Брайтон-Бич опера
Шрифт:
— Так они тебя тоже звали? — говорю я, а Татьяна толкает меня под столом коленкой. Я недоумённо поворачиваюсь к ней, но она делает вид, что ничего не произошло и что она целиком и полностью поглощена салатом «оливье», в котором, на мой вкус, не хватает яблок. Да и майонеза, по правде сказать, тоже можно было бы побольше положить.
— Нет, — говорит Игорь. — У меня там, типа, свидание. Я тут познакомился через комп с одной. Вживую ни разу не виделись ещё. Ну, вот и решили, что лучшей оказии, чем сегодня, не найти. Там же все в масках будут.
— A ты знаешь, кем она нарядиться собирается? — говорю я.
— Да, — говорит Игорь. —
— А она про тебя знает? — говорю я.
— Нет, — говорит Игорь. — Я хочу ей сюрприз сделать.
— Здорово, — говорю я. — Очень романтично.
Нина выходит из кухни, неся в руках блюдо с жареной курицей. Дима, как бы прячась за её спиной, проскальзывает в свою комнату.
— Ты извини, Оленька, — говорит Нина. — Я действительно забыла, что он давно уже с друзьями договорился. И костюм свой дурацкий правда всю неделю готовил.
— Ничего, — говорит Оля. — Вы можете ничего мне не объяснять. Я ваш разговор слышала и всё и так понимаю.
— А что, может, всё в «Эдем» завалимся — говорю я, вопросительно глядя на Татьяну.
— Заваливайся, если хочешь, — говорит опа. — Только домой потом не возвращайся. Прямо сразу начинай себе новое жильё подыскивать.
— Ну, знаешь, — говорю я. — Тебе не кажется, что это слишком всё-таки? У меня одна мама есть уже, так я даже у неё не считаю нужным разрешения спрашивать, куда мне можно ходить, а куда — нельзя.
— Дело твоё — иди куда хочешь, но имей в виду, что я тебе это категорически запрещаю, — говорит Татьяна.
— Мне и по работе это нужно, — говорю я. — Я, может, потом про это репортаж напишу, и мне деньги заплатят.
— Кому нужна такая работа? — говорит Татьяна.
— Тем, кому за квартиру, за еду, за страховку медицинскую и ещё по десятку всяких счетов каждый месяц платить приходится, — говорю я.
— Да я лучше с голоду на улице умру, — говорит Татьяна и, резко поднявшись из-за стола, выбегает из комнаты.
— Ну вот, начинается, — говорю я. — Слёзы для женщины — это всё равно как булыжник для пролетариата.
— Напрасно ты, Лёш, — говорит Нина. — Она ведь права. Если ты себя православным считаешь, то должен понимать, что нельзя в таких вещах участвовать. Хоть две клёпки у тебя в голове должно быть или нет?
— При чем тут клёпки? — говорю я. — Она же специально это делает. Постоянно одно и то же. Как только видит, что мне что-то нравится, обязательно всё испортить надо. И вообще, если б она не поучала меня всё время, я, может, и подумал бы ещё. А так обязательно пойду. Из принципа.
— Глупые у тебя принципы, — говорит Нина.
— Какие ссть, — говорю я. — Все мои. Так вы идёте или нет?
— Нет, конечно, — говорит Нина. — Я бы и Димку не пустила ни за что, если бы это в моих силах было.
— Как хотите, — говорю я. — А я пойду. Жалко только, что у меня ни маски, ни костюма нет.
— Ну, это как раз ничаво, — для пущей издевки коверкая последнее слово, говорит Илья. — Ты и без них выглядншь так, как будто у тебя каждый день Хеллоуин. Смотри — ещё распугаешь там всю нечисть.
Когда мы приходим в «Эдем», веселье там в полном разгаре. Оба этажа забиты народом, что называется, под завязку, причём подавляющее большинство явилось сюда действительно в каких-то невообразимых и в самом прямом смысле слова потусторонних нарядах. Одних скелетов штук пятьдесят как минимум. Ведьмы с помелом и ступой, русалки, гномы, гоблины, ходячие мертвецы — зомби, римские патриции в тогах, венецианские дожи в традиционных масках, живность всех видов, от устрашающих горилл до рогатых козлов, зелёные пришельцы из космоса, вампиры с торчащими клыками и измазанными красной краской губами, пираты с повязкой через всё лицо, ковбои, индусские факиры, два Буша (оба, правда, младших), один Ельцин, два Горбачёвых, одна Маргарет Тэтчер, одна то ли сова, то ли Мадлен Олбрайт, террористы в чалмах и с игрушечными автоматами через плечо, домовые, лешие, утопленники и висельники, самоубийцы с изуродованными гримом лицами, жертвы серийных маньяков с торчащими из животов картонными ножами и ранами, из которых сочится кетчуп, клоуны и паяцы, первобытные люди в тигровых шкурах с дубинами, роботы с подмигивающими лампочками на головах, овощи разные, от тыкв до гигантских помидоров, привидения в белых покрывалах, цыганки-гадалки, шаманы, алхимики в бархатных шляпах, маги-астрологи в расшитых звёздами колпаках — вся нечисть, короче говоря, в полном сборе. Веселится, ест, пьет, громко разговаривает, пытается танцевать в сдавливающей со всех сторон толпе,смеётся, свистит, подпевает гремящему на пределах допустимых децибел оркестру, проталкивается то к дверям, то к бару, то, наоборот, куда-то вглубь — к столикам, за которыми тоже сидят устрашающего вида монстры.
От шума и толкотни я немного теряюсь и выпускаю из вида моих спутников: Димку, одетого в некое подобие рыцарских доспехов, и Игоря, весь костюм которого состоит из белой маски хоккейного вратаря с большими отверстиями для глаз и рта — типа той, какую носил постоянный герой киноэпопеи «Пятница, 13-е число» маньяк-убийца Джейсон. Я тут, похоже, действительно один без маскарадного наряда, но этого вроде бы никто не замечает. Скорсе даже наоборот.
— Нормальный прикид у тебя, мужик, — раздается в какой-то момент голос у меня над ухом, и, повернув голову, я вижу улыбающуюся мне ведьму, которая держит под ручку трехголового дракона.
— Спасибо, — говорю я, не зная, как ещё мне реагировать на столь сомнительный комплимент, и начинаю искать в толне Димку с Игорем или ещё кого-нибудь из знакомых, но вскоре понимаю, что найти здесь кого бы то ни было совершенно нереально. Я уже почти что жалею, что вообще пришёл сюда, но протиснуться сейчас к выходу просто не представляется возможным. К бару тоже нелегко, конечно, пробраться, но я, по понятным причинам, решаю всё-таки двигаться именно в этом направлении.
Около одной из колонн я замечаю Дашу, на которой, пожалуй, самый нейтральный, но тем не менее очень красивый наряд Золушки. Рядом с ней стоит молодой человек в костюме, отдаленпо напоминающем моду средневскового французского двора, и я понимаю, что он, как и полагается, изображает из себя принца. Заметив меня, Даша машет мне рукой, но я даже не могу ей ответить — толпа сильно стискивает меня со всех сторон и уносит в сторону бара.
— Может, пойдём отсюда? — говорит Грег Даше.
— Подожди, — отвечает она, всматриваясь в толпу.
— Ты ждёшь кого-то? — говорит Грег. _
— Да все друзья должны тут быть, все прийти обещали, а я почему-то никого не вижу. Впрочем, как их тут узнаешь?
— Может, тогда потанцуем? — говорит Грег.
— Нет, — говорит Даша. — Не хочется. И так жарко. Ты не принесёшь мне попить чего-нибудь?
— А попроще нельзя было чего-нибудь попросить? — говорит Грег. — Туда же не пробиться.