Бремя мира. Том I
Шрифт:
Йоррмит изумленно смотрел на полку и мог думать только об одном:
– Что в этих записях?
– Понятия не имею, ты же знаешь, что я и читать-то почти не умею. А, кроме меня (и, теперь, тебя) никто не имел сюда доступа, Рикхард получил бы свой ключ на совершеннолетие. Так что, с того момента, как погиб мой отец, ты будешь первым, кто узнает это. Таков мой тебе подарок…
Старик почтительно поклонился, всем своим видом стремясь выразить, как высоко он ценит оказанные ему честь и доверие, что очень тронуло ярла, уже потерявшего всякую надежду на подобное обращение человека,
– Пойдём, скоро рассвет, а у нас впереди очень важное дело.
В тишине, нарушаемой лишь всполохами факельного огня и их собственными шагами, Йоррмит и Хофорт пересекли всю сокровищницу, остановившись напротив дальней стены, на которой висел гобелен, сотканный не очень искусными мастерами, но, несмотря на это, имевший некоторое очарование. Старик пообещал себе внимательно рассмотреть все, что было там изображено, когда придет сюда читать те загадочные записи. От этих мыслей его отвлек легкий шорох ткани – это правитель Готервуда, взяв гобелен за край отодвинул его вправо, открывая взору неприметную дверь. Он вынул еще один ключ и вставил в замочную скважину. Дверь бесшумно открылась, и они вошли в темный узкий коридор, имеющий множество ответвлений. Спустя какое-то время, Йоррмит потерял всякую надежду понять, где они находятся и благодарил судьбу за то, что в этих темных лабиринтах он не один. Он знал несколько тайных проходов, но об этом ему ничего известно не было. Коридор, по которому они шли сейчас, связывал не только разные комнаты, но и разные этажи, казалось, он пронизывает весь замок вдоль и поперек. И вот, наконец, Хофорт остановился перед одной из многочисленных дверей и повернулся к своему спутнику:
– Эта дверь ведет в покои Рикхарда.
– А он знает об этой двери? – спросил Йоррмит.
– Конечно, какой смысл был бы в тайных коридорах, если бы члены семьи ярла не знали о них? – улыбнулся он, открывая дверь тем же ключом, что и ту, через которую они попали в этот коридор.
"Молодец," – мысленно похвалил он своего воспитанника за то, что тот и словом не обмолвился об известном ему тайном коридоре даже своему учителю. Впрочем, старик всегда знал, что из мальчишки точно будет толк.
Открыв дверь, ведущую из комнаты в коридор, они обнаружили Рикхарда, сидящего на кровати. Его покои находились на втором этаже южного крыла. Когда-то, еще будучи десятилетним мальчиком, он, вспотев от напряжения, впервые самостоятельно, используя костыли, добрался до отцовских покоев и сказал Хофорту, что, теперь, когда он может передвигаться без посторонней помощи (хоть и на костылях), он хочет переехать с первого этажа западного крыла на верхний этаж южного. Сам Йоррмит не был свидетелем этого разговора, он узнал о нем из уст замкового слуги и уже тогда проникся глубоким уважением к мальчику.
Однажды, он спросил у Рикхарда:
– Почему тебе так важно было перебраться сюда?
– Здесь большие окна, которые выходят сразу на юг и на восток. А там, – он пренебрежительно указал пальцем в направлении своих бывших покоев, – было одно маленькое окно с видом на конюшню.
Помолчав несколько секунд, он тогда неожиданно прибавил:
– Мне было важно показать отцу, что у меня есть воля. И сила, благодаря которой я могу делать выбор самостоятельно, пусть это и всего-то выбор комнаты.
И вот, пять лет спустя, Рикхард, как и впервые ночи своей жизни в этих покоях, наслаждался видом горы Датт, освещаемой отблесками света звезд и призрачным сиянием луны, показавшейся, сейчас, между облаками, медленно плывущими по небосводу. Когда Йоррмит и Хофорт открыли потайную дверь, он обернулся и, хромой походкой, направился к ним, взяв с кровати свой мешок. Они не заходили в комнату, а ждали, когда он пройдет к ним через проем, образованный тайной дверью.
– Ты готов, сын? – Хофорт понимал, что вопрос глупый, но не мог не задать его.
– Нет, отец, – честно ответил юноша, – но я справлюсь.
Йоррмит не сказал ни слова, любуясь той силой духа, которую, казалось, излучал его воспитанник. Он хотел бы испытывать гордость за то, что воспитал в нем такую стойкость, но совесть не позволяла. Рикхард родился с этой упрямой несгибаемостью и терпением. Старик дал ему лишь знания и частичку мудрости. Все остальное было заслугой самого мальчика.
«Жаль, – подумал учитель, – бесконечно жаль, что Готервуд теряет такого ярла…»
За всеми этими воспоминаниями и рассуждениями, Йоррмит абсолютно упустил тот момент, когда ступени потайного коридора привели их, сначала, на первый этаж, а потом – ниже. Спустя какое-то время, подземный ход превратился в естественную пещеру, внутренности которой были обрамлены сталактитами и сталагмитами. Несмотря на то, что она имела множество разветвлений, Хофорт быстро и безошибочно выбирал дорогу. Идти пришлось далеко, Йоррмит и Рикхард были уверены, что они уже вышли за пределы Готервуда. Ярл Хофорт повернулся к ним и сказал:
– Почти пришли.
И действительно, они не успели сделать и тридцати шагов, как перед их глазами, появились ступени, вырезанные в камне. Поднявшись наверх, они прошли еще немного и наткнулись на дверь. Замочной скважины в ней не было. Старик понял, что открыть ее можно лишь изнутри, используя рычаг, очертания которого угадывались справа от самой двери. Хофорт потянул рычаг вниз, и они услышали тихий шорох двигающегося механизма. Дверь открывалась не полностью, образуя небольшую щель, в которую мог пролезть только один человек. Первым под свет полукруглой луны вышел сам ярл, за ним – его сын, замыкал их небольшой отряд старый Йоррмит.
Оказавшись снаружи, все трое остановились на мгновение, отдавая должное красоте, открывшейся их глазам. Заснеженные холмы, отражающие мягкий свет, проливаемый звездами и луной, заставляли каждого из них вспомнить старые северные сказки, в которых говорилось о долинных духах, всю зиму бегающих по снегу, не оставляя следов, гонимых жаждой поглотить любого глупца, решившего идти по унтарским землям в полнолуние. Тайный выход из замка был выдолблен в скале на высоте, примерно, пятнадцати локтей. Поэтому они могли видеть, как холмы, на краю горизонта встречаются с Диркутским лесом.