Бразильский вояж
Шрифт:
— Но ты же не ослушаешься своего отца?
— Разве я смогу? — в словах зазвучал чуть ли не ужас. — Даже в мыслях не могу держать! Как бы кто не услышал! — понизила она голос.
— Да, Ратна, у вас с этим строго. Да и у нас, но тут есть различия. Изредка наши девушки умудряются победить родителей, но тоже редко. У вас — никогда. Или так редко, что и говорить нечего. Хорошо, что вы мусульмане и вашим жёнам не грозит сожжение по смерти мужа. Вот уж точно, безумный и жестокий обычай! Ужас просто!
— Иногда и у нас такое случается. Этот обычай слишком древний, и не так легко от него отказаться, — в голосе девушки легко слышалась тоска и обречённость. Нику стало жалко эту несчастную девочку. — Мы надеемся лишь на то, что наш муж окажется не слишком стар и жесток. О любви тут не может быть и речи. Грустно и печально, Ник!
Ник ощутил волну нежности к ней, и в то же время отчаянное желание отдалиться от неё, боясь развития беспочвенных чувств. И он холодновато сказал:
— Тут ничего не сделаешь, милая Ратна. Только смириться или уйти из семьи, причём очень далеко, чтобы никто не смог найти.
— Разве такое возможно у нас? — ответила она грустно и покорно, а Ник ещё подумал, что многие десятилетия, а может, и столетия пройдут, прежде, чем эти обычаи как-то изменятся в пользу таких безвольных девочек.
Они расстались. Ник успел заметить, как она тяжело вздохнула, и ему показалось, что она смогла бы последовать за ним, будь у него возможность так поступить. Потом он несколько часов не мог заснуть. Перед глазами стояло грустное лицо Ратны, и ему было безмерно жаль её. Он заставил себя вспомнить Алму с сыном, и это отвлекло его мысли от девушки. Он даже затосковал, и показалось, что он больше не выдержит, бросит всё и отправится в Испанию.
Однако дела ещё держали, его тут и будут держать ещё несколько месяцев. А выдержать тоску и желание быть вместе с любимой женщиной казалось невозможным. Пришлось сделать усилие, и лишь после этого он заснул. Но и во сне его терзали видения Алмы, и все они оказались эротическими. Утром проснулся не выспавшимся и усталым. Захотелось уехать немедленно, но праздник должен состояться только завтра, и он обязан быть на нём. Но настроение от этого стало жутко плохим и весь день не улучшалось. Даже Ратна больше не интересовала его.
Зато у него появилась возможность много говорить о делах поставок ценного сырья, которое уже через две недели обещали начать привозить в порт.
Он в молчании ехал в коляске и не отвечал на вопросы Елены.
— Ник, ты меня не слушаешь! — возмущалась Елена. — Что с тобой? Вроде бы перестал обращать внимание на свою Ратну, а сидишь, как в воду опущенный!
— Дел много предстоит, Хел. Справлюсь ли? Товара должно поступить много, а склада у меня собственного ещё нет. А двух недель на строительство может не хватить. Да и денег тоже.
— Неужели всё туда вложил?
— Почти. Оставил только на жизнь. В случае неудачи мы останемся почти без средств. Как это тебе нравится?
— Можно продать мой дом. Тысячу за него дадут. Это поддержит тебя.
— Это в крайнем случае, Хел. Будем надеяться, что до этого не дойдёт. Я лишь боюсь, что мои поставщики не смогут вовремя обеспечить мне товар.
— Не очень переживай, Ник. Я тоже кое-что сумела сделать. Пыталась использовать твои советы, и мне кажется, что будет удачно. Даже уверена.
— Откуда такая уверенность?
— Мне обещали поставку большой партии ценного груза: селитру, индиго, лаки и имбирь, перец и опий. И всего достаточно, и пока без денег. Оплата после продажи. Представляешь, как выгодно!
— И во что это тебе обошлось, милая сестрица?
Она достала из сумочки сандалового дерева коробочку и раскрыла её.
— Ну что скажешь, дорогой братец? Прелесть, не правда ли? Сколько это может стоить, как думаешь?
Он долго осматривал красивую драгоценность, отдал и молвил:
— Точно я не могу сказать, но не меньше пятисот крузадо. Кто это так ради тебя раскошелился? Наверное, было и ещё что-то? — улыбался Ник с подозрением и скрытой радостью.
— И это пока тебя не должно интересовать. Я хорошая ученица? Теперь я тебя понимаю, и вполне могу поддержать. Особенно в свете того, что я скоро останусь одна, и мне предстоит много чего ради достижения благополучия.
— Что я могу сказать тебе, сестрица? Я доволен тобой, но опять прошу — не очень доверяйся первым попавшимся обожателям. Когда обещали доставлять товары? Я должен буду подготовиться к его приёму, а это весьма трудное дело.
— Обещали не позже двух недель. Я так просила, помня твои дела, Ник. Со складами придётся поспешить и потратиться. Я согласна продать немного украшений. Потом можно купить новые, или сдать в залог и выкупить потом.
— Лучше продать, коль ты согласна. А то не сможем в срок выкупить, и всё пропадёт за бесценок.
По приезде Ник только и занимался складом, и через две недели, как раз за два дня до начала поставки груза, склад был готов к приёму ценного товара. Судно тоже ждало груза, и это тоже стоило немалых денег. А отправив товар, Ник так переживал, что потерял аппетит, и сестра с трудом заставляла его поесть и отдохнуть хоть один день.
— Всё равно ты уже ничего не можешь сделать, братик! Повлиять ни на что уже нет возможности. Потому нечего зря переживать и нервничать! Успокойся!
Успокоиться было трудно и Ник целую неделю, пока не получил известия о благополучной продаже товара, и получении денег, не мог чувствовать себя хорошо.
– --
[1] Заминдар — землевладелец, правитель вассального княжества.
Глава 12
Было благодатное время поздней осени. Севилья увядала, воздух благоухал поздними цветами и нечистотами, текущими по улочкам. Было тепло, Алма прогуливалась по набережной Гвадалквивира. Витор поглядывал с маминых рук на суда, плавно идущие вверх и вниз по реке, его синие глаза пылали восторгом и любопытством.