Бразильский вояж
Шрифт:
Хелен торжественно показала свои схоронки и всё вернула назад. Она была горда таким важным заданием, которое она выполнила.
Прошла почти неделя, пока брат с сестрой искали дешёвую комнату. Нашли.
— Но почему вы предпочли другую комнату? — спросила хозяйка с видом недовольным и даже гневным.
— Донна Луиза, — поклонился Ник, подбирая слова, но нещадно их коверкая, — у нас мало средств, а ваша комната стоит в три раза дороже того, что мы нашли. Простите, но мы должны переселиться.
Женщина строго посмотрела на детей, вздохнула и проговорила примирительно, и даже с улыбкой:
— Надо бы сразу сказать, дети. Если только в этом дело, что ж, я готова и с вас брать столько, сколько вы платили бы за другую комнату.
Брат с сестрой переглянулись. Хелен глазами просила согласиться.
— А это не будет слишком накладно для вас, донна Луиза? — наконец спросил Николас, виновато глядя на хозяйку.
— Будет, но, признаюсь, мне хотелось бы вас оставить. Вы мне понравились. Особенно ваша сестра. Она напоминает мою внучку. Она утонула в море три года назад во время стычки с голландцами. То были почти пираты. Боже, как я их ненавижу! И англичан тоже! Прости мне, Господи!
— Мы тоже сбежали от англичан, донна. Они сильно нам насолили, можно сказать, ограбили, и мы вынуждены были долгое время нищенствовать.
— Как же вам удалось выкарабкаться, мои хорошие?
— Друг отца вернулся и заплатил нам немного, что просил отец нам передать перед смертью, — врал Ник, и не краснел, уже привыкнув к этому.
— Не думаю, что денег у вас много. Как вы собираетесь жить дальше? Мне даже страшно становится, думая про такое.
— Я ведь скоро вырасту, донна Луиза, и обязательно найду себе работу. Папа приказал заботиться о сестре, и я это выполню. Вот лишь с языком поправлю свои дела и примусь за дело.
— Стало быть, вы остаётесь, дети мои?
— Да, донна. Сестре здесь очень нравится, а в другом месте намного хуже.
— Тогда не извольте беспокоиться. Живите, и мне будет не так одиноко. У меня все родственники остались в Португалии, а здесь все умерли, — в голосе пожилой женщины слышались грусть и безысходность.
— Не поехать ли вам в Португалию, донна? — попробовал высказать своё участие Ник. — Всё ж с родными жить было бы легче.
— Для такого переезда нужны большие деньги. А где их взять? Продам дом, на что жить стану там? Здесь я привыкла, устроена немного, а до смерти не так уж и далеко. Я ведь здесь уже почти двадцать лет. Мало кто смог столько выдержать в этом городе. Всякого насмотрелась.
Ник, расставшись с хозяйкой, спросил у сестры:
— Тебе нравится наша хозяйка?
— Ага! Мне она кажется доброй. Побыстрее бы научиться языку. А то я почти ничего не понимаю из того, что она говорит.
— Немного поживём тут, и я отправлюсь обратно в Сурат за деньгами. Лишь бы мы тут прижились. — Ник критически оглядел сестру. — И тебе надо накупить вещей, у тебя должен быть приличный вид. Эта сеньора имеет тут много знакомых, и я попытаюсь намекнуть ей, что не прочь бы и нам войти в то общество. Надо же искать пути в жизни. Особенно тебе.
— Почему мне, Ник?
— Я ведь почти мужчина, и мне легче устроиться в жизни. А тебе без замужества никак нельзя. А как это совершить без знакомств и связей? Поняла?
— Я ещё маленькая, — как-то загадочно молвила девочка и опустила голову.
— Тебе скоро одиннадцать и вполне может кто-то посмотреть на тебя, как на возможную супругу, — Ник сам смутился и даже покраснел, а Хелен и вовсе зарделась и отвернулась.
Оба почувствовали себя неловко. А потом, в комнате, где они поселились, им стало неловко раздеваться при свете. И с этих пор они это делали только в темноте, когда тушили лампаду или лучину. Свечей донна Луиза им не давала. Лишняя роскошь в доме не приветствовалась.
Однако прошло больше трёх месяцев, прежде чем Ник сумел подготовиться к поездке в Сурат. К тому же он часто сомневался, что сможет легко откопать свой клад, тем более что их было два. По-прежнему Хелен ничего не знала о главном кладе, а Ник тоже не спешил посвящать её в свою тайну. И он решил, что вначале заберёт отцовский клад, а потом, когда подрастёт и окрепнет, можно рискнуть и на остальное. Тем более что там живут теперь другие люди.
Он тратил очень мало, стараясь самому что-то добыть на еду. Раскопал огород, испросив разрешение у хозяйки. Та долго не соглашалась, но всё же уступила, понимая, что это просто необходимо и для неё.
Почти каждый день несколько часов проводил на рыбалке с удочкой и всегда приносил несколько рыб, которых хватало и на обед с хозяйкой. Иногда, когда удавалось поймать особенно крупную, относил на базар и получал четверть фанама. Это он копил на жилье, хотя всегда привирал относительно заработка.
Зато сестру он всё же одел прилично, и теперь у неё было четыре платья и туфли с бронзовыми пряжками. Даже расщедрился на кружева, которые стоили в этом городе очень дорого. Елена принимала всё это, как должное, а брат не смел напомнить ей об их стремлении не показывать своего достатка. Девочка мало это понимала, и аппетит её возрастал по мере накопления одежды и обуви. Зато к её двум украшениям ничего прибавить Ник не пожелал. Посчитал, что и так достаточно для такой девчонки.
А хозяйка всё больше привязывалась к девочке, постепенно они стали, как внучка с бабушкой. Женщина стала перешивать ей старые платья, а материя там оказалась весьма дорогая и красивая.
Наконец Ник отправился в Сурат, волнуясь и нервничая. Он никак не мог себе представить, как будет доставать клад, когда там будут хозяева. Судно доставило его без приключений поздно вечером. Он, поколебавшись, с лёгкой дрожью в теле, пошёл к дому и робко постучал в калитку.
Полный мужчина вышел на лай собаки и не узнал старого знакомого, жившего тут когда-то. Ник напомнил.
— Я только что приехал и посчитал, что можно по старой привычке переночевать в старом отцовском доме. Не прогоните, сахиб?
— Заходи! Я тебя не сразу признал. Темно, да и вырос вроде бы ты! Рад тебе! Я скажу жене, чтобы поставила для тебя миску. Чай проголодался?
— Немного есть, сахиб. Спасибо. Я тут по делам. В факторию нужно зайти.
На завтра Ник принёс кувшин вина, и они с хозяином сели ужинать. Ник подливал без меры, на что хозяин не возражал и вскоре напился основательно. Жена уложила его слать и сама затихла.