Брайтон-Бич опера
Шрифт:
— В Рашке сейчас не хуже колбаса, — говорит Вадим. — Так что «мистэйк» этот можно легко исправить. Правда, Лёш?
— Правда, — соглашаюсь я, и в этот момент я действительно в это верю.
Я люблю своих друзей. Мы знакомы уже много лет и знаем друг друга досконально, до мелочей. Я знаю, что Алик любит Милу, а она его — нет. Я знаю, что Вадим и Надя — идеальная пара, потому что они никогда не ссорятся и у них вообще все хорошо. Я знаю, что у Алены своя, очень странная временами, жизнь и что она придумывает про себя такие вещи, в которые никто, кроме неё, все равно не верит. Может, она и сама тоже в
Я знаю, что нам чаще всего хорошо вместе — иначе зачем, Спрашивается, мы стали бы с такой завидной регулярностью встречаться и вести эти бессмысленные разговоры о том, чего изменить мы все равно не можем. Или не хотим.
На десерт у Родзянских в тот вечер, кстати, был «наполеон». Домашний. Мила сама сделала. Как всегда, очень вкусный. Лучше, чем в Париже. А когда мы с Татьяной вернулись домой, Мурзик мирно спал на кухне.
БИЗНЕС — ЭТО НАШЕ ВСЁ
С тех пор как редакция «Еврейского базара» любезно согласилась печатать мои рассказы, я заметил, что некоторые старинные знакомые теперь обходят меня стороной, делают вид, что не узнают на улице, или совершенно откровенно не здороваются при встрече. Даже Татьяна обиделась на то, что её образ получается каким-то несимпатичным.
— А ты не называй меня дураком, тогда я и писать этого не буду, — говорю я. — Я ведь только одну правду пищу, ничего не придумываю.
— А я придумываю, что ли? Чего же ты обижаешься? — спрашивает Татьяна. — Но при тебе теперь ничего вообще сказать нельзя. Каждое слово прямо на газетную полосу идет.
— Я вас всех опишу, — говорю я, — и всем вам таким образом отомщу. За всё.
— Пепел Довлатова стучит в его сердце, — говорит Алик и разливает водку по стоящим на столе фужерам. — Слава Лимонова не дает ему спать по ночам.
— Я из-за этого с Довлатовым вообще общаться отказывалась, — говорит Алёна. — Он однажды сказал: «Алёна, как вам понравится, если я приглашу вас поужинать?» — «Если мне понравится, — ответила я, — то я, Сережа, приглашу вас позавтракать». Я всё время боялась, что я ему дам случайно, а он потом это в рассказ какой-нибудь тиснет.
— Но я ведь тебя поужинать не приглашаю, — говорю я. — Так чего ты боишься?
— А тебя я и не боюсь, — говорит Алёна. — Ты что, всерьёз себя с Довлатовым сравниваешь?
Мы сидим в ресторане «Эдем» и отмечаем пятилетие того рокового дня, когда Вадим и Надя выкупили его у разорившихся прежних хозяев. Вообще-то в Америке рестораном называется всякая забегаловка — даже те, где ничего, кроме янчниц с беконом и отвратнтельного кофе, отродясь не подавали, но «Эдем» — это совершенно другой случай. Даже по меркам брайтонских дворцов общепита у Малининых — заведение отменное. Два этажа, два, соответственно, огромных зала: один специализируется на русской, второй — на французской кухне. Интерьер «русского» зала оформлен под избу, «французского» — в стиле ардеко начала прошлого уже, как это ни страшно сказать, века. В каждом зале свой оркестр, свой репертуар, своя специфика обслуживания. Официально пятилетие «Эдемa» будут праздновать завтра — с шумом, грохотом и с гостями числом за пять сотен, причем все они друг с другом так или иначе знакомы, что само по себе уже говорит о многом. А сегодня Вадим и Надя свой «райский сад» закрыли, чтобы все убрать и приготовить, заодно пригласив самых близких — просто посидеть, выпить по паре фужеров водки (Алик, как известно, по-другому её не пьёт) и поболтать без всякой помпы.
— Я вообще не понимаю, как вы с Надькой столько лет продержались, — говорит Мила. — Готовить вы не умеете. В Москве ничем подобным не занимались, естественно. Как вам вообще такая идея в голову пришла?
— Существует старинный, веками проверенный еврейский принцип, — говорит Вадим. — Если ты не знаешь, какой бизнес открыть, открывай тот, каких в этом районе больше всего. Поэтому на Брайтоне в каждом квартале есть продуктовый магазин, ресторан и аптека, а все равно постоянно новые открываются. Остальные же бизнесы чаще всего прогорают.
— Бизнес — это звучит гордо, — говорит Алик. — Бизнес — это мера всех вещей.
— В бизнесе всё должно быть прекрасно: и доход, и выручка, и навар, и прибыль, — говорит Татьяна. — Бизнес — это наше всё, правда, Лёш?
— Да уж, — говорю я. — Насмотрелся я, как эти бизнесмены пашут от зари до зари, без выходных и отпусков. А сколько друзей в результате злейшими врагами стали. Это ещё если не поубивали друг друга. Причем ведь что интересно: пока дела идут паршиво, ещё есть шанс не расплеваться. А если вдруг деньги какие-то на горизонте замаячили, тут уже все друг дружку удавить готовы. И потом, в каждом бизнесе обязательно обман какой-то есть. Если не клиентов напаривают, то поставщиков. Если не поставщиков, то партнёров. Если не партнёров, то государство.
— Чушь это всё, — говорит Олег, который, ссылаясь на занятость, в последнеё время появляется в нашей компании всё реже и реже, но такого случая, как юбилей «Эдема», пропустить конечно же не мог. — Вот смотри, я кардиолог, жена моя — терапевт. Мы создали компанию — медицинский центр. Пригласили других врачей. Принимаем пациентов. Лечим их, как можем. Налички в нашем деле нет — так что и с налогами всё в порядке. Зарплату платим регулярно, иначе персонал разбежится весь. За офис попробуй не заплати — выгонят в два счёта. По займу, который мы в банке брали, — тем более. Кого мы обманываем?
— Себя? — говорит Алик с полувопросительной интонацией, которую он позаимствовал из английского языка.
— Брось ты придуриваться, — говорит Олегова жена Светлана. — Мы работаем день и ночь, по сорок пациентов за день у каждого. Да и другие тоже. Посмотри на любого хозяина магазина — как он вкалывает. Мы приехали сюда без копейки, ты же знаешь. Сами всего добились, учились, экзамены сдавали. У тебя же на глазах бизнес этот ставили.
— Бизнес всему голова, — говорит Татьяна. — Правда, Лёш?
— Правда, — отвечаю я. — А виновпики торжества что молчат?
— А что мы? Нам просто повезло, — говорит Надя. — Хотя в принципе я согласна… Катька растёт как трава — бабушка у неё вместо матери родной. Да и мы сами — столько лет уже здесь, а дальше Флориды так и не выбрались ни разу.
— Вы по неправильному пути пошли, — говорит Алик. — Самый лучший бизнес — это клянчить деньги. Открываете компанию какую-нибудь и сразу начинаете искать спонсора. А ещё лучше — просите у правительства грант. А ещё лучше — и то и другое одновременно.