.
Дейл Перри.
Я едва не рассказал, как этот Дейл с год назад чуть не сжег мне ухо, но взял себя в руки. Не хотел, чтобы она решила, будто я из тех по-черному ревнивых ребят, которые ненавидят всякого, кто лучше них, — а я, вообще-то, был парнем именно такого типа.
— Моей подруге кажется, я ему нравлюсь, но я не уверена…
Она говорила что-то еще, но я не мог заставить себя слушать. Ну не мог, и все. Какого черта она вообще мне все это сообщает? Не потому ли, что я всего лишь сын сантехника и хожу в старую государственную школу, а она-то, не иначе, в школу Святого такого-то или типа того? Или потому, что я такой безобидный парнишка и не могу укусить?
Что ж, я был к этому близок.
Я готов был оборвать ее: «Ну и проваливай со своим Дейлом Перри», — но стерпел. Я слишком любил ее и ни за что не огорчил бы, как бы ни был огорчен сам.
Вместо этого я спросил, знает ли она Грега.
— Грег Файнс или как-то так?
— Финни.
— Знаю, ага. А ты его откуда знаешь?
И вдруг почему-то у меня навернулись такие слезищи.
— А, — ответил я, — мы раньше дружили. — И отвернулся, чтобы взяться за работу и спрятать глаза.
— Он был твой друг?
Проклятая девчонка!
— Лучший друг, — признался я.
— Ой.
Она смотрела сквозь мою спину. Я это чувствовал.
Я думал, дойдет ли до нее хоть теперь. Может. Наверное. Да, видимо, потому что она ушла с нарочито дружелюбным «Ладно, пока-а». Не слышал ли я такого раньше? Само собой, слышал, и потому реальность вспорола мне горло.
В отличие от досады прошлой недели, эта размолвка не подхлестывала меня в тот день. Нет, на этот раз я день проковылял.
Я чувствовал внутри какую-то гадость.
Ковылял.
Отец заметил и выдал мне пару ласковых за разгильдяйство, но я не мог собраться. Старался не передать, как, но хребет у меня был сломан. Дух уничтожен.
У меня был случай одернуть ее.
Я мог бы ее обидеть.
Не стал.
Это не утешало.
За работой постоянно приходилось собирать себя в кучу, и это было тяжко. Ну просто каждый шаг через терпеж. Пузыри на руках лопались, и чувства подбирались к глазам. Я стал втягивать воздух, чтобы набрать полные легкие, а закончив работу, вылез из-под дома и стоял столбом, ждал. Мне всерьез хотелось грохнуться на землю, но я держался.
Я казался себе грязным, паршивым и больным — только оттого, что это я. Да что со мной вообще?
Я казался себе бешеной собакой из книги, которую мы читали в школе, — «Убить пересмешника». Собака, она хромала и капала слюной на дорогу, и отец, Аттикус, удивил сына — пристрелил ее.
Я иду по ограде, которая кажется бесконечной. Но откуда-то я знаю, что она все же где-нибудь да кончится. Я знаю, что она будет тянуться столько же, сколько моя жизнь.
— Не останавливайся, — приказываю я себе.
Руки в стороны, поддерживаю равновесие.
С обеих сторон воздух и земля пытаются вынудить меня к прыжку.
В какую сторону прыгать?
Час ранний, раннее утро. То время, когда еще темно, но ты знаешь, что день уже наступает. Синева сочится сквозь черноту. Звезды меркнут.
Ограда.
То она каменная, то деревянная, а то и вовсе из колючей проволоки.
Я иду по ней, и меня постоянно сманивают ее края.
— Прыгай, — шепчет каждая сторона. — Прыгай сюда.
Расстояние.
Где-то там, вдали лают собаки, но голоса у них будто человечьи. Собаки лают, но я озираюсь и не вижу их. Только лай, он и следит, как я иду по ограде.
В небе лиловеет.
Немеют ноги.
Мурашки бегут по правому боку.