Бразильский вояж
Шрифт:
— Молодец, шлюшка! Хотела меня прирезать? Думаешь, я полный дурак? Теперь я займусь тобой всерьёз.
Он набросился на неё с жаром истосковавшегося по женскому телу мужчины и осыпал её поцелуями, не обращая внимания на её сопротивление. Потом грубо овладел ею, а женщина на минуту затихла, ощущая прежнее желание и с. наслаждением отдавала ему свою страсть.
Оба затихли, и тут Алма вспомнила о втором ноже, рука скользнула под матрас, нащупала нож и приладилась к рукоятке. Она тяжело дышала и от волнения, и жуткого страха.
Решимости ей не хватало, и она со вздохом отчаяния отпустила нож. Слезы сами навернулись на глаза и поползли по щекам. Стало жалко себя, а Лопе с настойчивостью стал ласкать её тело, возбуждая и готовясь к новой атаке.
Она безвольно отдавалась ему, а он с неудовольствием говорил ей гадости, упрекая за бездействие. Лопе отвалился от неё, тяжело дышал, отдыхая. И Алма решилась. Схватила нож и с силой сжала рукоять. Повернула голову посмотреть на наглеца. Тот лежал, закрыв глаза и сопел, приоткрыв рот.
Алма, словно потягиваясь, подняла руку с оружием и, закрыв глаза, всадила клинок в шею, заранее прицелившись в артерию.
Лопе вскочил, вскрикнул, но кровь горячей струёй хлынула из-под ножа, а Алма в ужасе вскочила с кровати и отбежала в угол, прикрыв ладонью рот. Потом завизжала, закричала, будучи уверена, что её крик кто-то услышит.
Лопе, уже вяло шевелился, пытаясь зажать рану ладонью. Кровь продолжала бурно вытекать и окрашивала простыню ужасным цветом смерти. А Алма, продолжая орать и визжать, смотрела, как мужчина быстро слабеет и затихает. Его рука упала с шеи и женщина увидела, что кровь уже почти не сочится из раны, а лицо его приобретает бледность и печать смерти.
Она выбежала на улицу, тут же закрыла рот рукой и вернулась в дом. Ребёнок орал благим матом, она взяла его на руки, утешая и успокаивая. С трудом успокоила, уложила и тот вскоре заснул. А Алма торопливо стала с отвращением одевать Лопе, следя за дверью, куда могли войти люди.
Услышала шум шагов, обернулась. На пороге стоял соседский мужчина и с изумлением и страхом взирал на картину в мрачном свете свечей.
— Сеньора, что у вас случилось? Вы так кричали, что я рискнул заглянуть.
Слезы душили Алму. Она ничего не могла сказать и только указывала на тело Лопе, уже холодеющее.
— Вот, сеньор Диего! Набросился на меня! Я едва успела проснуться. Хорошо у меня поблизости нож остался с вечера. Я и ударила, зажмурив глаза. И что теперь мне делать с этим? — и она кивнула на тело. А тут ещё сын проснулся и начал орать. С трудом уложила.
— Надо кого-то вызвать, сеньора. Хоть падре Атилио. Он не откажет, — и поспешил покинуть страшную комнату дома.
Алма шарила глазами по комнате, ища приметы, уличавшие её в преднамеренном убийстве. Бросала робкие взгляды на труп, который не смела тронуть. И думала, что в карманах вора могут оказаться вещи, которые могут навести на неё какое-то подозрение.
У пояса оказался тощий кошель с несколькими монетками, в кармане камзола нащупала что-то увесистое и это оказалась дорогая брошь с камнем тёмного цвета. В темноте определить это было невозможно. Хотела положить на место, передумала и спрятала среди своих вещей. Оделась в платье, отнесла, сына в гостиную и стала ждать падре Атилио.
Он пришёл довольно скоро и с ним несколько любопытных, глазея на труп. Падре прошептал молитву за упокой, расспросил Алму. Повздыхав, молвил:
— Успокойся, дочь моя. Ты просто защищала свою жизнь и достоинство. А где твой сын?
— Я его отнесла в другую комнату, падре. Пусть спит, он и так перепугался. Едва успокоила. Боже! За что мне такое наказание Господнее? Прости меня, Господи, за всё вольное и невольное!
Падре ушёл, вскоре разошлись и соседи, посетовав на разбой среди ночи.
До утра Алма не могла ни лечь отдохнуть, ни даже присесть. Всю ночь проходила по комнате, ожидая пристава или альгвасила. Тот появился лишь после восьми утра, и без особого интереса распорядился отвезти труп на кладбище для неопознанных. Падре Атилио ему всё уже поведал, поэтому Алме он задал всего несколько пустячных вопросов. Другая женщина уже поведала, что видела, как несколько дней назад насильник приставал к сеньоре Алме, и та убежала от него в страхе. Это подтвердила и сама Алма, заметив со слезами:
— Он мне прямо предложил сожительство, да я поспешила убежать в дом, сеньор альгвасил. Что теперь со мной и ребёнком будет?
— Успокойтесь, сеньора. Этот бандит мне знаком. Мы давно к нему приглядываемся. Сдаётся, что он получил своё, чего искал. Мой начальник посетит вас и снимет допрос. У вас ведь малый ребёночек?
— Да, сеньор! Он в другой комнате, слышите его? Простите, мне надо его покормить. Спасибо за утешение. Мне было так страшно, сеньор!
Весь день соседи посещали её, а Алма благодарила Господа за то, что он дал свидетеля её бегства от этого насильника и теперь её положение сильно улучшилось. Временами на неё накатывалась истерика, и она с трудом справлялась с нею, занимаясь сыном. Он отлично отвлекал её от ужаса прошедшей ночи. Но тревога и беспокойство не покидали её ещё долгие дни.
Она даже забывала пить свои настои и вдруг заметила, что не испытывает былой тяги к мужскому обществу. Это открытие сначала обрадовало её, а через несколько дней стало страшновато. Ведь так может случиться, что после возвращения Ника она так и не получит к нему страстного влечения!
Эта мысль сильно расстроила молодую женщину. Стало опять тоскливо и лишило спокойствия и равновесия.
Лишь по прошествии полугода, когда возвращение мужа стало очень близким, Алма стала о нем думать, как о мужчине. Стало легче и веселее, хота отсутствие Ника становилось всё больше невыносимым для неё.
Глава 13
Елена с Ником опять отправились к заминдару Сайду, где в очередной раз должна состояться беседа и обсуждение по увеличению поставок ценных товаров в Даман на имя Николаса.
— Хел, мне кажется, что тебе стоит несколько поубавить общение с твоим тайным воздыхателем и пособником. Кстати, ты заплатила ему за последние грузы? Он очень пунктуален и обязателен. Похвально, но меня беспокоит то, что ты до сих пор ничего о нем не сказала. Он будет у заминдара?