Бриджертоны: Вторые эпилоги
Шрифт:
– Я понимаю, – перебил Колин, слегка раздраженно глядя на жену. – Но не думаешь же ты, что если бы она собиралась… – Брат махнул рукой куда-то в сторону Дафны, заставив ее задуматься, в состоянии ли он вообще назвать сестру «беременной».
Он откашлялся.
– Ну, тогда не было бы шестнадцатилетнего перерыва.
Дафна на мгновение закрыла глаза, затем опустила голову на край дивана. Ей следовало бы испытывать неловкость. Ведь это был ее брат. И хотя он использовал весьма неопределенные выражения, Колин все
Утомленная Дафна издала еле слышный звук – нечто среднее между вздохом и хмыканьем. Ей слишком хотелось спать, чтобы испытывать неловкость по какому угодно поводу. А может, она просто слишком стара. Женщины, достигшие сорока лет, могут себе позволить позабыть о девичьей стыдливости.
К тому же очень хорошо, что Колин и Пенелопа начали пикировку. Спор отвлекал их от Джорджи.
Дафна находила это зрелище весьма занимательным. Приятно наблюдать, как один из братьев зашел в тупик в разговоре с женой.
В сорок один еще не поздно вкусить чуточку удовольствия от вида брата, попавшего в неловкое положение. Хотя было бы еще интересней, не устань она так. Дафна еще раз зевнула. Все же…
***
– Она уснула?
Колин недоверчиво уставился на сестру.
– Полагаю, что так, – ответила Пенелопа.
Он наклонился к Дафне, вытянув шею, чтобы получше ее разглядеть.
– Я мог бы сейчас столько всего сделать. Лягушки, саранча, реки крови.
– Колин!
– Это так заманчиво.
– А также доказывает мою точку зрения, – с ухмылкой заметила Пенелопа.
– Доказывает?
– Она беременна, как я и сказала. – Увидев, что супруг не торопится с ней соглашаться, Пенелопа добавила: – Вспомни, когда еще она засыпала посреди беседы?
– Ни разу с тех пор, как… – Он запнулся.
Теперь Пенелопа ухмылялась в открытую.
– Вот именно.
– Терпеть не могу, когда ты права, – пробурчал Колин.
– Я знаю. Жаль, что я редко ошибаюсь.
Колин снова взглянул на захрапевшую Дафну.
– Думаю, нам нужно остаться с ней, – неохотно предложил он.
– Я позову ее горничную, – сказала Пенелопа.
– Думаешь, Саймон знает?
Пенелопа оглянулась через плечо, как только позвонила в колокольчик.
– Не имею представления.
Колин только покачал головой.
– Бедняга, его ждет сюрприз всей его жизни.
***
До крайности вымотанный Саймон наконец вернулся в город на целую неделю позже, чем рассчитывал. Он всегда вникал в положение дел в своих поместьях больше многих других пэров Англии, даже теперь, в возрасте без малого пятидесяти лет. Так что когда затопило несколько полей, включая то, которое давало единственный доход семье одного из арендаторов, герцог засучил рукава и принялся за работу бок о бок со своими людьми.
Фигурально выражаясь, разумеется. Рукава, само собой, никто не засучивал, поскольку
Так что он устал и все еще дрожал от холода, не зная, согреются ли когда-нибудь его пальцы до обычной температуры. Помимо того, герцог скучал по семье. Он бы попросил их приехать к нему в поместье, но дочери готовились к сезону, а Дафна выглядела слегка осунувшейся в день его отъезда.
Саймон надеялся, что она не подхватила простуду. Когда герцогиня болела, в доме страдали все.
Дафна считала себя стоиком. Саймон однажды попытался намекнуть, что истинный стоик не станет расхаживать по дому, беспрестанно повторяя «Нет, нет, я в порядке», а после падать в кресло без сил.
Вообще-то он пытался намекнуть ей дважды, но в первый раз Дафна ничего не ответила. В то время герцог решил, что супруга его просто не расслышала. Однако, оглядываясь назад, он понял: куда более вероятно, что она нарочно решила пропустить его слова мимо ушей. И когда он упомянул о настоящей натуре стоика во второй раз, ее ответ был…
Ну, скажем так, теперь, стоило его супруге простудиться, с губ герцога срывалось исключительно нечто вроде «Бедняжечка ты моя» или «Принести тебе чаю?».
После двадцати лет брака мужчина способен кое-что усвоить.
Войдя в прихожую, Саймон увидел ожидающего около двери с обычным выражением лица – то есть полным его отсутствием – дворецкого.
– Благодарю, Джеффрис, – прошептал Саймон, передавая ему шляпу.
– Здесь ваш шурин, – сообщил тот.
Саймон застыл.
– Который?
Их у него было четверо.
– Мистер Колин Бриджертон с семейством, ваша светлость.
Саймон вскинул голову.
– В самом деле?
Он не слышал ни шума, ни суматохи, ни других признаков хаоса.
– Их нет дома, ваша светлость.
– А герцогиня?
– Она отдыхает.
Саймон не сдержался и застонал.
– Она же здорова, верно?
Джеффрис, решительно на себя непохожий, покраснел.
– Не могу сказать, ваша светлость.
Саймон с любопытством посмотрел на дворецкого.
– Так она больна или нет?
Джеффрис сглотнул, кашлянул, а затем ответил:
– Полагаю, она утомилась, ваша светлость.
– Утомилась, – повторил Саймон скорее для себя, потому что было очевидно, что Джеффрис скончается от необъяснимого смущения, если хозяин продолжит его расспрашивать. Качая головой, герцог направился наверх, добавив: – Разумеется, она утомилась. У Колина четверо детей, которым нет и десяти, а ей, вероятно, кажется, что всем им нужна ее материнская забота.
Может, он полежит рядышком. Саймон тоже сильно устал, а ему всегда лучше спалось с женой под боком.